Глава 10. Свобода выбора: люди обладают волей

Никто из нас не любит находиться в растерянности, поскольку это наносит ущерб нашему чувству уверенности. Мы чувствуем себя лучше, когда знаем, что делаем и на что можем рассчитывать. Мы постоянно чувствуем в себе компульсивные побуждения, которые неразрывно связаны с нашей греховной натурой. И чтобы контролировать эти побуждения, мы должны жить в предсказуемом и доступном для понимания мире. Если я знаю, что вокруг меня происходит и что к чему приводит, я имею все основания надеяться на осуществление моих стремлений — хотя бы небольшой их части.

Растерянность становится серьезным вызовом нашей способности контролировать свои чувства. Те сложные обстоятельства, которые я не могу превратить в управляемые категории, лишают меня возможности подходить к делу с полным чувством уверенности.

Когда мой автомобиль ломается на пустынной дороге, я чувствую себя неловко, меня одолевает ощущение беззащитности. Отчасти меня одолевает также беспокойство, связанное с реальной перспективой физического неудобства и возможной перспективой опасности.

Я знаю, что не могу контролировать многое из того, что со мной происходит. Когда моя судьба мне не принадлежит, где-то в глубине души я испытываю некоторую тревогу.

Множество проводов, ремней и болтов, скрытых под капотом, является тем сложным механизмом, который я никак не могу понять. Я знаю, что все эти детали созданы и собраны для определенной цели, но не могу эту цель постичь. Кто-то все это понимает, но только не я. И если тот, кто все это понимает, не поможет мне, я буду глазеть на двигатель и чувствовать себя беспомощным, глупым и некомпетентным — не способным контролировать ситуацию. Мне такое чувство не нравится.

Растерянность является врагом тех людей, которые хотят быть хозяевами своей судьбы. Падший человек, стремящийся быть таким хозяином и убежденный в этом на все сто процентов, вынужден преодолевать или отбрасывать в сторону чувство растерянности. Вспомните обо всех книгах и семинарах, в которых вас обещают научить всему тому, что нужно сделать для того, чтобы ваша церковь росла, чтобы ваши финансовые дела поправились, чтобы ваша семья превратилась в счастливое сообщество активных творцов своей судьбы. При этом само выполнение этих обещаний не всегда обусловлено благородными намерениями.

Когда мы сталкиваемся с чувством растерянности, от которого трудно избавиться, мы можем пойти по одному из двух путей:

1) положиться на помощь другого человека, не испытывающего растерянности, или

2) заменить растерянность пониманием.

Первая возможность предусматривает положение зависимости, особенно если тот, к кому мы обращаемся, говорит, что без его помощи нам просто не обойтись. Это заставляет нас почувствовать себя слабыми. (Мы даже можем попытаться устроить своего рода игру, чтобы попробовать хотя бы отчасти контролировать того, к кому мы обращаемся за помощью, потому что мы боимся доверять.)

Некоторые люди, судя по всему, вполне благополучно идут по этому пути. У всех нас есть друзья, которые по той или иной проблеме могут выразить свою абсолютную уверенность. Ни противоречивые факты, ни очевидные знания кого-то другого в данном вопросе не могут заставить их усомниться в своей уверенности.

Большинство из нас, однако, слишком реалистично подходит к жизни, поэтому понимает, что невозможно узнать все, что необходимо знать. Когда мы занимаемся обычными жизненными делами, у нас часто возникают ситуации, от которых мы приходим в растерянность.

• Должен ли я разрешать своим детям смотреть телевизор? Должен ли я давать им больше времени на чтение? Мне кажется, что моя дочь спит со своим молодым человеком, — нужно ли мне спрашивать ее об этом? Достаточно ли я провожу времени с детьми? Не делаю ли я слишком много покупок для них? Или слишком мало?

• Хорошая ли идея — поменять работу или нет? Ведет ли меня Бог в том, чтобы я поменял работу? Какой вид страхования мне избрать? Могу ли я позволить себе купить новую машину? Моя жена считает, что нет, — не слишком ли часто я прислушиваюсь к ее советам, не начинаю ли считать ее хозяйкой в доме?

• Что мне делать с тем» что я слишком привлекательна для служителя нашей церкви? Следует ли мне поговорить с ним? Должна ли я все рассказать своему мужу? Будут ли мои дети испытывать сексуальные трудности в связи с моей трудностью — является ли это разновидностью Божьего целомудрия? Почему я перестала испытывать интерес к интимной близости со своим мужем? Он такой красивый парень. Мне, наверное, нужно у кого-то проконсультироваться. Но к кому мне обратиться?

• Заставляю ли я себя жить дальше, несмотря на то что чувствую глубокую депрессию? Почему я не испытываю радости от всего того, что проделываю каждый день? Почему я так много плачу — практически без серьезного повода? Почему меня раздражают комплименты в мой адрес? Нужно ли мне применять препараты против депрессии? Разве не достаточно будет просто довериться Богу? Но как мне это сделать?

Каждый день нам надо принимать какие-то решения. Библия может дать нам ясный ответ на некоторые вопросы (например, не иметь никаких дел с этим служителем); но в большинстве случаев она показывает нам лишь общие принципы, которые кажутся нам настолько абстрактными, что мы не можем в них увидеть конкретный ответ на наш конкретный вопрос. Истина в том, что нам всю жизнь приходится принимать решения, порой просто очень важные, зачастую в абсолютно неясных для нас ситуациях. И от этого мы испытываем неудобства. Мало кто из людей спокойно переносит двусмысленность положений.

Нам кажется неприемлемой перспектива веры в Бога, когда мы смотрим на нашу растерянность, как на неотъемлемую часть жизни, после чего решительно идем по жизни, несмотря на всю ее неясность. Поэтому мы испытываем сильное желание сократить эту неясность по крайней мере до тех пределов, когда ее можно будет игнорировать. И чего бы это ни стоило, мы непременно будем держать это чувство под контролем. Мы не любим принимать решения, не зная об их последствиях.

Мы можем установить в своем мире некий порядок, главная функция которого заключается в том, чтобы восстановить иллюзию нашего полного контроля. Окончательный критерий, с помощью которого мы судим об адекватности наших усилий понять происходящее, не обязательно связан с реальностью. Соответствуют ли наши идеи тому, что происходит на самом деле, не всегда важно. Нам нравится быть правыми, но в еще большей степени мы стремимся властвовать! Отчаянное стремление сохранить нашу взлелеянную независимость заставляет нас искать такие объяснения, которые позволяют нам уверенно идти по жизни. Истина здесь не главное; главное — внешняя эффективность.

В результате наша способность делать выбор — о чем мы и будем говорить в этой главе — превращается в средство, с помощью которого мы не хотим признать, что на самом деле знаем очень мало, и поэтому нам нужна помощь. Гораздо лучше чувствовать в себе уверенность, чем неопределенность. Напористому и сильному предпринимателю, который приходит в свой офис в половине седьмого утра и умело и уверенно возглавляет совет директоров, наверное, труднее понять, что значит быть зависимым существом, обладающим свободой выбора, чем застенчивому подростку, который хочет позвонить симпатичной девочке и назначить ей свидание. Слова нашего Господа «без Меня не можете делать ничего» (Иоанна 15:5) могут оказаться актуальнее для этого подростка, а не для предпринимателя.

Мы хотим контролировать ситуацию. И мы хорошо себя чувствуем, когда знаем, что делаем. И это хорошо, когда мы осознаем свои способности и волю для того, чтобы эти способности уверенно применять. Но наше стремление контролировать ситуацию вредит нашему законному желанию умело идти по жизни, особенно если мы пытаемся научиться работать с личностью.

Люди слишком сложны, поэтому к ним нельзя подходить с исчерпывающими и уверенными объяснениями. Родители не могут правильно оценить поступки своей непослушной дочери настолько, чтобы решить связанные с ней проблемы. И в то же время они как-то на это реагируют, надеясь, что их действия в конце концов принесут свои положительные плоды.

Консультант, который пытается в своем клиенте, испытывающем жестокую депрессию, зажечь искру надежды, знает, что его действия могут иметь существенные последствия, как хорошие, так и плохие. Но никто не знает такого подхода, к которому можно было бы прибегнуть с абсолютной уверенностью. То, что делает консультант, может оказаться ошибочным. Эту проблему можно устранить только одним способом — отрицанием риска.

Стремление действовать уверенно в двусмысленной ситуации может не только превратить нашу способность делать выбор в агрессивное оружие против неясности, нон создать тенденцию к тому, что, обдумывая ту или иную ситуацию, мы начнем делать слишком преждевременные выводы. «Хорошо, теперь я все понял. Да, я прекрасно понимаю, что происходит, и теперь в точности знаю, что надо делать». Всегда приятно чувствовать уверенность, а не растерянность.

Как только у нас возникает определенная картина по поводу какой-то ситуации, мы не хотим в своих рассуждениях об этом заходить слишком далеко, потому что чувствуем, и совершенно справедливо, что за пределами нашего «ясного» понимания картина становится запутаннее и сложнее. И когда дальнейшие рассуждения грозят привести к неясности, удобнее занять оборонительную позицию.

Но за такую позицию наступает расплата. Мы в конце концов начинаем упрощать реальность, придерживаясь тех объяснений, с помощью которых мы не замечаем сложных вопросов и делаем ударение на данных, как-то подтверждающих наши идеи. Мы приходим к конкретным категориям, четким формулам и тщательно вычерченным теориям. Они дают нам такую уверенность, с которой мы можем чувствовать себя спокойнее.

Склонность упрощать с целью сохранить иллюзию контроля над ситуацией хорошо видна в большинстве теорий консультации как мирской, так и христианской. Сторонники теории психодинамики пытаются свести реальность глубоких стремлений к побуждениям, импульсам и движению. Средствами работы с ними становятся проницательность, катарсис и эго. Если какой-то человек испытывает жажду, пусть он становится зрелым с помощью терапии. Христиане иногда упрощают глубокие стремления, считая, что, если они полностью подчиняются Христу, они должны немедленно почувствовать полное удовлетворение.

Сторонники познавательной терапии иногда не замечают сложностей в способности человека рассуждать, представляя специфический набор идей, которые надо подвергнуть сопоставлению и реструктуризации. Настойчивое повторение самому себе правильно подобранных фраз и слов рассматривается в качестве эффективного средства обеспечения глубоких перемен. Очень многие пасторы придают этому подходу вид христианского учения, утверждая, что погружение в Писание посредством запоминания, изучения и размышления сделает все необходимое.

Третий элемент личности — обладание волей — также рассматривается упрощенно. Уделяя в этой главе серьезное внимание способности человека выбирать, я вовсе не собираюсь сводить вопрос о человеческой воле к чему-то такому, что вписывается в четко очерченную оболочку. Божий труд всегда будет отражать тайну Самого Творца. Мы никогда не сможем справедливо судить о себе как о носителях Божьего образа, если не будем видеть разницы между волей и силой воли.

Глядя на девочку, страдающую анорексией, которая упорно не хочет есть, или на женщину, страдающую булимией, которая принимает слабительное после обильной еды, мы чувствуем лишь жалость и задаем вопрос: «Почему она не может нормально есть?». Мы с полной уверенностью заявляем, что коренная проблема здесь — безответственность. По той же самой причине мы считаем, что любители порнографии должны сжечь свои мерзкие книги, гомосексуалисты должны больше внимания уделять женщинам, а страдающие неврозом должны смело смотреть в глаза тому, чего они боятся.

При таком подходе сострадание к человеку и стремление разрешить его проблему тонут в злобном морализме. Формируй себя сам, совершай правильные поступки, относись ко всему ответственно — все сводится только к этим словам.

Меня такой морализм беспокоит не в связи с его сильным акцентом на ответственности человека. Психиатрию и психологию правильно критикуют за то, что иногда их объяснение человеческих проблем ведет к снижению ответственности самого страдающего. Это ошибочное направление. Носители Божьего образа обладают способностью выбора, поэтому полностью отвечают за то, как они живут.

Проблема кроется не в жестких рамках нравственных границ и личной ответственности. Она кроется в неполном и поверхностном понимании того, что значит быть носителем Божьего образа, обладающим свободой выбора. Недостаточно просто сказать: «Люди сами выбирают то, что они делают, поэтому ответственность должна лежать на них» — это важный момент, но его одного явно недостаточно.

Говоря о проблеме сознательного выбора, я хочу рассмотреть способность человека выбирать, чтобы узнать, почему так часто мы не испытываем удовлетворение от того, что мы сознательно выбираем, а также высказать предположение по поводу того, каким образом можно осознать свободу и использовать ее, чтобы хоть как-то увидеть себя носителями образа. Мы можем говорить о таких концепциях, как реальность выбора, утрата чувства выбора и восстановление выбора.

Реальность выбора

Писание постоянно говорит о людях как ответственных существах. Если современник Моисея собирал дрова в субботний день, его побивали камнями — ему было велено этого не делать (Числа 15:29-36). Когда Анания и Сапфира солгали, Бог убил их — они совершили ошибку, к которой их никто не принуждал (Деяния 5:1-10). Перед богатым молодым правителем стал выбор: продать все, что он имел, и следовать за Иисусом, или же остаться при всем том, что у него было. Он сделал свой выбор (Матфея 19:16-22).

Ни в одном из этих случаев мы не видим стремления понять те неясные факторы в этих людях, которые каким-то образом являются более глубокими, чем реальность выбора. Вероятно, многие элементы повлияли на те решения, которые эти люди приняли, но в основе всего лежал выбор. Они несли ответственность за свои поступки, поскольку самая основная причина их поведения — выбор. Никакая теория о личности, относящая ответственность человека за свои поступки к каким-то другим, отличным от выбора причинам, не может соответствовать учению Библии.

Но наша способность выбирать заключается не только в решении совершать отдельные поступки. За определенным поведением стоят причины этих действий, которые тоже можно выбирать. Мы должны кратко рассмотреть сложную область мотивации, чтобы понять, каким образом люди выбирают, а также свои действия и причины этих действий.

Библейский взгляд на ответственность требует, чтобы мы понимали, что люди движутся в выбранном направлении к намеченной конечной цели. Если мы относим наше поведение к неким силам, которые заставляют нас делать то, что мы делаем, то тем самым мы снимаем с себя ответственность, взваливая все на детерминизм. Наши действия становятся подобны движению бильярдного шара, которое можно объяснить только воздействием некоей посторонней силы. Чтобы избежать детерминизма в модели причинно-следственной связи, на людей надо смотреть как на существ, которые действуют в своем мире с определенной целью. Надо иметь дело с мотивацией не в свете сил, которые приводят к действиям, а в свете «телеологии личности». Греческое слово «телеос» означает «конечный пункт» или «завершение». Главный принцип моих идей относительно мотивации прост: каждое поведение преследует какую-то цель, или, если выразиться по-другому, все, что мы делаем, обусловлено некоей целью, которую мы надеемся достичь с помощью наших действий.

Поэтому способность людей делать выбор делится на две части: способность выбирать поведение (V-1) и способность выбирать цель (V-2). Я могу решить для себя, к чему мне стремиться (V-2), и после этого решить, как наилучшим образом достичь этого (V-1).

Телеологический взгляд на мотивацию имеет важное значение. Когда я пытаюсь понять, почему кто-то действует именно так, а не иначе, я спрашиваю: «Чего он надеется добиться?», «Чего он хочет добиться этими действиями?». Мотивация становится феноменом «здесь и сейчас» с перспективой на будущее. Травмы прошлого могут оказать влияние на то, какие цели намечает для себя тот или иной человек и каким образом он собирается их достичь, но энергетический источник поведения находится в настоящем, а не в прошлом.

Представьте себе молодую женщину, которая говорит консультанту о своей робости. Она чувствует одиночество и страх, хочет вести активную жизнь среди людей, но боится предпринять соответствующие шаги к тому, чтобы у нее появились друзья. Ярлык «робкая» кажется в данном случае вполне подходящим: она отвечает на ваши вопросы одним словом, не старается установить контакт глазами, держится слишком зажато и поэтому не может раскованно улыбнуться в ответ на шутливые замечания.

Почему она такая робкая? Нужно объяснить особенность ее поведения (V-1). Теория черт характера личности утверждает в первую очередь, что ее стиль взаимоотношений с людьми естественным образом исходит из ее темперамента (судя по всему, она немного меланхолик). Но при таком объяснении разговорное «робкая» всего лишь переходит в профессиональное «меланхолик». Мы не продвигаемся здесь в понимании проблемы.

Те консультанты, которые придерживаются теории детерминизма, ищут причины в процессе формирования психологии этой женщины или в ее окружении (как в прошлом, так и в настоящем), которые обусловили ее робкие действия. Отсутствие любви со стороны родителей, страх, что они ее совсем возненавидят, а также недостаток силы в самой себе, вероятно, послужили причиной такого ее поведения. Но такой подход заменяет осознанный выбор детерминизмом как конечным объяснением поведения.

При телеологической точке зрения консультант смотрит на эту женщину как на носительницу Божьего образа, которая выбирает, что она делает и зачем она это делает. Ее стиль взаимоотношений с людьми рассматривается как стратегия (V-1) для достижения желанной цели (V-2).

Чтобы понять ее выбор поведения и цели, наверное, имеет смысл узнать больше о ее родителях. Она сказала, что ее отец был шумным человеком, счастливым, прекрасно сложенным и всегда готовым шутить и смеяться. Когда она рассказывает о нем, вы чувствуете в ней разочарование и оттенки злости, а не теплую любовь. После нескольких уточняющих вопросов становится ясно, что он редко общался с людьми серьезно. Более того, его дочь хотела с ним о многом поговорить. Ей хотелось также, чтобы он вникал в ее проблемы. Но такого никогда не было.

Ее ожидания активного участия отца в ее жизни остались полностью неудовлетворенными. Она чувствовала от этого отчаяние, страстно утверждая, что делала все возможное, чтобы достичь удовлетворения. Боль пустого личного круга заставляет людей изо всех сил искать выхода.

Мысль о том, что, возможно, вообще нет никакого надежного средства достижения цели, которой она так хотела достичь, казалась настолько ужасной, что она даже боялась заикнуться об этом. Решив, что причина неполноты взаимоотношений с отцом кроется в ней самой, она стала твердо держаться идеи о том, что средство избегания боли содержится в ней самой. Она стала смотреть на себя, как на женщину, в которой нет ничего особенного, как на личность, в которой нет ничего, достойного серьезного внимания. Очень часто она воспринимала себя как красиво одетый, но безжизненный манекен, выставленный в витрине магазина. Ее образ самой себя (R-2) помог ей выработать такую структуру поведения, которая наилучшим образом спасала ее от боли.

Представлять людям что-то реальное из того, что в ней было, казалось ей нестерпимо болезненным процессом. Поэтому она решила, что наиболее эффективный способ избежать боли состоит в том, чтобы прятать от других свою реальную суть (свои чувства, мнение, идеи). Пусть люди видят только внешнюю оболочку. Не стоит обращать внимания на то, что у нее внутри, и тогда многие перестанут обращать внимание на прекрасно одетый манекен. Удаленность от людей защищает от боли: назовем это ее защитное убеждение (R-1).

Поскольку она чувствовала боль от неудовлетворенных ожиданий, которые побуждали ее искать облегчения, и поскольку ее образы и убеждения обусловили конкретное направление поиска, на данной стадии у нее появилось то направление, которое она считает наилучшим для того, чтобы справляться со своими проблемами. Первый элемент этого направления — цель.

Убеждения в том, что именно приносит удовлетворение, всегда влекут за собой цель, к которой нужно стремиться. Когда кто-то начинает понимать, что именно нужно сделать, чтобы избавиться от боли личного круга, это понимание тут же переходит в цель. Если жаждущий человек понимает, что вода находится в соседней комнате, он делает эту комнату своей целью и идет к ней.

Для робкой женщины, которая считает, что скрытность станет лучшим способом свести ее боль до минимума, главная цель заключается в том, чтобы скрыть от окружающих свои настоящие способности, взгляды, мысли. Достижение этой цели становится для нее сверхважной задачей, поскольку весь смысл здесь заключается в выживании личности.

Она уже твердо определила свою цель (V-1), теперь задача состоит в том, чтобы выбрать эффективное средство достижения этой цели. Здесь возникает несколько возможностей: самоуверенная напыщенность или интеллектуальный стиль общения могут создать нужную дистанцию Однако отбор стратегии и выбор — не одно и то же. Данный процесс не обусловлен выбором, поскольку, судя по всему, этой женщине ничего другого делать не оставалось.

Влияние отца, обида на него, заставляющие ее с презрением смотреть на его стиль общения с людьми, страх, что он никогда не сможет измениться, и набор естественных стремлений и способностей, который ограничивает выбор доступных стратегий, — все это вместе сделало робость «разумным» выбором.

Если бы кто-то спросил ее: «Почему вы такая робкая?», мысль о том, что она сама предпочла быть робкой, никогда бы не пришла ей в голову. Она была бы озадачена и раздражена предположением о том, что робость оказалась ее выбором. «Мне не нравится быть робкой. Я ненавижу это качество. Почему же я выбираю то, что я ненавижу?», — стала бы она повторять. И в то же время, если посмотреть на все обстоятельства внимательнее, становится ясно, что ее стиль общения — это выбранные усилия достичь выбранной цели.

Теперь возникает трудный вопрос: если ее поведение действительно является выбором, почему она не ощущает его в качестве выбора?

Утрата чувства выбора

Большинство христиан не сомневается в том, что в конечном счете люди ответственны за свои поступки.. Мало кто спорит и с тем, что свобода и ответственность неразрывно связаны, — нельзя иметь одно без другого. Люди ответственны, потому что они свободны. В большинстве разговоров о всемогуществе Бога, когда речь идет о свободе человека и о выборе, который мы делаем, никто не стремится сваливать нашу ответственность за этот выбор на Бога или на другие силы, находящиеся вне нас.

Но когда мы заканчиваем наши дискуссии и возвращаемся к повседневной жизни, истина о том, что мы являемся ответственными людьми, сразу теряет свою силу. Увлекательная и захватывающая свобода личности слишком часто тонет в каждодневных обязанностях и движущей силе внутренних побуждений. Большинство из нас во многих областях жизни испытывает не столько свободу выбора, сколько компульсивные силы. Почему? Почему робкие люди ощущают свою робость не как свой выбор, а как нечто неотъемлемое от них? Почему наш стиль общения с другими людьми кажется нам необходимым выражением личности, а не проявлением свободы выбора? Почему некоторые наши повторяющиеся действия являются не столько результатом нашего выбора, сколько обусловлены необходимостью?

Однажды я предложил студентам на семинарском занятии написать работу об их борьбе с тем, что они практически не могут контролировать. Больше половины студентов написали о своей проблеме, связанной с постоянно повторяющимся побуждением к мастурбации. В большинстве своем эти студенты осуждают свое поведение, но, несмотря на все искренние и отчаянные усилия, они просто не могут прекратить это делать.

Рассматривая эту дилемму, консультанты обычно выделяют одну из двух ее сторон. Они либо убеждены в том, что вопрос здесь надо ставить «будет или нет», а не «может или нет», параллельно призывая делать все, чтобы преодолеть эту проблему; либо они согласны с тем, что реальная причина кроется не в нашей свободе выбора, и поэтому надо проводить исследования уже на уровне бессознательного.

Важно то, что мы думаем о проблеме компульсивного греха и тех действий, которые нам не под силу контролировать. Должны ли мы говорить подавленному человеку, для которого жизнь стала обременительным и ничего не значащим ритуалом ответственности, что ему нужно держать ситуацию под контролем? Является ли жесткое увещевание и призыв взять себя в руки и прекратить жалеть себя тем подходом, который учитывает, что человек — носитель Божьего образа?

Или же куда разумнее признать, что в глубине человеческой психики могут происходить нарушения, которые подрывают нашу способность выбирать? Подобно тому, как мы не можем одними увещеваниями заставить паралитика ходить, мы должны отказаться от идеи ответственности человека, чья способность выбора ослабла, и уделить главное внимание исследованию более глубоких проблем. По какому пути нам пойти: подтвердить реальность выбора и строго отнестись к пациенту, или отвергнуть выбор в качестве главной проблемы и понять трудности пациента?

Утрату чувства выбора все мы в той или иной мере испытываем каждый день. Большинство из того, что мы делаем в течение дня, скорее напоминает необходимую работу, а не наш выбор. Когда будильник звенит и велит нам просыпаться, мы редко испытываем радостное чувство свободы от того, что нам надо вставать, идти в душ, а затем заниматься повседневными делами. Для большинства из нас утро связано с тем, что надо приложить немалые усилия, чтобы встать, одеться и заниматься своими делами. Мы чувствуем, как на нас давит реальность расписанных по часам обязанностей.

В чем же причина того, что носитель Божьего образа, которого Создатель наделил свободой выбора, теряет эту способность? Почему ко многим делам мы подходим по принципу: «Мне приходится это делать», а не «Я предпочел это делать»? Почему мы так часто говорим что-то типа «Я ничего не могу поделать» или «Я больше не могу этого делать», а не «Это трудно, но я все же возьмусь за это» или «Побуждение сильно, но мне решать, поддаться ему или нет»?

Мы должны ясно понимать, что утрата чувства выбора вовсе не означает утрату самого выбора. И хотя люди могут утратить всяческое субъективное осознание выбора своих действий, все-таки то, что они делают, является тем, что они предпочитают делать. Подход, при котором консультант помогает человеку, страдающему от компульсивной мастурбации, взглянуть на причины своего поведения так, что при этом чувство ответственности этого человека сводится к минимуму, противоречит взгляду Библии на людей. Наше стремление объяснить утрату чувства выбора не должно отвергать реальность самого выбора.

С другой стороны, мы должны не столько кричать о факте выбора, сколько работать с утратой чувства выбора. Призывая страдающего анорексией больше питаться, мы не оказываем на него практически никакого воздействия. И что нам тогда делать?

Чтобы решать проблемы, связанные с утратой чувства выбора, в первую очередь необходимо понять, что каждое действие преследует какую-то цель. За каждым поведением (V-1) стоит цель (V-2), на которую это поведение направлено. Человек выбирает и поведение, и цель.

Но человек часто эту цель не осознает. «Помыслы в сердце человека — глубокие воды» (Притчи 20:5). Если озеро глубокое, то трудно увидеть дно этого озера. Те цели, которые влияют на поведение, раскрыть трудно, «но человек разумный вычерпывает их».

Позвольте мне предложить такой принцип, который ясно показывает, почему мудрый человек тратит время и усилия, чтобы выявить свои цели: поведение воспринимается в качестве выбора до тех пор, пока человек осознает цель этого поведения.

Отсюда следует вывод: поведение, направленное на достижение неосознанной цели, не воспринимается как выбор.

Неисследованная жизнь — это жизнь, оставленная без внимания, и, кроме того, это жизнь, в которой свобода не осознается. Когда я не могу понять, какая цель стоит за моим поведением, я не могу смотреть на свое поведение как на осознанно выбранное поведение, направленное на достижение осознанно выбранной цели. Оно будет восприниматься как компульсивное, необходимое, неизбежное.

Робкая женщина стремится защититься от боли. Но эта цель отвергнута — и по разумной причине. Она не права в своем стремлении к самозащите. Однако она боится отказаться от этого стремления и довериться Богу ради своего выживания. Наилучшее решение проблемы состоит в том, чтобы перестать стремиться к той конечной цели, которая влияет на поведение женщины. Это облегчит ей путь к покаянию.

Но при таких условиях она перестает осознавать свою способность совершать свободный выбор. Жизнь воспринимается как компульсивный ритуал, серия ответов на давление и страх, а не как свобода преследовать важные цели, которые стоят того, чтобы стремиться к их осуществлению.

Теперь давайте нарисуем круг воли (схема 10.1) до которого человек осознает, что все то, что он делает, является его выбором. Если круг более или менее «заполнен», это означает, что те действия, которые совершает данный человек, в основном воспринимаются им самим как выбор. «Пустой» круг показывает, что данный человек воспринимает свои действия не как выбор, а, скорее, как необходимый ответ на давление. Если применить данную схему к нашему разговору, то круг компульсивного мастурбатора или робкой женщины окажется, скорее, пустым. Осознание выбора у них находится на очень низком уровне.

Насколько заполнен круг воли отдельного человека, зависит от того, в какой степени данный человек осознает цель, стоящую за данным поведением. Если цель остается сокрытой, мы в процессе преследования этой цели испытываем компульсивную реакцию. Поскольку многое из того, что мы делаем, направлено на достижение тех целей, которые мы ни разу не исследовали, большая часть людей живет с чувством скованности и контроля со стороны неведомых сил. В такой жизни нет ничего радостного. Чтобы испытывать радость, важен не только сам факт свободы личности, но и ясное осознание того, что мы свободны. Каким же образом нам восстановить осознанную реальность выбора?

Восстановление выбора

Очень хорошо, что носитель Божьего образа совершает выбор. Осознание и ощущение этого права привносит в жизнь чувство жизнеспособности. Выбор идти по Божьему пути добавляет это чувство жизнеспособности к спокойной и увлекательной радости активной и осмысленной жизни.

Увещевания жить христианской жизнью исходят в основном из того, что люди в той или иной степени осознают, что совершают выбор. Но если до того, как они в действительности почувствуют факт выбора, им необходимо осознать цель своего поведения, подавляющее большинство людей в таком случае — как христиан, так и нехристиан — просто не ощутит себя в качестве существ, совершающих выбор. Для большинства из нас выбор — это то, о чем мы иногда говорим, но редко чувствуем.

Мы согласны с тем, что носители Божьего образа совершают выбор. И мы согласны с тем, что нам следует выбрать ту жизнь, к которой призывает Бог. Но пока люди не осознают по-настоящему, что они выбирают свои действия, увещевания идти по какому-то определенному пути ничего не дадут. Призывы измениться не приведут ни к чему хорошему, если те, к кому эти призывы обращены, совсем не осознают, что они могут измениться. Поэтому необходимо поставить важный вопрос: как нам прийти к осознанию того, что мы способны делать выбор?

Недавно я услышал от одного популярного проповедника, выступающего по телевидению, слова, которые он адресовал своей огромной аудитории слушателей: «Я могу измениться, я должен измениться, и я изменюсь!». И это все, что нужно, чтобы восстановить осознание выбора? Сделают ли свое дело многократные напоминания о том, что я наделен способностью делать выбор? Или же осознание этой истины — трудный и постепенный процесс?

Один клиент после сложных раздумий о том, как ему поступить по отношению к своей жене, которая стала для него невыносимой, показал мне плакат. Этот плакат гласил: истина сделает вас свободными, НО СНАЧАЛА ОНА СДЕЛАЕТ ВАС НЕСЧАСТНЫМИ.

Если восстановление осознания выбора требует, чтобы мы сталкивались с неясными, а порой и просто ужасными целями, стоящими за нашим поведением, то путь к познанию радости свободы будет лежать и через болезненные минуты обличения.

Но надо еще отметить, что осознание свободы выбора требует от нас, чтобы мы ясно понимали те самозащитные намерения, которые портят практически все направления, по которым мы идем. Недостаточно мастурбатору признаться: «Да, я вижу цель моего поведения. Я хочу получить немедленное удовольствие, не заботясь о моральном аспекте того, доставляю ли я удовольствие моей супруге». Само по себе это может быть и правдой, но это не показывает нам корня мотивации этого человека.

Тот, кто полностью осознает свою способность сделать выбор в пользу воздержания от мастурбации, не испытывает необходимости задумываться о «более глубоких» целях, чем просто удовольствие. Он делает свой выбор согласно своим убеждениям.

Но человек, испытывающий мастурбацию как компульсивное воздействие, которое он не в состоянии контролировать, должен более внимательно смотреть на свою мотивацию, если он стремится раскрыть тот факт, что он обладает свободой выбора — делать это или нет. Вычерпывая помыслы сердца (Притчи 20:5), призывая Бога испытать его (Псалом 138:23) и по-настоящему осознавая с помощью христианских друзей обманчивость своего сердца (Евреям 3:13), он в конце концов придет к обличительному осознанию своего стремления к самозащите. Пока он не осознает, что стремится избежать пустоты личного круга, и не покается в этом стремлении, открыто испытав свою боль, он не придет к реальной свободе.

Побуждение к мастурбации необходимо рассматривать как средство быстро утолить боль личного круга. Более того, стремление защититься должно рассматриваться как контролирующая энергия, стоящая за широким кругом действий (в том числе и мастурбацией), которые все вместе формируют стиль взаимоотношений. Когда станет ясным его главное направление, человек сможет понять, что выбор состоит не в том, заниматься мастурбацией или нет, а в том, довериться ли Богу или же зависеть от своих собственных методов. На этом уровне выбор можно осознать.

Когда человек раскрывает цель самозащиты, стоящую за его поведением, и когда человек начинает осознавать, что самозащита находится в полной противоположности вере в Бога, в нем постепенно восстанавливает чувство воли. Рост христианской личности зависит от постоянно растущей осознанности тех самых моментов фундаментального выбора, которые повсеместно встречаются в нашей жизни. Когда потребление чрезмерного количества сладкого становится компульсивным поведением, необходимо осознать, каким образом желание съесть пирожное способствует защите этого человека от личной боли, а также понять, что фактически мы находимся в плену иллюзий, полагая, что личная жизнь доступна через физическое удовольствие.

Когда это предположение становится очевидным, мы можем сделать выбор: либо съесть пирожное, либо отказаться от него, расценив это как путь к жизни. Когда вопросы мотивации в нашем сознании ясно очерчены, становится очевидной реальность того выбора, с которым мы сталкиваемся. Удастся ли восстановить чувство выбора или нет, зависит от того, удастся ли выявить фундаментальные цели.

Когда становится понятным, что жизненной мотивацией является самозащита, люди начинают видеть, что преодоление таких проблем, как компульсивная мастурбация, подразумевает серьезный сдвиг в направлении от самозащиты к участливому отношению к другим людям. Необходимо менять стиль общения: оставить действия, отражающие защитную стратегию, и действовать так, чтобы выражать себя и помогать другим людям. Чтобы бороться с таким поведением, как мастурбация, и делать это так, чтобы обрести и зрелость, и самоконтроль, необходимы глубокие перемены в фундаментальных целях жизни данного человека. Усилия, направленные только на то, чтобы прекратить совершать нежелательные поступки, проявляя при этом все больше силы воли, как правило, заканчиваются неудачей. Обращение к Богу с просьбой о помощи и активное чтение Писания — это только часть ответа, однако никакое терпение и никакие изменения ничего не стоят, если человек не признает ошибочных целей и не кается в них.

Процесс этот медленный и бесконечный. Поскольку наше стремление к независимости и самозащите в течение нашей земной жизни в самом лучшем случае может только ослабнуть (а не исчезнуть совсем), всегда приходится сталкиваться с целями самозащиты. Воды глубоки. Но в процессе выявления не стоит впадать в депрессию. Каждый раз, осознавая неправильную мотивацию, мы в то же время в более полной мере осознаем в себе и свободу выбора. И когда мы пользуемся этой свободой, чтобы выбрать правильный путь, радость от того, что мы становимся ближе к Творцу, понемногу растет; она убывает и прибывает, но с течением времени -она все больше и больше охватывает нас. Жизнь становится возможностью жить по-настоящему — иногда испытывая разочарования, временами сильную боль, но постепенно, не спеша, получая все больше и больше радости и приятных волнений.

Секрет удовлетворенности состоит в моей уверенности в том, что, какие бы препятствия ни вставали на моем пути, у меня всегда есть выбор пойти по дороге жизни (Филиппийцам 4:9-13). Поскольку я знаю Христа, я могу жить полноценной жизнью независимо от того, отвергает ли меня моя жена, отворачиваются ли от меня мои дети, не дают ли мне продвигаться по служебной лестнице или же болезнь не дает мне возможности активно работать. Поэтому мне нет нужды бояться людей или того, что они могут со мной сделать, поскольку я обладаю свободой двигаться к той цели, которая, по моему убеждению, несет мне жизнь: знание Бога. Ничто и никто не может мне помешать идти к этой цели кроме меня самого. Меня нельзя лишить свободы. Осознание этой моей свободы выбора открывает мне дорогу к источнику настоящей радости. И стоит затратить усилия, чтобы восстановить осознание своей способности делать выбор.

Растерянность как возможность поверить в Бога

Я бы хотел отметить еще один момент, который может послужить хорошим завершением этой главы. Мы начали с разговора о нашем естественном состоянии растерянности. Речь шла о том, что иногда мы даем такие объяснения, которые сводят сложную реальность к простым категориям, благодаря которым мы смотрим на жизнь. Таким образом мы избегаем растерянности и сохраняем иллюзию контроля.

И теперь мы можем сказать о растерянности еще кое-что. В своих усилиях свести к минимуму растерянность и утвердить контроль мы упускаем уникальную возможность испытать радость свободы волеизъявления. Растерянность и неопределенность, на мой взгляд, являются необходимыми предпосылками для того, чтобы испытать радость свободы выбора.

Бог сотворил нас по Своему образу. Это означает, что мы обладаем способностью двигаться в том направлении, которое мы сами выбрали. Мудрый человек выбирает путь согласно тому плану, который открывает ему Бог, — «поверить и слушаться», но вскоре становится ясно, что жизнь в этом мире, даже со светом Писания, может лривести к невероятной растерянности. Бог не дал нам ясных объяснений по поводу всего того, что происходит в мире, и по поводу того, как поступать в каждой отдельной ситуации.

Когда мы признаемся в чувстве растерянности и активно работаем над ним, а не уклоняемся от него с помощью заранее приготовленных ответов, нас иногда сковывает нерешительность. Мы просто не знаем, что нам делать. Сильные лидеры, способные давать четкие ответы, привлекают к себе множество последователей, которые не могут понять, что та растерянность, которую они ощущают, — необходимое и хорошее чувство: необходимое, потому что Бог не дал нам ответов на абсолютно все вопросы, которые только может задать человек, и хорошее, потому что растерянность по поводу того, что делать и какой существует смысл во всем, что нас окружает, дает нам возможность более глубоко ощутить в себе способность делать выбор.

Границы выбора в Библии очерчены ясно. Сам непосредственный выбор зависит только от нас. Когда мы отбрасываем растерянность, принимая ловко сформулированные объяснения и следуя похожим на формулы установкам, наше поведение в большей степени отвечает тому, что нам говорят, а не тому, что мы сами выбираем. Ощущение выбора утрачивается.

«Сораспяться Христу» для Павла (Галатам 2:19) не означает, что ответственность выбора исходила от него. Это значит, что его сердце было исполнено любви к Христу, что он был полон решимости познавать Христа любой ценой. Когда жизнь была полна неясностей и разочарований, он осознал свою внутреннюю свободу, дающую ему возможность идти все время к Богу. Стремление идти по этому пути, когда ничто, кроме возможности познавать Бога, к этому не подталкивает, является признаком высокой зрелости. Достигать таких высот зрелой веры в Бога дает нам возможность осознания того, что мы свободны идти по жизни сквозь растерянность и отчаяние. Растерянность может стать врагом для падших людей, которые стремятся к тому, чтобы все было ясно, однако искупленная растерянность — это возможность ощутить всю прелесть свободы выбора.