Предисловие

Серое апрельское утро. 1945 год. Концентрационный лагерь Флоссенбург. Именно там незадолго до освобождения лагеря союзническими войсками был казнен по особому приказу Генриха Гиммлера Дитрих Бонхоффер. А в пасхальное утро 1953 года баварские пасторы открыли в Флоссенбургской церкви памятную доску:

«Дитрих Бонхоффер, свидетель Иисуса Христа среди братии. Родился 4 февраля 1906 года в Бреславле. Умер 9 апреля 1945 года в Флоссенбурге».

Для многих и многих христиан Германии, Европы, Америки смерть Бонхоффера стала еще одним подтверждением слов Тертуллиана: «Кровь мучеников — семя церкви». Его жизнь и его смерть, его книги и письма — свидетельство о простой и твердой вере человека, который встретился с Иисусом Христом и не испугался последствий этой встречи, обрушившихся на него в миру. (Жизнь в миру он считал обязанностью, данной нам Иисусом Христом). Вся его жизнь — живое свидетельство для той церкви, которой Он служил.

Бонхоффер родился в Бреславле. В семье было семь детей. Вырос же он в Берлине, где его отец — известный врач — занимался психиатрией. Именно от отца, как пишет он в своем последнем письме из тюрьмы, он перенял тот настойчивый реализм, который окрашивает все его произведения и который заставил его обратиться от «словесных украшательств к реальности». Для него христианство не было философской системой, учением, далеко отстоящим от жизни, мистическим переживанием. Христианские убеждения всегда должны проявляться в ответственных действиях, послушании, следовании за Христом. В каждодневных ситуациях — как в личной жизни, так и в жизни общественной. Именно эти убеждения привели его сначала в тюрьму, а затем и на казнь. За шесть лет до того, как оказаться к гестаповских застенках, Бонхоффер писал: «Когда Христос зовет человека, Он зовет его прийти и умереть».

Бонхоффер вырос в берлинском предместье — крепкий спортивный мальчик из дружной счастливой семьи. Он любил играть с соседскими ребятишками, среди которых были дети известного ученого Адольфа фон Гарнака и историка Ганса-Дел-брука.

В шестнадцать лет Бонхоффер уже твердо знал, что хочет изучать богословие. Он провел год в Тюбингене. Получил диплом в 1924 году в Берлине. В Берлине прошли его студенческие годы: в университет ездил на машине с почтенным Гарна-

ком. Его учителями были великие берлинские ученые — Холл, Зиберг, Лейтцман, Лютгерт. Уже к тому времени Бонхоффер стал сторонником нового «церковного богословия», хотя и не слышал еще лекций Карла Барта. Рассказывают, что когда он принимал участие в одном из боннских семинаров Барта, то во время дискуссии процитировал Мартина Лютера: «Проклятие из уст безбожника бывает Богу приятнее «аллелуи», слетающей с уст набожного». «Кто это сказал?» — не без удовольствия спросил Барт. Так они с Бонхоффером и познакомились. Бонхоффер был молодым студентом, хорошо понимал прямолинейный реализм Лютера. Позднее он даст объяснение другому малопонятному высказыванию Лютера: «Смело греши, смело радуйся и веруй во Христа».

В двадцать один год он написал докторскую — догматическое исследование о единстве святых. Его более поздняя диссертация — «Действие и бытие». В ней он четко определил свою позицию и показал значение диалектической теологии. В 1928 году он уже был викарием в Барселоне. В 1929 году вернулся в Берлин. Его взяли преподавателем на богословский факультет и отправили на годичную стажировку в Объединенную богословскую семинарию в Нью-Йорк. О ней он отзывался как об «известной цитадели американского критицизма,., месте, где можно вести свободную дискуссию. Это стало возможно благодаря гражданскому мужеству, столь свойственному американцам и полностью неформальными отношениями в семинарии». Именно там он познакомился с обоими Нейбурами. Бонхоффер был очарован негритянскими спиричуэлами, борьбой чернокожих за свои права. В более поздние годы, когда «стены вознеслись вокруг Германии», он и своих студентов познакомил с негритянской музыкой. Ближайший друг Бонхоффера, Эбер-хард Бетге, который теперь является студенческим пастырем в Берлине и редактором посмертных изданий работ Бонхоффера, пишет: «Мы начали напевать «Низко лети, колесница» еще задвадцать лет до того, как эта песня зазвучала из радиорепродукторов и в концертных залах».

Вернувшись в Берлин, он начал читать лекции по систематическому богословию. Вокруг него тут же собралась группа студентов. Его первая книга «Сотворение мира и грехопадение» возникла из цикла лекций, прочитанных по первым главам Бытия. Кроме того, он служил студенческим пастором в технической школе в Шарлоттенбурге. Народ просто валом валил на его службы.

И вот наступил судьбоносный 1933 год. В феврале Бон-хоффер прочитал лекцию, которую передали по Берлинскому радио. В ней он обвинял немцев в том, что те устремились за сильным «лидером», который неизбежно «заведет их в тупик», ибо не откажется стать идолом для ведомых. Передачу прервали. Когда стало очевидно, что «идол» — Адольф Гитлер — победил, Бонхоффер принял предложение стать пастырем в двух немецких конгрегациях Лондона, ибо он был против «германо-христианского» компромисса с нацистским правительством. В Англии он очень подружился с епископом Беллом из Чичестера и стал одним из главных глашатаев, рассказывавших миру о событиях в немецких церквях.

При помощи Эндрюса, Бонхофферу удалось договориться о встрече с Ганди в Индии. Готовясь к встрече, на которой он собирался поговорить о вопросах пацифизма, он получил весточку из Церкви верных, которая просила его возглавить «нелегальную», «тайную семинарию» по подготовке молодых пасторов в Померании. Бохоффер тут же вернулся назад. В 1935 году приехал в Цингст, а оттуда в Финкенвальд, что недалеко от Сет-тина. Там он и стал жить вместе с двадцатью пятью викариями в на скорую руку построенных домишках. Это была та самая «жизнь вместе», жизнь христианской общины, о которой он писал в книге Gemeinsames Leben (1938), которая и представлена на ваш суд. В тот же самый период он написал Nachfolge,

опубликованную в англии и США под названием «Цена ученичества». В этих двух работах Бонхоффер раскрывает одну из главных своих идей: что такое жить со Христом. Вскоре после того, как он опубликовал еще одну свою небольшую книжку Das Gebetbuch der Bibel (Библейские молитвы: введение к книге Псалмов), в которой провозглашены идеи, описанные в первых двух главах нашей книги, ему запретили писать и публиковать свои труды, а «подпольная» семинария была закрыта Гестапо.

Но к тому времени Бонхоффер уже принимал активнейшее участие в политической жизни своей многострадальной страны, попавшей под пяту диктатора. От Ганса фон Дохнаньи, мужа его сестры Кристель, он узнал кое-что о кризисе в руководстве рейха и секретных планах генерала Бека свергнуть Гитлера. И вот, человек, столь симпатизировавший идеалам пацифизма, прикинул, сколько же «стоит ученичество» и в глубине души решил, что стоять в стороне от людей, составляющих костяк политического и военного сопротивления режиму, будет трусостью и бегством от реальности. Его друг Бетле говорит: «Он не считал, что все должны поступать именно так, как поступает он. Но он не видел путей к отступлению. Нельзя было отступить и при этом остаться безгрешным, праведным и набожным христианином. Грех респектабельной части человечества состоит в бегстве от ответственности. Он чувствовал, что вот-вот впадет в это грех, а потому не мог больше ждать». Но и тогда он поступал в соответствии со своими представлениями об этике. Он считал, что христианин обязан быть гражданином и этого мира, ибо именно в этот мир послал его Бог. В 1939 году Бонхоффер короткое время провел в США. Друзья убеждали его остаться и использовать свое дарование ученого и учителя на службе у экуменической церкви. Но он отказался, сел на один из последних кораблей, повезший его на встречу судьбе.С тех самых пор вся его жизнь была подчинена выполнению заданий, порученных ему Церковью верных и движением сопротивления. Все это время, до самой своей смерти, он в свободное время работал над книгой «Этика», которую считал богословским трудом всей своей жизни. Он разъезжал по стране, выступал перед тайными собраниями верующих. Ему запретили учить, писать, жить в Берлине, но он был курьером между отдельными группами. За это время он написал целые главы своей «Этики»: писал в Бенедиктинском аббатстве в Эттале и в других временных убежищах.

Но вот однажды в апреле 1943 года все это кончилось. Пятого апреля Бонгхоффер, его сестра Кристель и ее муж Ганс фон Дохананьи были арестованы и помещены в военную тюрьму Тегель, где Бонхоффер оставался до 8 октября 1944 года. Во время заключения надзиратели дружелюбно относились к крепкому пастору, тайно отводили его в камеры к отчаявшимся узникам, чтобы Бонхоффер мог послужить им. Они хранили его бумаги, записки, стихи, даже наладили сообщение с членами его семьи и друзьями, оставшимися на свободе.

После провала военного путча 10 июля, Бонхоффера стали переводить из одной тюрьмы в другую: он побывал в гестаповских застенках в Берлине, Бухенвальде, Шонберге и, наконец, Флоссенбурге. Все контакты с миром прервались. Последние недели своей жизни он провел в обществе русских, англичан, французов, итальянцев и немцев. Один из тех, кто был с ним в лагере — английский офицер — вспоминает:

«Мне всегда казалось, что вокруг Бонхоффера разливается счастье и радость, порожденные благодарностью Богу за то, что он просто-напросто жив… Он был один из немногих встретившихся мне людей, для которых Бог был реальностью, всегда был рядом. …В воскресенье 8 пареля 1945 года пастор Бонхоффер провел небольшое богослужение. Он так говорил с нами, что слова его достигали глубины сердца. Он умел найти нуж-ю

ные слова, чтобы рассказать о нашей жизни в заключении, о том, какие мысли и какие решения рождаются у нас в застенках. Он едва успел дочитать последнюю молитву, как вошли двое в штатском. Они сказали: «Бонхоффер, пошли с нами». Для заключенных эти слова имели лишь один смысл — смерть. Мы попрощались с ним. Он отвел меня в сторону: «Это конец, но для меня это начало жизни». На следующий

день его повесили в Флоссенбурге».

В последний день своей жизни он говорил проповедь на слова из Исайи «ранами Его мы исцелились».

Такова была жизнь и смерть Дитриха Бнхоффера. Его можно назвать учителем церкви в высочайшем смысле этого слова. Он — писатель, написавший глубокие богословские труды, которые несмотря ни на что, были близки к жизни и проникнуты жизнью. Он — свидетель, который видел, как следовать за Христом и шел за Ним до конца. Для нас великая честь донести его книгу до читателя, который не может прочесть ее в немецком оригинале.