20. Концепция философии истории царя Ахава

Поход Венадада не был случайным. Дело в том, что к этому времени Израильское царство весьма прочно укрепилось в Заиорданье, взяв под свой контроль торговый путь, соединявший Дамаск и Аравию. Одновременно с этим союзник Израиля — Тир укрепился в Северной Сирии, взяв под свой контроль торговые пути в Северную Сирию, Малую Азию и Армянское нагорье. Таким образом, Дамасское царство оказалось в полуокружении. Понимая опасность, исходящую со стороны его старинных врагов — Тира и Израиля, Венадад решил нанести удар первым, и в первую очередь, по Израилю, который считал основным звеном антидамасского союза. В свою очередь Ахав был не готов к столь стремительному повороту событий. «Не будучи по боевым силам равным своему противнику, Ахав не решился вступить с ним в битву, но велел всему населению своей страны искать убежища в наиболее укрепленных городах, а сам засел в Самарии, которая была сильно укреплена прочнейшими стенами и вообще казалась почти недоступной. Тогда сирийский царь стянул туда все свое войско и, обложив город, приступил к его осаде. Но перед этим он послал к Ахаву посланца с требованием принять то посольство, которое должно будет ознакомить Ахава с его, сирийца, требованиями. Когда царь израильский согласился на принятие такого посольства, последнее было прислано и объявило, чтобы по требованию их царя последнему были выданы все сокровища, дети и жены царя Ахава. Если Ахав согласен с этим и предоставит их царю распорядиться, как ему заблагорассудится, то он готов удалиться с войском и прекратить осаду. На это Ахав велел посольству вернуться и объявить царю, что как он сам, так и вся семья его предоставляют себя в его распоряжение. Когда посланные принесли царю сирийскому такой ответ, царь отправил к Ахаву вторичное посольство с требованием впустить, если Ахав согласен предоставить в его распоряжение все свое имущество, на следующий день в город тех людей Адада, которых он пришлет; пусть Ахав позволит им обыскать весь дворец и дома друзей и родственников царя, захватить все, что им наиболее там понравится, и оставить то, что не будет по их вкусу. Пораженный требованиями этого второго посольства сирийского царя, Ахав (немедленно) созвал народное собрание и сказал, что ради спасения народного и сохранения мира, он был готов пожертвовать врагу своих собственных жен и детей и предоставить ему все свое личное имущество, так как того требовал сириец чрез первое свое посольство. «Ныне же, — продолжал Ахав, — сириец требует, чтобы я позволил прислать сюда его людей, которые обыщут все дома и, конечно, не оставят там ничего ценного. Тут он, очевидно, желает сохранить себе лишь предлог к продолжению войны, так как отлично знает, что, хотя я лично и готов пожертвовать собою ради нас, я все-таки предпочту воевать с ним для сохранения в целости ваших личных интересов. Впрочем, я поступлю сообразно вашему решению». На это народ отвечал, что не следует слушать требования сирийского царя, не обращать на него внимания и быть готовым вести войну. Ввиду этого Ахав отпустил послов с ответом, что на первое условие царя он и теперь еще готов согласиться, ради безопасности своих подданных, но что второе предложение он отвергает. Услышав об этом, Адад очень разгневался и в третий раз отправил к Ахаву послов с угрозою, что он воздвигнет стену, гораздо более высокую, чем та, которая окружает Самарию и над которою он смеется: для того ему лишь стоит приказать каждому из своих солдат бросить одну горсть земли. Этим он хотел показать Ахаву свое численное над ним превосходство и напугать его. Ахав, однако, отвечал, что следует хвастаться не тем, что надел оружие, а тем, что в нем одержал победу во время битвы. Послы Адада отправились в обратный путь и сообщили своему государю ответ в то время, как он сидел с тридцатью двумя царственными союзниками своими за обедом. Адад немедленно отдал приказание окружить город окопами, соорудить валы и ничего не оставлять без внимания, что могло бы способствовать ближайшему успеху осады. От всех этих приготовлений Ахава и весь народ его обуял ужас. Однако он успокоился и перестал бояться, когда к нему подошел какой-то пророк с заявлением, что Господь Бог обещает Ахаву даровать победу над столькими тысячами врагов. На вопрос царя, при помощи кого же будет одержана эта победа, пророк ответил, что способствовать ее одержанию будут сыновья военачальников, но что, так как эти молодые люди еще неопытны, ему, Ахаву, придется взять на себя руководительство ими. Тогда Ахав призвал к себе сыновей военачальников (их нашлось всего двести тридцать два человека). Узнав, что царь сирийский как раз в данную минуту весь предается пиру, Ахав велел отворить городские ворота и выпустил юношей. Но так как соглядатаи Адада тотчас объявили об этом царю, то последний распорядился выслать к ним навстречу вооруженный отряд с приказанием привести к нему этих юношей связанными, если они вздумают вступить в бой, но встретить их мирно в случае, если бы и они явились с мирными намерениями. Между тем Ахав держал внутри города за стенами наготове все прочее войско свое. Встретившись с высланным против них отрядом и вступив с ним в бой, сыновья (израильских) военачальников перебили множество врагов и преследовали остальных вплоть до их лагеря. Видя, что они побеждают, царь израильский выпустил из города все прочее войско свое, которое, неожиданно нагрянув на сирийцев, одержало над ними победу. Дело в том, что сирийцы никак не ожидали такого нападения, и потому евреям удалось нагрянуть на них в то время, как они были безоружны и опьянели. Во время бегства своего из лагеря сирийцы предоставили израильтянам все свое оружие, и царь сирийский едва спасся бегством, вскочив на первого попавшегося коня. Между тем Ахав долго преследовал сирийцев, избивая попадавшихся ему на пути. Разграбив потом весь лагерь, в котором нашлось немало богатств в виде множества золота и серебра, он захватил колесницы и коней Адада и затем возвратился в свой город. Однако тот же самый пророк (который предсказал Ахаву победу) велел ему ожидать нового нападения и с этой целью держать наготове войско, потому что на следующий год сирийский царь вновь предпримет поход против него. Ввиду этого Ахав последовал данному предостережению». Это было страшное поражение, какого давно не терпел Дамаск. Вернувшись с позором домой, Венадад стал обдумывать причины своего поражения. «Сам царь и в еще большей степени его окружение сочли главной причиной поражения относительную структурную рыхлость царства и армии. Поэтому были ликвидированы «цари», т. е. представители династий, стоявших во главе каких-то отдельных территорий или родоплеменных групп, признававшие власть Дамасского царя и выставлявшие воинов в его армию. Они были заменены областеначальниками — царскими чиновниками высокого ранга (3 Цар. 20:23-25). И уже в новой войне с Израилем в подчинении у Дамасского царя было не 32 царя, а 32 начальника колесниц (3 Цар. 22:31)».На Древнем Востоке титул начальника колесницы принадлежал одним из высших сановников государства. Вообще в древности колесницы всегда были наиболее аристократическим видом войск. Безусловно, проведенная данная политическая реформа укрепила центральную власть Дамасского царства, что не могло не сказаться и на его военной мощи. Горя жаждой мести, Венадад начал спешно готовиться к новому походу. Он чувствовал себя уверенно, во-первых, благодаря проведенной реформе, а во-вторых, и это было главным, он, как казалось ему, раскрыл тайну силы израильтян. Ибо «Слуги царя Сирийского сказали ему: Бог их есть Бог гор, поэтому они одолели нас; если же мы сразимся с ними на равнине, то верно одолеем их» (3 Цар. 20:23). В понятии языческих религий каждый бог был ответственен строго за свою сферу жизнедеятельности. Был бог неба, который контролировал небеса, но был не властен над морями, где был бог моря. Учитывая же, что Израиль был горной страной, а его главные города, Самария и Иерусалим (столица Иудейского царства) находились в горах, то жрецы и слуги Венадада, исходя из данной философии, решили, что Бог евреев — это Бог гор, и потому, если дать сражение на равнине, Он будет бессилен им помочь. И вот войска Венадада вновь подступают к границам Израиля. «На этот раз Ахав пребывал в полной боевой готовности и решил не дать Венададу начать выступление и дойти до израильской территории. Израильское войско начало атаку, но хотя ему удалось занять Голанское плато прежде, чем арамеи смогли остановить его движение, Венадад успел перекрыть узкий проход, образованный двумя параллельными ущельями горных рек, оставив только крутую и узкую гряду на подступах к городу Афеку, который служил ему тыловой базой. Две армии стояли друг против друга с двух концов узкого ущелья на протяжении 8 дней. Затем Ахав атаковал и нанес поражение противнику… В теснине Афека, ширина которой не более 100 метров на протяжении 400 метров, нельзя достичь успеха в бою против стойкого противника с помощью фронтальной атаки. Однако здесь существуют два подхода с флангов: можно было обойти арамейскую армию с восточной стороны ущелья, взобравшись по склону с севера и с юга. Северный путь пролегает через хребет Сусита (Гиппус), а южный — или, скорее, южные — образован тремя или четырьмя тропами, которые ведут вверх к северному склону ущелья Вади-Варвара. Недавно ученые выдвинули предположение, что Афек располагался не на месте арабской деревни с тем же названием, разместившейся за ущельем, а в Ен Геве, на берегу Галилейского моря. В таком случае израильтяне должны были обойти фланг арамеев вдоль Голанских склонов. Другие предлагают отождествить Афек с предполагаемым «Нижним Афеком». Соответственно, арамеи вышли из «Верхнего Афека» и отступили в нижний город на расстоянии около шести с половиной километров. Мы придерживаемся первой гипотезы и не можем исключить существования третьего варианта. Стоя напротив врага на протяжении 8 дней, Ахав имел достаточно времени, чтобы разведать эти подходы и подготовить штурмовые отряды, которые могли бы обойти сирийцев с фланга. Возможно, Ахав разработал этот план раньше, но ждал в течение недели, чтобы оказать психологическое давление на арамейских воинов, которые, все время пребывая в состоянии постоянной готовности, чтобы дать ответ на любое подозрительное движение в ущелье, к концу недели должны были потерять бдительность. Итак, когда израильтяне появились в их тылу и, возможно, начали в то же время и согласованную атаку в самом ущелье, строй арамеев был сломлен и беглецы устремились к близлежащему Афеку, укрепления которого буквально обваливались под напором толпы искавших убежища внутри стен. Пример более близких к нам по времени знаменитых сражений, в частности тех, которые проводили герцог Мальборо в 1704 г. при Бленеме и Фридрих II в 1757 г. при Лейтене, показывает, что даже при более организованном выводе войск наплыв отступающих делает оборону города невозможной. Само их количество препятствует движению на узком пространстве и делает нереальными любые тактические действия. Это знал Венадад, который решил сдаться и пасть к ногам Ахава со страстной мольбой о милости. К неудовольствию многих израильтян, Ахав проявил снисходительность и сдержанность по отношению к побежденному противнику». Итак, мир был заключен на довольно выгодных для Дамаска условиях, обязавшегося возвратить Израилю некогда отобранные у него города и предоставить торговую факторию в Дамаске. Такие мягкие условия договора со стороны Израиля были не случайны. Дело в том, что к этому времени уже очень четко обрисовалась угроза, нависшая как над Израилем, так и над Дамаском. Этой угрозой была Ассирия. И действительно, вскоре после описанных событий, в 853 г. до Р. X. ассирийская армия, ведомая Салманассаром III, вторгается в Сирию. Решающее сражение происходит около Каркарра, в котором сошлись, с одной стороны, войска ассирийцев, а с другой — войска коалиции, в которую входили Венадад, царь Дамаска, Ахав, царь Израиля, Ирхулин, царь Хамы, Матинбаал, царь Арада, Адонибал, царь Сиены, Гиндибу, царь арабов, и царь Киликии. Это было одно из крупнейших сражений древности. Так царь Дамаска «выделил 12 000 колесниц, 12 000 всадников и 10 000 пехотинцев; царь хаматский поставил 700 колесниц, 700 всадников и 10 000 пехотинцев; израильский царь — 21 000 всадников и 10 000 пехотинцев. Кроме того, еще 9 царей снарядили свои отряды, направив с ними 1000 верблюдов. Страх перед Ассирией был так велик, что даже египетский фараон решил помочь новому союзу, прислав 1000 воинов. Коалиция была очень мощной, хорошо вооруженной и единодушной в своем стремлении добиться победы над Ассирией. Их вера в эту победу была так велика, что они сами решили начать войну и двинулись навстречу ассирийским воинам. Салманассар лично руководил военными действиями против коалиции. Взяв город Алеппо, торговый центр, славящийся своими замечательными садами, он преследовал войска союзников до города Каркарр». Здесь, у стен этого города, Салманассар столкнулся с шестидесятитысячной армией коалиции. В результате данного сражения, несмотря на попытки приписать себе победу, Салманассар потерпел поражение, заставившее его на 4 года не возобновлять военные действия в данном регионе. Итак, Салманассар ушел со своей армией в Ассирию, а народы Сирии и Палестины свободно вздохнули. Казалось, страшный враг, перед которым столько трепетали, не является уж таким страшным, и что совместными усилиями его можно победить. Казалось, что Ахав был прав, вступив в свое время в союз с Венададом и не выполнив повеление Божьего пророка — умертвить Дамасского царя, и что проклятие, произнесенное пророком, не исполнилось. «И сказал ему: так говорит Господь: за то, что ты выпустил из рук твоих человека, заклятого Мною, душа твоя будет вместо его души, народ твой вместо его народа» (3 Цар. 20:42). Да, так казалось! Да, с человеческой точки зрения, Ахав поступил весьма умно и расчетливо, оставив в живых сирийского царя. Но Бог на эти события смотрел совершенно иначе. Он даровал победу войскам Ахава над куда более мощным сирийским войском, чтобы явить израильскому царю, Кто является в действительности Богом, но Ахав не пожелал увидеть это. Он пожелал опереться перед нависшей ассирийской угрозой не на Бога, явившего ему Свое могущество на Кармиле и в войнах с сирийцами, а на заклятых врагов своего народа, идолопоклонников — арамеев. Вступая сними в союз, он дискредитировал Бога в глазах не только израильтян, но и самих арамеев. Ахав так и не понял истинных причин философии истории, он не понял, что успех его правления зависит не от дипломатических игр, а от взаимоотношений с Богом его и народа. Причины грядущего падения коренились не в мощи ассирийских войск, а в сердце самого Ахава, и свое падение царь предрешил не в неудачно окончившейся для него войне, а в своей алчности перед виноградником некоего Навуфея. Как это важно помнить сегодня и нам, когда желая себе добра, мы всячески укрепляем себя внешне — знакомствами, должностями, родственными связями, выгодными сделками, изощренной дипломатической игрой, взятками. Мы очень точно просчитываем все, забывая, как и Ахав, что внешние невзгоды и беды, обрушивающиеся на нас, имеют причиной не наш дипломатический просчет, а наше внутреннее духовное состояние — наши взаимоотношения с Богом, и если они нарушены, то ничто — ни деньги, ни связи, ни выгодный брак, ни правильный коммерческий расчет не помогут нам, как они не помогли и царю Аха-ву, перелистнувшему последний лист своей жизни.