Разбойник — помилованный преступник

Блудный сын — «помяни меня»

Давайте взглянем на трагедию Голгофы глазами другого человека. Я полагаю, нечто подобное вполне могло иметь место. Этот другой человек слышал проповедь Иисуса. Нам неизвестно его имя, мы только знаем, что он совершил. Когда Спаситель совершал Свое служение больным и нуждающимся, этот человек, возможно, стоял где-то позади толпы. Возможно, как и другие молодые люди, для которых небо было слишком далеко и праведность оставалась только теорией, он смеялся и шутил со своими друзьями, однако слушал Иисуса чуточку внимательнее, чем они. Присущая ему жизнерадостность свела его с другими развеселыми дружками. Жизнь была прекрасна! Каждый день предоставлялись возможности повеселиться. Он и его дружки становились все более и более дерзкими. В будничной жизни уже не оставалось ничего замечательного, а закон стал для них неприятным ограничением. Наш незнакомец и его дружки нередко размышляли, как бы его обойти.

Но вот однажды крепкая рука римского воина легла ему на плечо. Он был арестован и осужден на смерть. Теперь все обстоятельства предстали перед ним в другом свете, жестче и страшнее. Ужасающая мысль о том, что ему придется умереть, была подобна удару молота. Все попытки оправдаться ни к чему не привели, и теперь в ожидании казни он очутился в камере смертников. Однажды утром его выведут за город и распнут. И это случится с ним! Он слышал, что такая участь постигла других, но теперь настал его черед идти на казнь.

И вот наступило это утро.

Давайте представим иной вариант: вместо того чтобы отправиться прямо на место казни, его и двух его дружков-преступников снова привели в зал суда римского прокуратора. На этот раз процедура суда несколько отличалась от прежней. Здесь находился еще один Осужденный, Он стоял на судном месте.

Судья говорил об обмене преступников. Постепенно вор осознал, что предводителя банды преступников отпускают на свободу! Он очень хорошо знал, каким жестоким убийцей и отступником был Варавва! И теперь ему стало известно, что Варавву отпускают на свободу вместо Другого! Когда же он разглядел Этого Другого, то так был потрясен, что не верил своим глазам.

Как могло случиться такое, чтобы Проповедник и Варавва поменялись местами? Тот, Кто творил чудеса, должен был умереть, а убийца, разбойник и грабитель обретал свободу? Тот, Кто с нежностью благословлял детей, должен быть пригвожден ко кресту, а бунтаря и человеконенавистника отпускали на волю? Но дорога к Голгофе была слишком короткой, чтобы мысли успели упорядочиться. Он знал на собственном опыте последствия бичевания; он знал, что значит для Человека из Назарета подвергнуться бичеванию во второй раз. Должно быть, когда он увидел Симона-киринеянина, несущего крест Иисуса, то в душе почувствовал симпатию к этому человеку. И в положенное время все они оказались на месте.

Расстояние от дворца Пилата до Голгофы было не большим. И вообще какое бы местоположение для него вы ни избрали — традиционное или какое-то другое, — все равно расстояние до Лобного места невелико. И вот уже воины связывали его, чтобы предать смерти. Вор и его дружок-преступник боролись с палачами. Это было очень неприятное зрелище. Но борьба вскоре закончилась. Тяжелое колено воина уперлось преступнику в грудь и прижало его к земле. Сильные руки уложили разбойника на крест, привязали и пригвоздили. Вместе с крестом он взлетел вверх и дернулся от страха и боли, когда крест устанавливали в специально приготовленной яме. Вскоре боль повергла его в полубессознательное состояние, но зато ум как бы сфокусировался на единственной мысли: он будет умирать медленной смертью.

Так вор думал в тот момент, когда не оказывающий сопротивления Назарянин также был распинаем. Преступник исторгал проклятия, призывая кару на головы судей, палачей и даже своих товарищей. Но на мгновение в душе его возникло смущение. Тихий голос молился: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают». Затем ясное понимание всего происходящего озарило его сознание. Воспоминания обо всем, что »говорил этот Проповедник, поднялись перед ним волной понимания услышанного; собственный жизненный путь внезапно предстал перед ним совершенно в ином свете. Мысленно он вернулся домой и услышал, как мать рассказывает ему старинные истории, те самые истории, которые израильские матери из века в век передают своим сыновьям. Мне хочется думать, что это были сказания о плохих людях, ставших хорошими, о хороших людях, ставших совершенными, и о некоторых хороших людях, превратившихся в плохих. Матери Израиля старались объяснить все это, но я полагаю, что порой предупреждения, которые они адресовали своим детям, падали в сердца неверующие или равнодушные.

«Царь Саул был великим человеком, могущественнее никого не было в Израиле, — будто наяву слышу я эти слова. — И Дух Святой поселился в его сердце и сделал Саула новым человеком. Тот, кто мог свободно, без страха бродить по горам, превратился в пророка, подчиненного высшей дисциплине. И его друзья стали смеяться над ним: «Саул пророк! Саул пророк!» Они были уверены, что из Саула никогда не выйдет священник! А затем Саул стал царем. Но он не молился, не читал Священное Писание; он не учился доверять Богу и подчинять себя Его воле постоянно. Тем не менее Бог продолжал благословлять Саула. И несмотря на это, он возгордился и решил, что сам может делать угодное только ему. Он не нуждался в Боге. Он не нуждался в Божьих слугах. Он не хотел знать Божьего пророка или Его пророчеств. И таким образом человек, которого Бог сделал хорошим, превратился в плохого, так как исключил Бога из своей жизни». Уверен, что такого рода история могла быть рассказана.

«Также жил на свете Самсон, появление которого ангел предсказал его матери еще до того, как он родился. Этот мальчик вырос и стал таким сильным, что никто не мог сравниться с ним. Но Самсон связался с дурной компанией. Он не играл с мальчиками и девочками, чьи богобоязненные матери и отцы направляли их к истинному, — нет! Такие дети были для него слишком уж «хорошими». Самсон завел дружбу с детьми, чьи отцы и матери не думали о Боге, не служили Богу, никогда не молились в домах своих и не ходили в храм. И вскоре Самсон стал делать то же самое, что делали плохо воспитанные мальчики и девочки. Мать Самсона была убита горем. Должно быть, Самсон, приходя домой, часто заставал свою мать в слезах. Возможно, мать даже говорила ему: «Самсон, однажды ты разобьешь мое сердце. Почему ты так себя ведешь? Почему ты не любишь меня, почему не отойдешь от своих злых путей?»» Точно так же мать умирающего преступника могла говорить с ним.

На кресте преступник вспомнил обо всем. Он совершал ужасные поступки. Он разбил сердце своей матери. Он знал, что это так. Его отец выглядел постаревшим на десять лет, когда навещал его в темнице. Сейчас он вспоминал старейшину в синагоге, который клал руку ему, маленькому мальчику, на голову и говорил: «Сын мой, когда ты подрастешь, будь таким, как твой отец, служи своему Богу». Но он не пошел по этому пути, напротив, завел друзей среди тех, кто не желал служить Богу. И вот теперь его распяли, и кровь сочилась из ран, пробитых гвоздями, и он вспомнил все, но уже не мог изменить свою судьбу. Он был не в состоянии освободить руки и ноги от этих железных гвоздей. Он не мог даже пошевельнуться, поскольку был крепко связан; вскоре ему суждено было умереть.

Вокруг страдальца царило всеобщее возбуждение* его окружала болтающая, ругающаяся и смеющаяся толпа. Товарищ по несчастью, распятый в нескольких метрах от него, проклинал всех, как только мог. Но к чему теперь проклятия? Мне хотелось бы знать, думал ли этот человек о скорбном собрании, которое могло состояться в синагоге, где старейшина мог произнести такие слова: «На мне лежит очень тяжелая обязанность. Все мы знаем печальную историю одного из наших молодых братьев. Он совершил убийство и грабеж. Боюсь, нам придется исключить его имя из церковной книги». Тихо текли слезы, и тот, о ком мы говорим, знал, что он был причиной этих слез.

Я хотел бы знать, находились ли в толпе его мать и отец и молились ли они за своего сына. Здесь ведь была и другая мать, и она молилась, как молилась всю свою жизнь, за своего Сына. Однако теперь пришел и Его час быть распятым на кресте, и острое копье уже пронзило сердце несчастной матери. И тогда, возможно, преступник не выдержал. Он прикрикнул на своего товарища: «Замолчи! Почему ты всех проклинаешь и ругаешься? Мы получили то, что заслужили, а вот Этот Человек не сделал ничего плохого». Разбойник знал, что было хорошо и что — плохо, и потому осознавал, что приговор в отношении его справедлив.

Евангелист Лука так описывает дальнейшие события: «И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк. 23:42). Все собралось воедино в этом удивительном решении проблем всей жизни. Свет воссиял в душе преступника. Все рассказы, которые он слышал, все богослужения, которые он посещал, все послания, которые он прочитал в Священном Писании, собрались воедино в их чудесном значении. «Передо мной Тот, Которого предрекали пророки», — мог сказать разбойник сам себе. Этот Человек — действительно Мессия, Чье Царство вскоре наступит. Разбойник знал это!

Иисус ответил ему словами, которые будут помниться вечно: «Истинно говорю тебе, ныне же [когда Я стою на пороге смерти, мог бы Добавить Он, когда кажется, будто Царство Мое рушится под ударами молота, когда Я пришел к Своему народу, а он отверг Меня, когда Я избрал двенадцать апостолов, и один из них предал Меня, другой отрекся, а десять сбежали от Меня, — в час, когда кажется, что наступил конец, Я принимаю всю высшую власть, ибо это поистине начало, потому что ты веришь в Меня] будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43).

Иисус не попал в рай в тот день. Через несколько часов Его тело бережно сняли с креста и осторожно уложили на белоснежный саван, а затем помазали нардом. Еще вчера учивший и проповедовавший, нынче Христос был неподвижен. Его тело поместили в гробницу, которую приготовил для себя Иосиф из Аримафеи. И весь следующий день, в субботу, Он покоился. Ранним утром первого дня недели, призванный к жизни властью Своего Отца, получивший вечную жизнь Своей собственной силой, Иисус должен был вернуться к Отцу Своему на небеса. Но Он медлил. Он увидел бредущую по дороге в Вифанию согбенную фигуру. И пока деревья в предрассветных сумерках принимали присущие им очертания, пока темнота исчезала в сиянии зари, пока солнце нового дня рассыпало свои острые лучи по всей земле, Он ждал.

Вот Он увидел женщину, в невыразимой печали бредущую по саду. Ослепшая от слез, убитая горем, Мария вернулась к могиле, к которой она уже приходила. Но гробница была пуста! Безутешно рыдая, Мария бросилась прочь и вдруг увидела невдалеке от себя какую-то фигуру. Она решила, что это садовник, и смиренно попросила: «Господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» (Ин. 20:15). Задумывались ли вы когда-нибудь о том, куда бы Мария могла поместить тело Христа? Что она могла бы с ним сделать? В этой истории мы должны видеть прежде всего именно ее любовь к Иисусу. Мария любила Его столь самоотверженно, что, находясь в печали, была не в состоянии рассуждать логически. И тогда Тот, Кого она приняла за садовника, нежно произнес лишь одно слово: «Мария!» На мгновение она вновь представила себя омывающей Его ноги своими слезами и отирающей их своими волосами, на мгновение она почувствовала, что прежнее обожание стало еще сильнее. Когда-то Он принял знаки ее почтения, но сейчас не желал ее служения, поскольку оно не соответствовало Его новому положению. «Не прикасайся ко Мне, — заботливо предупредил Он ее, — ибо Я еще не восшел к Отцу Моему» (Ин. 20:17).

В тот миг воскресного утра Христос еще не вознесся на небеса, поэтому день, когда Он обещал вечную жизнь умершему преступнику, не мог быть днем, когда Он привел его с Собой в рай. День казни был днем Его унижения, но он также стал и днем Его власти. Пришел час, и Его смерть стала триумфом. На кресте Он казался бессильным, но это состояние открывало Ему путь к неограниченному могуществу. Он, Которого сначала исполосовали бичом, а потом связали и пригвоздили к кресту, принимал в тот миг на Свои плечи вечное правление Божье. И Его Царству не будет конца.

Но давайте вернемся в тот вечер пятницы, когда преступник был распят. Человек, казненный на центральном кресте, уже ощутил дыхание смерти. Двое других еще были живы. «Но как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, — ибо та суббота была день великий, — просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их. Итак, пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним» (Ин. 19:31, 32). Тот, кого мы называем разбойником, должно быть, с ужасом ждал на кресте своей очереди. Ему перебили голени, затем сдернули с креста. Жизнь еще не покинула его, поскольку он был молод и силен. Потом бездушные палачи привязали его к ослу и потащили к иерусалимскому жертвеннику. Невозможно представить себе, как страдала при этом еще живая человеческая плоть!

Что вы думаете об обещании Христа: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю»? Что должен был чувствовать этот преступник в субботний вечер, когда солнце опустилось за горизонт, но только лишь для того, чтобы подняться снова, обрекая его на муки на весь последующий день? Рядом уже не было никого, кто бы ответил на его крик: «Верую!» Но разбойник должен был по вере полагаться на обещание Христа, чтобы это обещание исполнилось полностью.

Порой мы полагаем, что доля преступника, распятого на кресте, была не столь уж тяжелой, что он просто умер и покоился в мире, ожидая утра воскресения. Но давайте откроем наши глаза и распахнем наши души, чтобы посочувствовать ему и понять его. Я не знаю, как долго он пролежал, испытывая мучения, пока не наступил его смертный час. Но даже если прошло два или три дня, в эти заключительные часы он переносил неимоверные страдания, как любой другой человек. В эти последние мгновения ему необходимо было верить, как это необходимо сегодня и нам.

Я думаю о том, слышали ли его родители обещание Христа. На мой взгляд, сомнительно. Палачи, которые вели записи об исполнении приговоров, отметили, что преступник был казнен положенным образом. Они почти или совсем не думали, слышал ли кто-либо Христа. В их списке этот несчастный был просто очередным номером, еще одним разбойником, уплатившим цену за свои преступления. Но в небесной книге для него отведено почетное место. Однажды его прах будет возрожден к жизни, и он увидит Распятого и искренне поблагодарит Его.

В день, когда Иисуса распяли, разбойник увидел некоторые удивительные перемены. Центурион, руководивший казнью преступников, стал верующим, и он сам, распятый с Ним рядом, также уверовал. Можете ли вы представить себе ситуацию, которая казалась бы более безнадежной? Чужак-фракиец, сотник римской армии, каменное сердце которого сделало его подходящей кандидатурой на должность начальника палачей, и один из преступников, чье место было во рву для казненных!

Однако в центре всех событий стоял Человек из Назарета, молившийся: «Отче, прости». Он объявил миру через Своих учеников: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе». Он был вознесен, чтобы люди также могли подняться на небо. И люди пошли за Ним.

Он был вознесен, чтобы мы могли прийти к Нему. Хотите ли вы этого? Являются ли молитвой вашего сердца слова: «Господи, помяни меня», и просьба вашего Господа за вас: «Отче, прости», и Его обещание вам: «Ныне же будешь со Мною в раю»? Стоящий у креста с таким же успехом может получить место в раю, как и тот безымянный преступник, распятый много лет назад. Для всех троих обращенных людей решающим фактором стал крест. Один нес его, другой пригвождал к нему Спасителя, третий умер на кресте. Опыт этих троих людей может перекликаться и с нашим опытом. Я распинаю Сына Божьего и предаю Его открытому позору через свои грехи, как это сделал центурион. Я должен умереть вместе с Иисусом, как это сделал разбойник. Но вместо этого я могу сказать по примеру Павла: «Я распят со Христом и потому я живу». И я должен принять слова моего Учителя: «Каждый день бери свой крест», как это сделал Симон. Но через данный непростой опыт Иисус по-настоящему становится моим Учителем, и я могу сказать Ему: «Господи, помяни меня». Его обещания даны и мне: «Ныне же будешь со Мною в раю».

Когда мы думаем о Христе и о распятии, находим ли мы в себе силы сказать: «Господи, возьми мою жизнь, возьми всего меня. Я всецело отдаюсь Твоей власти». Хотите ли вы сказать это? Если да, я приглашаю вас в тиши преклонить колени перед Спасителем и отдать Ему свое сердце. Исповедуйте Ему ваши грехи. Просите у Него славы, чтобы она помогла вам совершить то, что вы должны совершить. И все Его чудесные обещания исполнятся в вашей жизни, и Его мир наполнит ваше сердце.