Глава 15

Долгожданный Мессия не пришел, и я впал в глубокую депрессию. Мне еще не доводилось переживать подобного разочарования — оно было намного горше утраченных и относительно идей коммунизма.

Дни и месяцы протекали в каком-то сером тумане. Мне было трудно серьезно думать о чем-либо, трудно учиться, трудно делать что-либо. Мессия не пришел, и смысл жизни оказался утрачен.

В один из таких унылых дней мой приятель из числа христиан, Олег, заглянул ко мне в комнату и предложил поехать с ним в другую часть города по каким-то его делам. Я был рад отправиться с ним за компанию.

Мы сидели в автобусе, когда разговор перешел на привычную для нас религиозную тему.

— А ведь ты, Яша, никогда не объяснял нам, как разрешаешь для себя проблему греха и искупления, — заметил Олег.

— Что ж, поскольку Храм разрушен, единственный путь получить искупление своих грехов — это искреннее покаяние, — ответил я.

— А что сказано об этом в Книге Левит, которой ты старательно следуешь? — Олег открыл Библию и прочел: «…И возложит руку свою на голову жертвы всесожжения и приобретет он благоволение, во очищение грехов его; и заколет тельца пред Господом…»

— Смотри, — сказал он, — я делаю отсюда вывод, что во времена существования иудейского святилища грех переносился с человека на жертвенное животное. Это начало искупления. Затем каждый день, согласно 16- й главы Книги Левит, грехи всего народа вместе с кровью переносились во Святое святых, откуда раз в году удалялись вместе с козлом отпущения. Но ведь сегодня ничего подобного в синагоге не делается? Мы, христиане, возлагаем свои грехи на Иисуса Христа, а на кого ты возлагаешь их?

Для меня это был тяжелый вопрос. Я как- то не думал раньше об этой проблеме и не знал, что сказать. Меня покорили обширные знания Олега о храмовом служении и о доктрине искупления из 16-й главы Книги Левит. Казалось, что он более осознает ее важность, чем я сам! Я прочитал ему молитву Коль Нидрей, которую мы пели в синагоге каждый год во время Йом Киппура:

«Все клятвы, обязательства, обеты, связывающие нас пред судом, которыми клялись, связывали себя и не выполнили от прошлого Иом Киппура до нынешнего, да будет благословенно наступление его, — во всем этом мы раскаиваемся. Они полностью сняты с нас, недействительны и не связывают нас. Прости, Отец наш Небесный, наши долги и все грехи народа Твоего. Все беззакония наши и долги пред Тобою да будут сняты с нас. Прими молитвы наши с милостью и очисти души наши»,

Меня окрыляло чувство внутреннего очищения, вызываемое этой молитвой, но заданный Олегом вопрос показал, что Тора не предполагала такого пути искупления греха. У нас не было первосвященника, и мы не приносили жертвенной крови — даже голубя, в то время как Книга Левит требует принесения жертвы, на которую возлагались бы грехи.

Тем не менее я должен был что-то ответить Олегу, и потому снова упомянул слова Маймонида о том, что праведность достигается посредством соблюдения 613 мицвот и искреннего покаяния во дни Йом Киппура. — Все равно неясно, почему раввин Маймонид называет покаяние средством искупления, когда в Левит ясно говорится о том, что нужна заместительная жертва за всякий грех, — настаивал Олег. — Кто замена твоей жертвы? Проблема была действительно не из легких. Я рассчитывал, что приход Мессии разрешит все подобные вопросы, но Он не пришел. Когда Он придет — я не знал.

В тот полный отчаяния момент с моих уст внезапно сорвались слова:

— В чем сущность греха, Олег? Я имею в виду в христианском понимании, потому что для меня грех всегда представлялся как нарушение одной из 613 заповедей. На меня всегда давила необходимость исполнять их, и я не знаю, что нужно делать, если упустишь что-либо, хотя бы одну из них. Раввин этого никогда не объяснял.

— Грех, — сказал Олег, — по своей сути есть отвержение любви. Бог послал Своего единственного Сына для того, чтобы никто из людей не погиб, но получил вечную жизнь. Он сделал это по любви, и всякий, кто отвергает ее, — грешник. Любовь к ближнему и принятие его любви тоже очень важны. Если ты отказываешься любить ближнего или принимать его любовь, ты — грешник.

Ничего подобного я раньше не слышал. «Грех по сути своей есть отвержение любви — любви Бога и ближнего», — эти слова Олега о многом заставляли задуматься.

На обратном пути в университет один вопрос неожиданно сорвался у меня с языка:

—        Олег, как ты думаешь, я смог бы когда-нибудь стать христианином?

Олег некоторое время молчал, словно ища подходящие слова. Когда он заговорил, я заметил в его глазах слезы.

— Знаешь, мы молились о тебе каждый день. Вся наша группа, что собиралась в общежитии для изучения Библии. Я знаю — Бог любит тебя и хочет спасти. И я знаю, что Ему будет очень больно тебя потерять.

Мой прежний сарказм мгновенно исчез. Видя его абсолютную искренность, я, почти не веря себе, осознал: он настолько заботился обо мне, что думал о моей персоне каэюдыи день и молился за меня! Такой любви трудно противостоять.

Мы расстались, войдя в общежитие. Несмотря на поздний час, я и не собирался спать. Слова Олега вновь и вновь звучали во мне: «Грех — это отвержение Божьей любви. Грех — это отказ любить ближнего и принимать его любовь».

Мои христианские друзья любили меня так сильно, что каждый день молились обо мне. На это способны разве что родители! Хаим, Нафтали, Чайка и Илья были добрыми приятелями, но мы никогда не были столь близки, чтобы я стал частью их каждодневных мыслей, как, впрочем, и они моих.

Не ожидал я подобного и от своих друзей-христиан. Но, независимо от моих представлений, дело обстояло именно так, и это не могло не тронуть моего сердца.