Глава 10

Жизнь в общежитии для меня осложнилась. Мой сосед по комнате, Чайка, все чаще и чаще напивался и нередко приводил в комнату своих собутыльников, и тогда большую часть ночи происходила пирушка под громкий аккомпанемент рок-музыки.

«Иуда, — пьяно выдохнул он однажды, — ты чего это все ходишь туда, на христианские собрания? Забыл, что ты еврей?» — и засмеялся, в то время как мне было совсем не до смеха.

Минуло уже более трех месяцев с тех пор, как Чайка предложил посетить комнату «людоедов». За это время я сполна ощутил теплоту и дружественность собиравшихся там людей, хотя они и назывались христианами. За полтора года моего обучения при синагоге у меня не возникло никаких по-настоящему тесных дружеских отношений с окружавшими меня людьми, поскольку большинство из них подолгу не задерживались в школе, при первой возможности уезжая в Израиль.

Христианские собрания происходили уже не в комнате 421 — теперь группе верующих разрешили собираться в небольшом холле общежития. Каждый вечер там можно было встречаться для молитвы и общения, и я знал, что всегда могу пойти туда и найти собеседника. Это помогало мне избавиться от одиночества.

В группе проводились регулярные еженедельные занятия по изучению Библии. Организовали их пятидесятники, но участвовали в них также двое баптистов и еще один или двое других христиан. В течение года пятидесятники десять раз приглашали на эти занятия для выступлений своего пастора. На меня он не произвел особого впечатления. Человек несомненно верующий, все же страдал недостатком интеллектуальности. И одежда, и манера говорить были весьма несуразны. Он работал ночным сторожем в аэропорту.

Его выступления обычно состояли из трех пунктов: 1) молитва; 2) разговор о грехе и путях избавления от него; 3) проявление духовных даров. Он никогда не проповедовал, опираясь на Библию, а приводил примеры из собственной жизни и давал советы. Всякий раз он появлялся в сопровождении некоего «пророка».

Пророк, впервые увиденный мною, выглядел человеком достаточно напыщенным. Его пророческий дар состоял главным образом в обличении тайных грехов молодежи. Он высказал определенное количество упреков молодым людям, похотливо взирающим на девушек или делающим кое-что и похуже. Пророк рассказал нам об одном из своих пророчеств, которое уже исполнилось. Он предсказал кару Божью одному особенно закоренелому

грешнику. Спустя недолгое время грешник погиб в автокатастрофе. Пророк чрезвычайно гордился этим, подчеркивая, что обладает даром видения. Мне не нравилось присутствовать на встречах с пророком, и я обычно покидал их задолго до окончания.

Олег и Николай чувствовали, что я не проникаюсь интересом к их пастору и пророку.

«Не придавай особого внимания внешности, Яша, и даже тому, как он говорит. Человек смотрит на внешнее, но Бог судит сердце». И хотя ребята цитировали мне даже Танах в подтверждение своей мысли, это как-то не убеждало.

Однажды Олег спросил: «Яша, а почему бы тебе не пойти со мной в нашу церковь в воскресенье?» Раздумывая над приглашением, я невольно вспомнил тот горький опыт, который выпал мне со Светой в православной церкви. Но Олег и Николай отнюдь не были антисемитами, и их церковь, должно быть, тоже была другой. «Хорошо, — сказал я, — пойдем».

В половине девятого утра в воскресенье Олег уже стоял у моей двери. Я не думал, что мне понадобится головной убор для посещения церкви, но на всякий случаи сунул в карман носовой платок.

Выйдя из общежития, мы направились к Харьковскому шоссе, где сели в трамвай, идущий в восточную сторону города. Пятидесятническая церковь располагалась в многоэтажном доме, где жил пастор. Поскольку у него было семеро детей, государство выделило ему две трехкомнатных квартиры на одном этаже. Стену между двумя квартирами убрали, и таким образом получилась большая комната для собраний верующих.

Мы с Олегом вошли в комнату перед самым началом служения. Сразу было заметно, что она разделена на две большие части: мужскую и женскую. Заняв свое место на мужской половине, я осмотрелся. Присутствующих здесь женщин практически невозможно было разглядеть, так как они были наглухо замотаны в платки и шали. Их юбки доходили почти до пола, а на ногах у всех я заметил плотные темные чулки, хотя на улице было совсем тепло.

Когда я спросил у Олега, почему они так одеты, он напомнил слова Христа, приведенные в Евангелии от Матфея, о том, что даже взгляд с вожделением на женщину есть, по сути, грех прелюбодеяния.

«Но как же у вас совершаются браки? — спросил я.

Олег объяснил: когда молодому человеку понравится какая-нибудь девушка из общины, то есть если особое чувство возникает в его сердце при взгляде на нее, то он должен сразу же идти к пастору церкви и назвать ему имя той, которая вызывает в нем это чувство. После этого пастор посетит родителей девушки и поговорит с ними и с нею примерно следующим образом: «Брат Иван очень хороший парень и никогда не впадал в грех. Он всегда был верен Богу, но теперь всякий взгляд на вашу дочь смущает его ум и сердце, а вы знаете, что Христос сказал по этому поводу. Так что, сестра, я думаю, что ты как добрая христианка не позволишь своему брату впасть в грех».

«Какая странная религия», — подумал я.

После проповеди пастора пять человек из общины поделились своими мыслями в русле сказанного проповедником. Все вместе это заняло около 45 минут. Затем началась молитва. Я остался сидеть на стуле, в то время как все остальные опустились на колени.

Неожиданно какое-то приглушенное стенание послышалось в первых рядах. Я подумал, что кому-то из присутствующих стало плохо. Но странная звуковая эпидемия постепенно охватила всю комнату, и люди вокруг меня начали произносить странные, утробные звуки, сопровождаемые всхлипами и вскриками. Некоторые раскачивались взад и вперед, другие стояли на четвереньках. «Да это сумасшедший дом!» — решил я.

Меня интересовало, как долго это продлится, и я то и дело переводил взгляд с людей на часы у себя на руке. Шум, казалось, все возрастал; наконец, он достиг своего апогея и понемногу стал утихать. «Молитва» заняла больше часа. Затем я с облегчением узнал об окончании собрания.

Когда мы оказались на улице, Олег спросил, понравилось ли мне богослужение. «Да, конечно», — пробормотал я, но для себя решил, что никогда больше не переступлю порог этого бедлама.