Пятикнижие

Введение

Несмотря на множество причин рассматривать Пятикнижие как целостное литературное произведение, вспомогательные материалы, относящиеся к каждой книге, весьма неоднородны. Поэтому мы предлагаем для каждой из пяти книг отдельное введение.

Бытие

Обычно Бытие делят на две части (1–11, 12–50). Вспомогательным материалом, наиболее полезным для понимания первой части, является мифологическая литература древнего Ближнего Востока. Месопотамская и египетская мифологии содержат богатый материал, раскрывающий представления людей того времени о происхождении мира и человека. Из произведений, созданных в Месопотамии, можно назвать поэму *«Энума элиш», эпос об Атрахасисе, а также ряд *шумерских мифов. Египетские мифы о творении представлены тремя основными текстами: из Мемфиса, Гелиополя («Тексты пирамид») и Гермополя («Тексты саркофагов»). Кроме того, в нашем распоряжении имеется несколько рассказов о потопе, входящих в состав эпоса о *Гильгамеше и эпоса об Атрахасисе. Изучение этой литературы позволяет заметить множество совпадений и различий в представлениях древних евреев и других народов Ближнего Востока. Совпадения убеждают нас в том, что между Израилем и его соседями было много общего. Иногда сходство проявляется в подробностях повествования (напр., в выпускании птиц из ковчега) или в таких особенностях текста, на которые мы прежде не обращали внимания (напр., в именовании сотворенных созданий). Некоторые совпадения заставляют задуматься, не придаем ли мы слишком большой религиозный смысл отдельным элементам текста (напр., созданию женщины из ребра), тогда как в других случаях мы можем обнаружить, что осознавали религиозный смысл не полностью (напр., появление Бога «во время прохлады дня»). В целом, подобные совпадения помогают понять библейские рассказы в более широком контексте.

Различия между библейскими и древними ближневосточными текстами позволяют уяснить некоторые особенности древнееврейской культуры и религии. Эти различия проявляются и в конкретных деталях (форма ковчега, продолжительность потопа), и в основополагающих концепциях (контраст между библейским представлением о создании мира словом Бога и мифологией Месопотамии, связывающей создание мира с рождением космических божеств). В большинстве случаев различия обусловлены (прямо или косвенно) монотеизмом религии Израиля.

Довольно часто совпадения и различия обнаруживаются в одних и тех же элементах. На древнем Ближнем Востоке было широко распространено представление о создании человека из глины (1) и по образу божества (2), но в Израиле эта идея получила совершенно иное преломление.

Мы не всегда можем объяснить эти совпадения и различия так ясно и убедительно, как нам хотелось бы. Различные ученые оценивают их по–разному, исходя из своих собственных предпосылок. Проблемы сложны, а выводы различных ученых весьма субъективны. По этой причине проще представить информацию, чем дать готовые ответы.

Наконец, сходство с соответствующей литературой древнего Ближнего Востока обнаруживается не только в рассказах, содержащихся в Быт. 1 — 11, но и в композиции этого раздела. Эпос об Атрахасисе, как и Быт. 1–11, включает краткий рассказ о творении, три предупреждения и приведение угрозы в исполнение. Подобные наблюдения помогают понять литературные аспекты формирования этой части Библии. Кроме того, если эта аналогия оправдана, мы можем по–новому взглянуть на библейские родословия: если в эпосе об Атрахасисе боги озабочены ростом численности людей и пытаются обуздать этот процесс, то в библейском тексте родословия отражают благословения о плодовитости и возрастании.

Поиск параллелей к Быт. 12-50 представляет более сложную проблему. Несмотря на попытки ученых закрепить за рассказами о патриархах такие определения, как «саги» или «легенды», никакая современная терминология не передает сущность древней литературы, и не столько способствует ее пониманию, сколько вводит в заблуждение. В литературе древнего Ближнего Востока нет ничего похожего на библейские рассказы о патриархах. Ближайшую аналогию можно найти в Египте, например, в «Истории *Синухета», но в этом произведении описывается жизнь только одного человека и не затрагивается тема отношений с Богом. Даже история Иосифа, если рассматривать ее саму по себе, ни с чем не сопоставима и не поддается классификации. Отдаленное сходство можно усмотреть только с историями Синухета, *Ун–Амуна и *Ахикара, описывающими жизнь придворных.

Дополнительная информация для понимания Быт. 12–50 поступает из других источников. Эти главы посвящены жизни патриархов и их семейств, продвигавшихся из Месопотамии в Ханаан и Египет в процессе формирования завета. Архивы, обнаруженные в Сирии и Месопотамии (*Нузи, *Мари, *Эмар, *Алалах), предоставляют богатую информацию об истории, культуре и обычаях древнего Ближнего Востока во 2–м тыс. до н. э. Эти материалы проливают свет на политические события и историю заселения данного региона. Они помогают понять, как жили древние люди и почему иногда они совершали странные, с нашей точки зрения, поступки. Изучение этих материалов способствует более полному осмыслению библейских текстов. Например, мы обычно рассматриваем поведение библейских персонажей как нравственный образец (хотя это не всегда оправдано). Чтобы понять поступки, которые совершали люди, и решения, которые они принимали, необходимо ближе познакомиться с нормами культуры того времени. И тогда, возможно, мы увидим, что многое в поведении патриархов определяется критериями, которые мы не понимали или неправильно истолковывали. Информацию, могущую исправить это положение, предоставляют архивы.

На основании такого сравнительного анализа можно, в частности, прийти к интересному выводу: мировоззрение патриархов и членов их семейств не слишком выделялось на общем фоне культуры древнего Ближнего Востока. Таким образом, понимание основных особенностей культуры поможет нам определить, какие элементы текста обладают религиозным смыслом, а какие нет. Например, изучение обычая *обрезания на древнем Ближнем Востоке может послужить руководством для нашей оценки этого обычая в Библии. Наблюдения над использованием факелов и кадильниц в древних ближневосточных *ритуалах поможет раскрыть смысл Быт. 15. Информация из древних ближневосточных документов может пролить свет даже на восприятие Бога Авраамом.

Знакомясь с этой информацией, мы не можем не удивляться, как часто Бог использует самые привычные вещи, чтобы наладить сообщение со Своим народом. Если то, что было привычным для израильтян, станет более привычным для нас, мы сможем лучше понять текст Библии. С другой стороны, необходимо отдавать себе отчет, что содержание Книги Бытие значительно превосходит содержание всех имеющихся в нашем распоряжении литературных памятников древнего Ближнего Востока. Наличие совпадений отнюдь не предполагает, что Библия — это некое сжатое изложение тем и сюжетов древней ближневосточной литературы. Напротив, эти вспомогательные материалы позволяют оценить Бытие как единственное в своем роде религиозное произведение, в котором события и люди показаны в конкретном культурно–историческом контексте.

Исход

Книга Исход — настоящий «рог изобилия» различных видов литературы, начиная с исторического повествования и законодательства и кончая строительным руководством. Все это искусно соединено в рассказ о событиях, которые привели израильтян от ощущения утраты связи с Богом к осознанию ими своей избранности и к присутствию Бога в их среде. Учитывая разноплановый характер Книги Исход, полезными могут оказаться самые разнообразные первоисточники.

Как и следовало ожидать, эта книга связана с египетскими источниками больше, чем любая другая. К сожалению, неопределенность датировки описываемых событий и скудость материалов о соответствующем периоде истории Египта оставляют многие вопросы без ответа. По этой причине нам придется опираться не столько на историческую литературу Египта, сколько на источники, дающие информацию о географии и культуре. Определение местоположения городов и селений, упоминаемых в библейском тексте, сопряжено с большими трудностями, но продолжающиеся успехи археологии позволяют постепенно заполнять пробелы в наших знаниях.

Разделы Книги Исход, посвященные праву, сопоставимы с широким кругом законодательных документов из Месопотамии. Сюда входят сохранившиеся фрагменты таких *шумерских правовых текстов конца 3–го — начала 2–го тыс. до н. э., как кодекс Уруинимгины (Урукагины) и законы *Ур–Намму и *Липит–Иштара. Более пространные тексты представлены законами *Эшнунны, кодексом *Хаммурапи («старовавилонский период, XVIII в. до н. э.), *хеттскими законами XVII в. до н. э. и законами среднеассирийского периода XII в. до н. э. Эти своды законов, как явствует из обрамляющих их надписей, создавались для того, чтобы показать богам, насколько тот или иной царь преуспел в утверждении и сохранении справедливости в своем царстве. Поэтому законы составлены таким образом, чтобы отразить самые мудрые и справедливые решения, какие только мог вообразить царь. Подобно кандидату, который пытается в своей предвыборной речи отыскать в законодательстве любой пункт, за который он может взять ответственность, царь хотел показать себя в наиболее выгодном свете.

Эти законы помогают нам увидеть, что законодательство, определявшее устройство израильского общества, внешне мало отличалось от законов, регулировавших жизнь в *Вавилонии или *Ассирии. Отличие состоит в том, что закон Израиля был неотъемлемой частью откровения их Бога. У вавилонян существовал такой же строгий запрет на убийство, как и у израильтян. Но вавилоняне воздерживались от убийства потому, что это преступление подрывало благоденствие общества и принципы цивилизации. А израильтяне воздерживались от убийства, потому что это преступление противоречило природе Бога. Законы похожи, но основания правовой системы различны. У израильтян источником всех законов и социальных норм был Яхве, их Бог. В Месопотамии царь был наделен правом решать, каким должен быть закон, и утверждать его. Боги не отличались высокой нравственностью и не требовали от людей безупречного поведения, хотя и надеялись, что люди будут поддерживать ценности цивилизации и вести себя соответствующим образом.

Следовательно, дело не в том, что закон, дарованный на Синае, устанавливал некие новые нормы поведения. Его практические предписания во многом походили на законы, по которым израильтяне жили в Египте, и обладали несомненным сходством с законами, которым подчинялись другие древние общества Ближнего Востока. Новизна состояла в том, что это было откровение Бога, осуществленное через учреждение закона как неотъемлемой части *завета между Богом и Израилем. Сопоставление библейского закона с древними ближневосточными сводами законов поможет нам понять не только идею закона и порядка, но и философские, и теологические основы права.

Приступая к тому разделу Книги Исход, в котором описывается устройство скинии, мы сочтем весьма полезными сведения о назначении и конструкции святилищ (в том числе переносных) на древнем Ближнем Востоке. Мы поймем необходимость подробного описания материалов, из которых была построена скиния, если узнаем, какое значение придавалось этим материалам в культуре того времени. Подумайте, например, как ценятся в современном обществе норковое манто, дубовый стол, кожаное кресло или каменный дом. Помимо материалов, мы придаем значение расположению, и потому угловой офис или дом на вершине холма ценятся выше. Выяснив, какие материалы и места ценили древние израильтяне, мы сможем разглядеть рациональную основу, скрывающуюся за многими подробностями. Более того, мы будем неоднократно убеждаться, что эта рациональная основа имеет не столько религиозный, сколько культурный характер.

Левит

Книга Левит состоит из наставлений, касающихся содержания священного пространства, выделенного для присутствия Бога. Сюда входят подробности системы жертвоприношения, наставления для священников и законы об *очищении. В древности считали, что *нечистота благоприятна для дьявольских сил, поэтому поддержание чистоты было жизненно необходимо. Как правило, очищение производилось с помощью определенных ритуалов или заклинаний. Для Израиля чистота была безусловной ценностью, определявшей правила поведения и вопросы этикета.

Наиболее полезными для понимания Книги Левит являются те документы древнего Ближнего Востока, которые содержат информацию о жертвоприношениях и ритуалах, наставления для жрецов или затрагивают проблему нечистоты. Эту информацию приходится собирать по крупицам из множества различных источников. Тем не менее мы располагаем несколькими большими ритуальными текстами, которые послужат важным источником информации. Из разнообразных ритуальных текстов, принадлежащих к ‘хеттской литературе, наибольший интерес для нас представляют «Наставления храмовым служителям» середины 2–го тыс. до н. э. В этих текстах подробно описываются меры, необходимые для защиты святилища от осквернения.

Тексты maqlu состоят из восьми табличек заклинаний и одной таблички с описанием ритуалов. Эти заклинания использовались, в основном, для противодействия злым чарам. Другие важные материалы содержатся в текстах shurpu,посвященных очищению, bitrimki,посвященных царским омовениям, и в namburbu — ритуалах отмены.

Большинство этих текстов исходит из предположения о действенности магии и ворожбы там, где колдовство, дьявольские силы и заклинания представляли серьезную угрозу обществу. Израильтяне, по крайней мере теоретически, не разделяли эту точку зрения, и их представления о чистоте и нечистоте принципиально отличались от воззрений их современников. И все же изучение этих материалов может прояснить многие стороны древнего мировоззрения, которые разделяли израильтяне. Несмотря на то что в библейской литературе ритуалы освобождены от элементов магии, установившиеся обычаи и язык их описания временами содержат следы влияния более широкой культуры.

Ясно, что представления израильтян о ритуале, магии и чистоте имели много общего с представлениями народов древнего Ближнего Востока и значительно отличались от наших. Из–за того, что мы так плохо понимаем эти стороны их мировоззрения, мы склонны усматривать в некоторых обычаях и установлениях совершенно несвойственный им религиозный или символический смысл. Это часто приводит к ошибочному восприятию характера и учения Книги Левит. Познакомившись с древним ближневосточным мировоззрением, мы сможем избавиться от этого заблуждения и приблизить свое понимание текста к тому, как его понимали израильтяне.

Числа

Книга Числа содержит наставления о походе в обетованную землю и об устройстве стана, а также описание событий, происходивших на протяжении сорока лет, проведенных израильтянами в пустыне. Кроме того, она включает ряд ритуальных и правовых фрагментов. Многие источники, привлеченные для исследования книг Исход и Левит, окажутся полезными и при изучении Книги Числа. Географические сведения, почерпнутые из египетских источников, помогут идентифицировать местности, перечисленные в описании странствий израильтян. Подобные сведения содержатся в различных источниках, включая «Тексты проклятий» (названия городов написаны на сосудах, разбивавшихся в ритуалах проклятия; 12–я династия, период *средней бронзы) и царские анналы, высеченные на стенах храмов в Карнаке и Мединет–Абу (период *поздней бронзы). Последние представляют собой «карты» в форме перечней населенных пунктов, расположенных на определенных маршрутах. Интересно, что некоторые библейские местности, существование которых вызывало сомнения из–за отсутствия археологических данных, встречаются в египетских маршрутах, относящихся к тому же периоду.

Числа, как и некоторые другие книги Пятикнижия, содержат информацию о ритуальном календаре израильтян. Сведения о праздниках и ритуальных календарях древнего Ближнего Востока имеются в изобилии, так как составлением и изменением календарей обычно занимались жрецы. Тем не менее выяснить многие важные подробности праздников и истоки формирования традиций, отраженных в календарях, довольно затруднительно. Пытаясь установить связи между религиозными праздниками различных народов, мы становимся на зыбкую почву, даже если располагаем сведениями о культурном обмене и взаимной зависимости.

Второзаконие

Книга Второзаконие следует образцу международных договоров, описанному в статье «Завет и древние ближневосточные договоры». Основной раздел этих договоров обычно составляли статьи, в которых подробно излагались обязанности вассала. Помимо самых общих требований (напр., преданности) здесь выдвигались и более конкретные, например, обязанность платить дань или предоставлять помещения для постоя войск. Здесь же помещались запреты на заключение союзов с другими народами и на укрывательство беглых преступников. В случае войны вассалам полагалось выступать на стороне государства–сюзерена, а также оказывать его посланникам надлежащие почести.

В Книге Второзаконие раздел условий представлен в виде законов, детализирующих обязанности и запреты. Многие исследователи считают, что законы в гл. 6-26 (или 12-26) изложены в соответствии с Десятью заповедями. Если древние своды законов имеют пролог и эпилог, составляющие их литературное обрамление (см. введение к Книге Исход), то литературное обрамление закона составляет договор. Литературное обрамление законов *Хаммурапи позволяет понять, что свод законов составлен не ради оформления законодательства, а ради демонстрации справедливости правления Хаммурапи. Таким же образом литературное обрамление Книги Второзаконие дает нам представление о причине появления этого свода законов. Книга Второзаконие представляет эти законы не в виде законодательства, а в виде договора (завета).

Заключая договор, народы древнего Ближнего Востока брали на себя обязательство выполнять его условия. Договор обязывает подчиняться в той же мере, что и местные законы, но действует по–другому, вне рамок правовой системы. Например, в современном мире каждая страна имеет собственные законы, утвержденные ее законодательными органами и обязательные для ее граждан. Но существует еще и международное право, утвержденное межгосударственными органами на основе соглашений договорного типа. Международное право обязывает подчиняться всех участников этих соглашений. Обязательный характер Второзакония обусловлен не столько его правовым, сколько его договорным статусом. Это означает, что обязанности израильтян были связаны с поддержанием отношений, намеченных в завете. Будучи народом завета, они были обязаны вести себя так, как предписано его условиями. Поэтому мы не должны воспринимать эти законы как законы страны (хотя такое превращение вполне возможно). Израильтянам полагалось соблюдать закон не потому, что это закон; они подчинялись закону потому, что в нем отражались те свойства Бога, которые Он хотел привить израильтянам ради сохранения их особых отношений.

Еще одна особенность Книги Второзаконие состоит в том, что она представлена как обращение Моисея к народу. Моисея можно рассматривать как посредника завета, поскольку, выступая в роли посланника Бога, он оглашает условия договора. В *хеттских договорах запечатлены только тексты соглашений, но ничего не говорится о роли посланников, преподносивших эти договоры народам. Но другие тексты позволяют составить некоторое представление о роли посланника. Обычно он провозглашал свою весть устно, хотя имел письменный экземпляр текста, подтверждающий его слова и предназначенный для помещения в архив. Обращенные к народу увещания Моисея о необходимости выполнения условий завета полностью соответствуют тому, что полагалось говорить царскому посланнику. Вассалу следовало напомнить о том, что его привлечение к участию в этом соглашении — большая привилегия, и потому было бы разумно воздержаться от всяких действий, угрожающих этой привилегии.