Глава 8

3. «Как закон, ослабленный плотью, был бессилен…»

Итак, где же свободная воля? Где же те люди, которые пытаются утверждать, что мы из побуждений наших естественных сил можем любить874 Бога более всего на свете? Если бы я сказал, что от нас требуется невозможное, то был бы повсюду предан анафеме. Но в рассматриваемом фрагменте Апостол говорит, что Закон в самом деле не мог осудить греха, что он сам по себе был немощен из-за плоти. Это то, о чем я говорил раньше очень часто, а именно — что мы не можем исполнить Закон самостоятельно, и что бесполезно говорить, будто мы можем исполнить Закон благодаря сущности [совершенных] дел, а не по намерению Законодателя, как будто бы желание и возможность находятся в наших силах, а не приходят путем, установленным Богом, а именно — по благодати. И на основании такого рассуждения [делается вывод, что] благодать полезна, но отнюдь не необходима, и мы не получили порочной природы через грех Адама, но совершенны в своих естественных [природных] силах. По этой причине философия столь настойчиво утверждает, будто бы наш разум всегда выступает за лучшее875, а мы сочинили много историй о законе сути [природы].

Конечно, это правда, что закон сути [закон природы] известен всем людям, и что наш разум выступает за лучшее, но что это за лучшее? Он выступает за лучшее не с позиции Божьей, но с нашей собственной позиции, то есть за то, что является благим порочным образом. Ибо он во всем ищет себя и своего, но не Бога. Бога же ищет только вера в любви.

Следовательно знание, добродетель и любые другие блага, которых желают, ищут и обретают путем использования собственных естественных способностей, являются благими порочным образом. Ибо они формируют отношения не с Богом, но с творением, то есть с самим собой. Потому что как человек может соотносить все с Богом, если он не любит Его более всего на свете? Как человек может любить того, Кого он не познал? Как человек может знать, если он находится под проклятием876 первородного греха, во мраке и в оковах, если говорить о его интеллекте и чувствах? Таким образом, покуда вера не дает света, и любовь не освобождает нас, ни один человек не может ни иметь, ни делать ничего хорошего, но только порочное, даже когда он совершает благое.

Вывод Распространенное мнение, что человеческая природа в общем и целом знает добро и желает его877, но ошибается и не желает его в отдельных [каких-то особенных] случаях, звучала бы лучше, если бы мы сказали, что в отдельных случаях человеческая природа знает что такое добро и желает его, но в общем и целом — она не знает и не желает его. Причина заключается в том, что она не знает ничего, кроме собственного блага или того, что хорошо, почетно и благотворно для нее самой, она не знает ничего, что хорошо для Бога и для окружающих людей. Таким образом, она знает и желает в большей мере частного, да, только того, что является отдельным [частным] благом. И это согласуется с Писанием878, которое описывает человека настолько обращенным к себе879, что он использует не только физические, но даже и духовные блага для собственных целей, и во всем ищет только своего. Такая извращенность является сейчас естественной для нас — это естественная [природная] порочность и естественная греховность. Поэтому человек не получает поддержки от своих естественных сил, но нуждается в помощи каких-то внешних сил. Это любовь, без которой он всегда согрешает против заповеди: «Не пожелай», то есть: «Ничего не обращай во благо себе и ничего не ищи для себя, но живи и твори только для Бога, думай только о Нем». Ибо тогда человек, наряду с отдельными благими явлениями, будет знать всякое добро, и он будет судить обо всем. Таким образом, исполнение Закона невозможно для нас. По этой причине Блаженный Августин в своей работе «О благодати и свободной воле» (гл.16), говорит: «Он заповедует нечто такое, чего мы не можем сделать, чтобы мы могли знать — чего мы должны просить у Него. Ибо это вера, которая требует в молитве того, чего требует Закон».880 Вывод Тщетно некоторые люди преувеличивают свет естества, сравнивая его со светом благодати, поскольку на самом деле он, скорее, является мраком и чем-то противоположным благодати. Он проклят Иовом и Иеремией881, потому что он является порочным днем и отвратительным зрелищем, потому что этот свет появился сразу же после совершения греха, как говорит Писание: «И открылись глаза у них…» (Быт.3:7). Ибо благодать не имеет пред собой ничего и никого, кроме Бога, по направлению к Которому она течет — она видит только Его, она ищет только Его, она движется к Нему, и все остальное, что она видит между собою и Богом, она пропускает, как будто не видя этого, и направляется только к Богу. Вот кто такие «правые сердцем» (Пс.7:11), и вот что такое «дух правый» (Пс.50:12).

Естество же ставит перед собой не цель, но самое себя, двигаясь и направляясь к себе — оно видит и ищет только себя, действует во всем только для себя, оно игнорирует все остальное и даже Самого Бога, как будто не видя ничего этого, оно направлено только на себя. Вот что такое «сердце развращенное» (Пс.100:4) и «сердце злобное» (Прит.26:23). Как благодать поставила Бога превыше всего, что она — даже вопреки собственным интересам — видит и предпочитает Его себе, стремится только к тому, что принадлежит Богу, не преследуя собственных интересов, так естество, с другой стороны, ставит себя превыше всего, и даже на место Бога, ищет только своего, но не Божьего. Таким образом, оно само для себя является первым и величайшим идолом. Во-вторых, оно из Бога делает идола и обращает истину Божью в ложь, и, наконец, оно делает идолов из всего сотворенного и из всех даров Божьих. Благодать же никогда не удовлетворяется тем, что видит, если она не видит Бога в этом и над этим — она желает всего того, надеется на то и радуется всему тому, что существует, предстает пред очами и достигается во славу Божью. Естество же напротив, полагает, что все, что оно видит ничтожно, если это не служит его выгоде, не существует для него и не сделано для него. И оно оценивает все это только тогда, когда оно может присвоить это себе и приспособить для собственной выгоды, себе на пользу и во благо.

Это является духовным блудом, беззаконием и ужасным внутренним извращением. Таким образом, эта мудрость не является светом, и намного вернее ее можно назвать тьмой, разве что кто-то мог бы назвать ее светом потому, что он видит и понимает все это собственным рассудком и чувствами, но эта мудрость является тьмой, поскольку она обращает все знание внутрь себя и на себя. Ибо, как Апостол говорит здесь, она не может любить Бога и Его Закон.

И признаком всего этого является тот факт, что естество радуется и пребывает в мире, когда эти вещи вливаются в него, но оно теряет покой, когда они идут другим путем. Совсем не так благодать, которая пребывает в покое, любя во всем исполнять только волю Божью и стремясь совершать ее, так, что во всем, чтобы не случилось с ней, она удовлетворена как собой, так и всем остальным. Что делает и чего желает Бог — всего этого также желает и благодать, и во всем этом она находит удовольствие, как бы неприятно это ни было. Действительно, она всегда славит и благословляет Бога, даже когда на ее долю выпадают самые отвратительные вещи. Она знает, как радоваться в печали и стенать в радости. Этого плоть не может совершить своими силами.

«… Ослабленный плотью…» Блаженный Августин говорит в отношении данного фрагмента: «Закон был ослаблен — [что проявилось] в том, что он не обеспечивал исполнения того, что заповедовал — не по своей собственной вине, но «плотью», то есть через людей, которые, устремившись к плотским благам, не возлюбили праведности Закона, но предпочли им преходящие удовольствия».882 Такое происходит, когда Закон соблюдается из страха наказания или из соображений выгоды, и по этой причине сердце и воля далеки от него, а именно — [когда Закон соблюдается] не потому что Бог так пожелал и заповедал, но потому что это [его соблюдение] обещает блага и предотвращает зло. Ибо только совершенно свободная любовь делает или не делает что-либо потому, что она угождает Богу, нисколько не заботясь о каком-то ином благе и не страшась никакого зла, но желая лишь исполнять волю Божью. Естество не способно на это, это может лишь благодать, даруемая Духом Святым через веру во Христа.

Вывод Выражение: «Закон, ослабленный…», должно быть, больше относится к сердцу или к предрасположенности, нежели к внешним деяниям. Ибо люди в самом деле соблюдают Закон внешне, однако внутренне, в сердцах своих, они ненавидят его, как мы читаем в Псалме: «… Которые с ближними своими говорят о мире, а в сердце у них зло» (Пс.27:3), что означает, что они не могут своими силами внутренне быть такими же хорошими, какими они кажутся внешне. Таким образом, как я уже говорил, опираясь именно на знание этого факта, Апостол столь смело и решительно утверждает во 2-ой главе, что те, кто учат нас не красть, сами являются ворами, и т.д., ибо он знает наверняка, что без благодати они не исполняют добровольно того, чему учат своими устами или показывают [внешне] свокми делами, поскольку без благодати все они в равной мере является частью всего падшего человечества»883, о чем написано в Быт.(8:21): «… Помышление сердца человеческого — зло от юности его…» (и оно вовсе не склонно ко благу, предписываемому Законом).

Итак, более всего остального, давайте уясним из совершенного знания Закона, что мы немощны, и тогда мы увидим, насколько необходим был Христос, Даятель Духа и благодати.

«… В жертву за грех и осудил грех…» Блаженный Августин говорит относительно данного фрагмента следующее: «Ибо смерть Господня является причиной того884, что мы не боимся более смерти и не стремимся более к материальным благам, не боимся временного зла, [то есть не пребываем в состоянии], в котором была плотская мудрость, в котором предписания Закона не могут быть исполнены. Но когда в христианине устраняется и ликвидируется эта мудрость, праведность Закона исполняется [совершается], поскольку он не ходит более по плоти, но ходит в Духе»885 Из этих слов очевидно, что такие выражения, как «грех» и «мудрость плоти» должны пониматься здесь как одно и то же. Ибо «осудить грех» (как говорит блаженный Августин886) — значит отделить и устранить «мудрость плоти», потому что когда она удалена, мы не боимся более смерти, равно как не любим эту жизнь. Таким образом, Закон исполняется потому, что один лишь Бог возлюблен. Ибо тот, кто, благодаря Богу, не боится смерти, подобным же образом не любит этой жизни более, чем Бога, и, таким образом, внутренне он ненавидит самого себя, но любит Бога превыше всего. Потому что любящий Бога более, чем себя, несомненно любит Бога превыше всего на свете, поскольку человек ничто не любит так, как самого себя. И это невозможно для плоти, потому что мудрость плоти побуждает человека любить самого себя более всего на свете, даже более, чем Бога. Если бы плоть могла любить Бога совершенной любовью, «то Христос напрасно умер» (Гал.2:21), поскольку в этом случае плоть была бы нормальна, здорова и любила бы Бога, и Апостол был бы не прав, говоря: «Потому что плотские помышления… закону Божию не покоряются, да и не могут» (стих 7). Таким образом, снова возникает возражение против утверждающих, будто воля своими естественными силами может порождать наивысшую любовь к Богу887. И тщетен их аргумент, когда они говорят: «Все, чего разум может требовать о том, что должно желаться или исполняться, того воля может желать, а разум велит, что мы должны любить Бога превыше всего, таким образом, воля может желать этого». Истина заключается в том, что это является ошибочным заключением, вместе со всем, что отсюда вытекает. Скорее, заключение должно быть следующим: Тогда воля может желать того, чтобы Бог был любим превыше всего, как это требуется. Но отсюда вовсе не следует, что она [воля] может любить Бога превыше всего — она лишь желает, чтобы это было, делая для этого очень мало, то есть она имеет лишь небольшую часть необходимого желания.

Если бы это не было так, то тщетным было бы утверждение, которое все обычно делают, а именно — что Закон был дан, чтобы смирить надменных людей, самонадеянно полагающихся на собственные силы.

И как же Христос «за грех … осудил грех», как Своей смертью Он дал нам возможность не бояться более смерти или отделить «мудрость плоти от людей»? Только добродетелью Его смерти, которой Он заслужил то, чтобы Дух был дан нам, и чтобы «мудрость плоти» была взята от нас. Ибо Дух убивает «мудрость плоти» и оживляет внутреннего человека, давая людям возможность презирать смерть, отказываться от жизни и любить превыше всего только Бога, как мы читаем в Песн.(8:6): «… Ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность…» Дух приводит нас также к осуждению своей похоти. Ибо теперь тот факт, что мы ненавидим похоть и выбираем любовь, является не нашим деянием, но даром Божьим. Таким образом, Апостол говорит, что Бог проклял и разрушил грех нашей плоти — Он сделал так, что мы разрушили его [этот грех] Его Духом, излитым верой в наши сердца.

И заметьте также, что он не говорит, будто «Он осудил грех во плоти из-за греха во плоти», потому что он хочет подчеркнуть различие между понятиями «грех» и «грех во плоти». Ибо грех, по той причине, по которой осужден грех во плоти, сам по себе является наказанием греха, который Христос принял на Свою плоть — плоть, которая была без греха, но все же, в подобие которой (греховной плоти] Он облачился ради наказания греха. Таким образом, грех, который существует во плоти всех других людей, осужден из-за греха Того, в Чьей плоти не было греха.

«Как закон… был бессилен».888 Апостол предпочитает сказать: «Чего Закон не мог бы сделать», скорее, чем: «Чего мы не могли бы сделать», даже несмотря на то, что эта неспособность относится не к кому-то, но к нам, к тем, которые были немощны и неспособны исполнить Закон. Но он делает это, придерживаясь своего обычая, а также потому, что этого требует повод. Ибо он выступает прежде всего против полагающихся на силы собственного естества и думающих, что для [достижения] праведности и [совершения] добрых дел нет необходимости ни в какой другой помощи, кроме знания Закона, подобно иудеям и всем надменным людям, которые и по сей день, так же, как это было в Исх.(20:19), твердят: «… Говори ты с нами, и мы будем слушать», а также в Исх.(19:8): «Все, что сказал Господь, исполним». Итак, все эти люди полагают, будто Закона достаточно для них. И они заблуждаются тем более тяжко, чем более они думают, что Закон исполняется внешними деяниями. Апостол возражает против их тщетной веры в Закон и в знание его [Закона], говоря, что Закон не мог исполнить того, что они самонадеянно полагали, а именно — [Закон не смог] упразднить греха и обрести праведность. В этом Закон не виноват, но их мнение о Законе и упование на него тщетны и глупы. Разумеется, Закон, сам по себе, очень хорош. Все это напоминает ситуацию с больным человеком, который хочет выпить вина потому, что он полагает, будто здоровье вернется к нему, если он сделает это. И тогда, если доктор, нисколько не критикуя вино, скажет ему: «Вино не может исцелить тебя, оно только усугубит твою болезнь», этот доктор отнюдь не осуждает вино, но только лишь глупое упование больного человека на это вино. Ибо для того, чтобы выздороветь, он нуждается в ином лекарстве, а потом уже может пить это вино. Таким образом, наше развращенное естество также нуждается в ином, нежели Закон, лекарстве, с помощью которого оно может оправиться, чтобы затем оно могло исполнять Закон.

7. «…Плотские помышления889 суть вражда против Бога…» В этой главе было бы лучше повсюду использовать слово «благоразумие» [помышление] (prudentia), нежели «мудрость» (sapientia), как делает блаженный Августин, и как это сказано в греческом тексте. Ибо, существует общее согласие по поводу того, что слово «благоразумие» используется всеми людьми применительно к нашим деяниям, в то время, как слово «мудрость» применяется к нашему мышлению. Но здесь Апостол высказывается и в этическом [моральном] смысле, и о том, что мы делаем. «Благоразумие» — это то, что позволяет нам избирать благое и избегать зла. Эти вещи двойственны, и, таким образом, он описывает здесь двойственное благоразумие. «Благоразумие плоти» избирает то, что хорошо для кого-то и избегает того, что невыгодно для него, оно отвергает всеобщее благо и избирает то, что приносит вред обществу. Это благоразумие, управляемое плотью, то есть нашей похотливостью и своеволием, благоразумие, которое находит удовольствие только в себе и использует890 в своих интересах всех остальных, включая Самого Бога — оно во всем ищет удовлетворения собственных интересов. Это благоразумие приводит человека к чувству, что он сам является высшей и окончательной целью жизни, идолом, за счет которого [благодаря которому] он производит, переживает, стремится, планирует и говорит все. Он считает благом только то, что хорошо для него лично, и пороком — только то, что плохо для него. Это беззаконие, эта извращенность и порочность вновь и вновь осуждаются Писанием, которое называет их блудом и идолопоклонничеством, и это, как мы уже говорили ранее, в главе 6, глубоко сидит в нашем естестве, в действительности — это сама наша суть, израненная и полностью возбужденная, так, что без благодати она становится не только неизлечимой, но также искаженной до полной неузнаваемости. Но для того, чтобы мы могли ясно понять эту извращенность, давайте обозначим ее степени, в соответствии с ее целями, которые (как утверждалось повсюду) являются объектами чрезмерного удовлетворения.

Бог дал все это людям, как бы облачив их в одеяние. Но «помышления плотские» пристали [прилипли] ко всем этим одеяниям. Не то чтобы все люди одеты во все это, так же, как они не равны в каждом из них, но в каждом человеке одно сильнее, другое слабее, и один человек облачен во многие [«одеяния»], а другой — в немногие. Все это, говорю я вам, человек обращает к себе, во всем этом он ищет своего высшего блага, и из всего этого он делает для себя отвратительных идолов, ставя их на место истинного Бога, поскольку он не приписывает их происхождение Богу и не доволен, если их забирают у него. Таким образом, его можно лишить всего этого только против его воли.

Итак, есть люди, которые не согласны отказаться даже от малейших из этих благ, например, от богатства, другие, если они и отказываются от богатства, не могут отказаться от почестей, если от почестей, то не от детей, родителей, друзей и т.д., и даже если они отказываются от всего этого, то они все равно льнут к своему здоровью, красоте или жизни и так далее — таких ловушек и вопросов бесконечное число. Наше естество не может разобраться даже с самыми маленькими из них, а тем более с большими. Но благодать быстро находит выход, как говорит Писание (Пс.24:15): «… Он извлекает из сети ноги мои». Все эти вещи — «сети ловца» (Пс.90:3), не то чтобы они становятся сетями, как добрые творения, но они становятся ими из-за греховного благоразумия плоти.

«Благоразумие духа» — это выбор общего блага и избежание общего зла, отвержение личного блага и выбор личного зла для себя. Ибо это благоразумие направляется любовью, которая «не ищет своего» (1Кор.13:5), но ищет Божьего и того, что является благом для всех творений. Оно считает благом только то, что хорошо в глазах Божьих и приносит пользу всем, а злом [оно считает] только то, что порочно в глазах Божьих и является злом для всех людей. Оно не имеет иной цели, кроме Бога. Поэтому оно также находит удовольствие во всем, что в Боге и с Богом. Это легко описать словами сказать, но только Дух может достичь этого, и только человек, испытавший это, может понять. Ибо то, что многие вещи неожиданно исчезают, превращаясь в ничто и рассматриваются душой как ничто, и сама душа неожиданно отвращается от всего и вместе с Марией требует только одного (Лук. 10:38 и далее) — это деяние Духа. Но Марфа, проходя через все это и борясь со всем этим, беспокоится о многом, «забывая заднее и простираясь вперед» (Филип.3:13).

Конечно, есть люди, которые отреклись от богатства, исповедали бедность, и их душа избежала этой ловушки. Но взгляните! Она попалась в другую ловушку, а именно — в своеволие, или заблуждения молитв, праведности, знания, изучения, или во что-то более простое — например, почести, тщеславие и т.д. Таким образом, нам нужно много трудиться, чтобы «мудрость плоти», упрятанная в столь многих ловушках, могла быть преодолена благоразумием духа, многими молитвами и слезами.

Это ловушки, которые Св. Антоний видел в миру892, и в муках он сказал: «Кто может избежать всего этого?» И ему пришел ответ: «Только смирение». А перечислил лишь восемь великих ловушек, но если бы кто-то взялся классифицировать их более подробно, то их стало бы намного больше. Конечно, верно, что если человек избежал ловушки богатства в одной области, например [он не подвержен] любви к деньгам, он все равно может попасться в эту же ловушку в другой области, скажем, [он может быть подвержен] любви к обладанию чем-то, например, землями или чем-то другим, и это такой же порок, как и все остальные. Таким образом, те явления, которые из-за «благоразумия плоти» превращаются для человека в ловушку и камень преткновения, становятся тропой к Богу и приближением к Нему через благословение и благоразумие духа.

Поэтому Апостол говорит: «… О плотском помышляют», то есть о физических благах, которые являются объектами их наслаждения и которые мы перечислили выше. Ибо выражение «благоразумие плоти» относится не только к явлениям, представляющим собой лишь плотские наслаждения, но ко всему, что находится по эту сторону893, и чем можно обладать только в этой жизни. Ибо жизнью грядущей невозможно обладать в сотворенном мире, но только в Творце, Который является благом, относящимся к «благоразумию духа».

По этому поводу Блаженный Августин говорит: «Тот называется врагом Божьим, кто не повинуется Его Закону, это [неповиновение] происходит из-за благоразумия плоти, то есть когда человек ищет временных преимуществ и страшится временного зла. Ибо общее определение благоразумия заключается в том, что человек стремится к благу и избегает зла». Затем, процитировав слова: «Потому что плотские помышления суть вражда против Бога», он продолжает показывать, почему Апостол сказал: «Вражда», а именно — потому, что «он не подчиняется Божьему Закону, чтобы какие-нибудь приверженцы манихейства894 не стали думать, будто сущность, возникающая от противоположного принципа, враждебна Богу». «Но мы повинуемся Закону Божьему, когда это благоразумие [плоти] уничтожено, так что благоразумие духа занимает его место, и потому мы не уповаем на временные преимущества и не страшимся временного зла. Ибо одна и та же сущность нашей души имеет благоразумие плоти, когда она прилипает к низменным желаниям, и благоразумие духа, когда она избирает то, что свыше» и любит это. «Как можно сказать, что сущность воды такова, что она замерзает при охлаждении и испаряется при нагреве, в таком же смысле и здесь сказано, что ‘плотские помышления … закону Божию не покоряются, да и не могут’. Но когда вода испаряется, становясь паром после ее нагрева, никто не может назвать ее снегом».895 Также и Господь говорит в Мат.( 12:33): «Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым», то есть, если «благоразумие плоти», которое является деревом худым, не изменено в «благоразумие духа», которое является деревом добрым, оно не может производить доброго плода, даже если его плод и выглядит подобно доброму плоду. Ибо не дерево происходит от плода, но плод от дерева. И добродетель не происходит от поступков и деяний, как учит Аристотель896, но дела происходят от добродетелей, как учит Христос. Ибо второе предполагает первое и предпосылка какого-то дела является сущностью, силой и причиной, побуждающей к действию. Более того, эти временные блага должны пониматься, как явления [вещи] вне Бога, независимо от того, как мы постигаем их — чувствами или интеллектом, и независимо от того, чем это является — жизнью, знаниями или праведностью, что мы уже отмечали выше897. Подобным же образом, порочным является все, что противостоит [противоречит] этим явлениям и вещам, то есть смерть, невежество, грех и т.д. Тот, кто благоразумен в духе, не страшится ничего из перечисленного, равно как он не избирает и не оценивает этого. Но тот, кто благоразумен во плоти ужасно боится смерти, глупости, греха и т.д.

Таким образом, если вы чувствуете, что боитесь смерти и не любите ее, то это является наивернейшим свидетельством того, что вы все еще погружены [увлечены] в «благоразумие плоти». Подобным же образом, если вы боитесь греха, если вы страшитесь грядущего суда, если вы утратили надежду из-за своего греха, то все это свидетельствует о том, что благоразумие плоти все еще пребывает и остается живым в вас. Не то чтобы нам не следует бояться греха и суда, но нам следует знать, для чего нужно благоразумие плоти, так, чтобы немощный мог трудиться для освобождения от этого ужаса и обрести упование милостью Божьей. Ибо такие немощные люди все еще находятся под Законом, если они не воздыхают о благодати и не обращают свое лицо к ней, чтобы обрести избавление.

Те же, кто обладают «благоразумием духа», любят волю Божью и приветствуют ее, потому что они сообразуются с ней. Таким образом, хотя они и знают, что по воле Божьей должно быть последнему суду, и что все исполнится ужасом и познает Его гнев, все же они не страшатся, но ожидают этого с радостью и надеждой, что это будет скоро. Таким образом, то, что для других является величайшим ужасом, для них — высшая радость, потому что они, полностью настроив свою волю созвучно Его воле, хотят того же, чего желает Бог. Ибо везде, где присутствует эта воля, нет ни печали, ни страха, но, скорее, осуществление того, что человек желает и к чему стремится, и безмятежное достижение его желаний. В Пс.(96:8) мы читаем:»… И веселятся дщери Иудины ради судов Твоих, Господи». И наш Господь, предрекая ужасы Судного Дня, добавил такие слова: «Когда же начнет это сбываться, тогда восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше» (Лук.21:28).

Следовательно то, что некоторые люди мучатся по поводу невзгод, ожидающих их и других людей в будущем, является суетой и тщетой. Ибо нам не следует думать о том, как посредством страха мы можем избежать этих невзгод, равно как мы не должны проповедовать о них так, чтобы люди пугались и бледнели при мысли о них, за исключением тех людей, которые увязли в грязи мира сего, для которых такая проповедь благотворна и полезна, дабы они были устрашены и покаялись, однако для раскаявшихся грешников и тех, кто уже стенает, проповедь и ободрение должны быть такими, чтобы они могли с радостью научиться ждать этого Дня и молиться о том, чтобы он пришел поскорее. Ибо не страхом, но любовью следует нам избегать гнева Божьего, невзгод и ужаса Суда, и наша совесть успокаивается только сообразуясь с волей Божьей. Ибо какая польза в том, чтобы страшиться Судного Дня? Ведь страшащийся ненавидит его и не желает его прихода. Но не может быть такого, чтобы он не пришел, как невозможно, чтобы он пришел во благо и для избавления ненавидящего его приход. Ибо такова воля Божья, и Его благое соизволение, чтобы он пришел, тот же, кто страшится его прихода, противится воле Божьей и, таким образом, справедливо осуждается, как «восстающий против Господа» (см. Числ.14:9). Поэтому Апостол прав, говоря в 2Тим.(4:8): «… И не только мне [готовится венец], но и всем возлюбившим явление Его», и во 2Пет.(3:11-12): «Если так все это разрушится, то какими должно быть в святой жизни и благочестии вам, ожидающим и желающим пришествия дня Божия…», а также в Тит.(2:12-13): «Научающая нас, чтобы мы, отвергнувши нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа». И наш Господь говорит в Лук.(12:36): «И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака…»

Никто не победил этого страха, кроме Христа, Который одолел всякое временное зло и даже вечную смерть. Таким образом, те, кто веруют в Него, не имеют более никакой причины бояться, но с блаженной гордостью смеются и радуются во всем этом зле, потому что они не находятся на грани гибели или поглощения, но собираются испытать, дождаться и узреть победу Христову, завершенную в этом зле. И поэтому они говорят: «Смерть, где твоя победа? Смерть, где твое жало?898 Таким образом, смерть и зло непреодолимы силой, равно как их невозможно избежать бегством или страхом, но в немощи (то есть посредством недостатка силы) они должны быть переносимы с терпением и послушанием. Этому Христос учит нас Своим примером, ибо Он пришел [в этот мир] с уверенностью и готовностью встретить смерть и страдания.

14. «Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божий». «Быть водимым Духом Божьим» — значит умерщвлять плоть , то есть ветхого Адама, делая это свободно, быстро и радостно, то есть презирать и отвергать все, что не является Богом, даже самих себя, и, таким образом, «не бояться смерти и ее спутников, лютых наказаний», и также «отказаться от тщетных удовольствий мира сего и его развращенных, убогих наград899, добровольно оставить все благое и принять вместо него злое. Это не свойственно нашей сути, но является работой Духа Божьего в нас.

15. «Потому что вы не приняли духа рабства…» Апостол выдвигает антитезу, то есть [использует] противоречие, или сравнение, или противопоставление. Он противопоставляет друг другу термины «раб» и «сын», подобно тому, как это делается в Иоан.(8:35): «Но раб не пребывает в доме вечно: сын пребывает вечно». Таким образом, дух рабства противопоставляется сыновнему духу, а рабский страх противопоставляется сыновней любви. Поэтому термин «рабство» следовало бы понимать абстрактно, то есть, если можно так сказать900, термин «рабство» происходит от слова «раб», как термин «сыновство» происходит от слова «сын».

И здесь термин «рабство» используется в смысле «рабства греху», как мы читаем в Иоан.(8:34): «… Всякий, делающий грех, есть раб греха», это рабство, от которого Закон не может освободить нас. Ибо только страхом и угрозой он заставляет нас исполнять дела Закона, но не умерщвляет этим дела плоти, а, скорее, лишь усиливает их, ибо это усиливает нашу ненависть к Закону, нашу любовь ко греху и желание грешить.

Этот дух называется духом «страха» по двум причинам. Во-первых, как мы уже сказали, потому что он принуждает не желающих того людей совершать дела Закона из страха, угрожая им наказанием, и, таким образом (поскольку тот, кого боятся неизбежно становится ненавидим), в своих сердцах они удаляются от намерений и целей Закона тем дальше, чем более их вынуждают приближаться к ним внешне, в делах, как это описано в Исх.20 — люди стояли на расстоянии и боялись приблизиться к горе. И, таким образом, когда сердце и лучшее, что есть в человеке, отвращается от Бога и отвергает Его Закон, он начинает практиковать повиновение Закону не иначе, как своей меньшей [худшей] частью, то есть плотью, и во внешних делах и обрядах. Поэтому Господь говорит лицемерам: «Приближаются ко Мне люди сии устами -своими и чтут Меня языком; сердце же их далеко отстоит от Меня» (Мат.15:8; Ис.29:13). Во-вторых, этот дух называется духом страха потому, что этот рабский страх также вынуждает людей отказываться от внешнего исполнения дел Закона во времена тяжких испытаний. Этот страх следовало бы назвать скорее мирским страхом, нежели страхом рабским, ибо это относится не к исполнению Закона, но к рабской боязни утратить временные блага или пострадать от надвигающегося зла, и, таким образом, это даже еще хуже, чем рабский страх. Относительно этого страха Иоанн сказал в 1Иоан.(4:18): «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх…»

Обратите внимание, как глубоки слова Писания. Почти никогда мы не избавляемся от этого страха, потому что никто из нас не лишен похотей плоти и не избавлен от своего ветхого человека. И там, где присутствует похоть, неизбежно существует страх утраты того, чего мы так желаем и к чему так стремимся. Поэтому никто не наделен совершенной любовью. Утверждение «… Всякий, делающий грех, есть раб греха» (Иоан.8:34) выглядит простым, и на первый взгляд кажется, что оно не относится ко многим людям, но когда мы всматриваемся в суть дела, то обнаруживаем, что оно относится ко всем без исключения. Ибо все люди — рабы греха, потому что все грешат, если не во внешних делах, то уж, по крайней мере, в своих похотливых мечтаниях и наклонностях, что мы уже в достаточной мере рассмотрели выше.

«Дух страха», согласно истолкованиям данного фрагмента Блаженным Августином — это «тот, кто имеет власть смерти» (то есть дьявол), «которого принимают не могущие исполнить предписаний Закона в том виде, как он был дан, потому что они продолжают служить своим плотским желаниям».901

Однако, говоря иначе и лучше, этот дух является деянием «благоразумия плоти», боящейся Закона, он появляется вместе с установлением и принятием Закона, но он сокрыт до тех пор, пока Закон не становится известен. Это символизируется фрагментом из 4-ой главы Книги Исход, когда Моисей в страхе побежал от жезла, который, будучи брошен на землю, превратился в змею. То же самое происходит, когда Закон провозглашается человеку, не знавшему его и привыкшему его нарушать — он впадает в уныние от Закона и утомляется им, сожалея и горюя по поводу утраченной свободы, которая теперь недоступна ему. Это дух страха.

И Павел продолжает: «… Чтобы опять жить в страхе». Этим он как бы говорит: «До этого вы пребывали в духе страха и под надсмотрщиком, который правил вами, то есть под Законом. Теперь, когда вы освобождены, вы не приняли этого духа страха второй раз, но, скорее, [вы приняли] Духа усыновления в уповающей вере». И он описывает эту веру самыми значительными словами, а именно: «… Которым, взываем: ‘Авва, Отче!1» Ибо в духе страха невозможно взывать, потому что [пребывая в духе страха] мы едва ли можем открыть уста свои или бормотать что-либо. Вера укрепляет сердце, чувства и голос, страх же связывает все это и ограничивает, о чем в достаточной мере свидетельствует наш собственный опыт. Страх не взывает: «Авва», но, скорее, он ненавидит Отца и бежит от Него, как от врага и ропщет на Него, как на тирана. Ибо люди, пребывающие в духе страха, а не в Духе усыновления, не чувствуют того, как благ Господь (Пс.33:9; Шет.2:3). Скорее, Он кажется им жестоким и грубым, и в сердце своем они называют Его просто тираном, хотя устами своими они и зовут Его Отцом, совсем как тот раб из евангельской истории, который, спрятав деньги своего господина, сказал ему: «Господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял…» (Мат.25:24). Таковы люди, недовольные тем, что Бог не принимает никаких человеческих заслуг и добродетелей, но просто милует. Они говорят: «Ты заповедал невозможное, Ты не дал благодати, но дал лишь знание — этим я и обладаю по сей день, и этим я воздаю». Скорее, им следовало бы радоваться, потому что Он возложил нашу надежду не на нас самих, но на Него и на Его милость. Все, думающие так, тайно говорят в сердцах своих: «Бог действует как тиран, он не Отец, а враг», что также истинно. Но они не знают, что каждый должен согласиться с этим врагом, и что таким образом, и только таким образом, Он становится другом и Отцом. Ибо Он не снизойдет до нашего образа мышления и не изменится для нас, чтобы мы могли стать Его друзьями и детьми. Поэтому мы не должны бояться Его, равно как нам не следует страшиться того, чего Он желает и что любит. Но это не может произойти до тех пор, пока мы не будем иметь Его Духа, так, чтобы в том же Духе мы любили то же самое, что любит Он и ненавидели то же самое, что Он ненавидит, точно гак же, как это делает Он. Ибо мы не можем любить того, что любит Бог, пока не имеем любви, воли и Духа, принадлежащих Ему. Ибо, если должно быть соответствие в том, что следует любить, то должно быть также соответствие и в чувстве любви. И эти люди названы людьми, подобными Богу и сынами Божьими потому, что они водимы Духом Божьим.

Различие между двумя этими разновидностями людей символизируется с одной стороны теми, кто давал Христу уксус или вино, смешанное с желчью и смирной902, когда Он страдал903, и, с другой стороны, теми, от кого Он получил кусок печеной рыбы и сотового меда после воскресения.904 Ибо первое означает, что Бог горче желчи и смирны. И так они дали Ему то, что имеют, то есть озлобленное, израненной и печальное сердце, то есть сердце, не имеющее надежды. И, отведав это, Господь отказывается пить. Люди же, относящиеся ко второму классу, так как Бог для них подобен меду, предлагают Ему это сладкое счастье своего сердца, которое Он принимает и вкушает в присутствии всех их. О первой группе сказано в Иерем.(15:10): «… А все проклинают меня [говорит Господь]», и в Ис.(8:21): «И будут они … хулить царя своего и Бога своего». Действительно, разве это не хула — думать в сердцах наших, что Бог является врагом и противником, противостоять Ему чувствами и волей и, если это возможно, противодействовать Ему всеми своими силами, вплоть до попыток уничтожить Бога и Его волю или изменить Его волю в подобие нашей воли, то есть превратить ее в ничто? Ибо желать того, чтобы кто-то был превращен в ничто — это наихудшее проклятие, и все осужденные и обладающие благоразумием [«мудростью»] плоти надеются, что именно это и произойдет с Богом.

Более того, то, что это восклицание является не только воплем уст, но исходит из сердца, очевидно из Гал.(4:6 и далее): «А как вы — сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: ‘Авва, Отче!’ Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник…». Эти слова звучат подобно рассматриваемому фрагменту, и они говорят о том же самом, что достаточно ясно.

16. «Сей Самый Дух…» В своей проповеди на Благовещение блаженный Бернар, исполненный того же Святого Духа, очень ясно показывает, что это свидетельство является верой нашего сердца в Бога. Он говорит в своей проповеди: «Я верю, что это свидетельство состоит из трех частей. Ибо, прежде всего, необходимо веровать, что вы не можете иметь отпущения грехов иначе, как по доброте Божьей. Во-вторых, что вы не можете совершить никакого доброго дела, если только Сам Бог не дает вам такой возможности. И, наконец, что вы не можете заслужить вечной жизни никакими своими делами, если только это не дано вам по благодати».905 Но этого еще не достаточно, и мы должны рассматривать все это, как некое начало и основание веры. Ибо, если вы веруете, что никто кроме Него не может смыть ваши грехи, то правильно делаете. Но все же вы должны добавлять к этому: Вы веруете в это не потому, что вы способны сделать это [уверовать] сами, но Дух должен заставить вас поверить в это, «потому что через Него вам дано прощение грехов. Это является свидетельством, которое Святой Дух производит в наших сердцах, говоря: ‘Твои грехи прощены тебе’. Ибо таким образом Апостол верует, что человек оправдан верой» (тем, что вы веруете — как сами по себе, так и по избранию — что Христос умер и искупил ваши грехи). «То же самое относительно добродетелей и заслуг — если вы веруете, что не можете иметь их иначе, как через Него, то этого еще не достаточно, до тех пор, пока Дух истины не породит свидетельства, что вы имеете эти добродетели через Него». Это происходит, когда вы веруете, что совершаемые вами дела приемлемы и угодны Богу, чем бы они в конце концов не обернулись. Однако вы можете иметь уверенность в том, что они угодны Ему, когда вы понимаете, что, совершая все эти дела, вы являетесь абсолютным ничтожеством в Его глазах, даже если эти дела благи и исполняются из покорности, и даже если вы не совершаете никаких порочных дел. Это то смирение и та воздержанность в отношении добрых дел, которые делают их угодными Богу. «Это же касается вечной жизни — то есть не достаточно веровать, что Он просто дарует вам ее, но необходимо иметь свидетельство Духа, что вы войдете в жизнь вечную по благоволению Божьему». Эти три мысли явственно просматриваются в написанных Апостолом библейских фрагментах. Ибо он говорит: «Кто будет обвинять избранных Божиих?» (стих 33), то есть мы уверены, что никакие грехи не будут вменяться нам. Подобным же образом, о добродетелях он говорит: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (стих 28), и еще о вечной славе: «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе …» (стих 38, 39).

19. «Ибо тварь … ожидает…» Апостол размышляет иначе, чем это делают философы и метафизики. Ибо философы направляют свой взгляд на существующее положение вещей таким образом, что они размышляют только о том, что собой представляют какие-то явления [вещи] и какими качествами они обладают, Апостол же отвлекает наше внимание от рассмотрения настоящего состояния вещей, а также от их сущности и случайных свойств, и направляет нас к их будущему состоянию. Ибо он не использует таких терминов, как «сущность», «деятельность» твари или ее «действие», «бездействие» и «побуждение», но, используя совершенно новое чудесное теологическое выражение, он говорит об «ожидании (предвкушении) твари», так, что, поскольку его душа может слышать ожидание твари, он направляет свое внимание не на саму тварь, вопрошает не о ней, а, скорее, о том, чего она ожидает. Но увы, насколько глубоко и болезненно мы запутались в категориях и рассуждениях о том, что представляет собой какая-то вещь или какое-то явление. В какое огромное количество метафизических вопросов мы вовлекаем себя! Когда же мы поумнеем и увидим — сколько драгоценного времени мы тратим понапрасну на тщетные вопросы, пренебрегая при этом более важными и существенными? Мы всегда действуем таким образом, поэтому сказанное Сенекой касается нас самым непосредственным образом: «Мы не знаем, что делать, потому что мы познали несущественное. В самом деле, мы не знаем, что является благотворным, потому что мы познали лишь то, что разрушает нас».906

В самом деле, я со своей стороны верю, что я обязан Господу своей обязанностью выступать, возражая против философии, и убеждать людей обращать внимание на Святое Писание. Потому что возможно, что если бы другой человек, не повидавший всего этого907, совершал бы это [вместо меня], он мог бы быть напуган, или он мог бы не поверить в это. Однако, я был мучим этими исследованиями много лет, я испытывал и слышал это вновь и вновь. Я пришел к пониманию того, что это тщетное исследование, ведущее к погибели. Поэтому я призываю вас всех настолько серьезно, насколько только могу, поскорее закончить все эти исследования, начать заботиться не об их учреждении и защите, но лишь о том, чтобы относиться к ним так, как делаем мы, когда познаем бесполезные искусства для того, чтобы уничтожать их, и изучаем заблуждения для того, чтобы опровергать их. То есть мы изучаем также и эти вещи для того, чтобы избавляться от них, или, по меньшей мере, только для того, чтобы научиться говорить с теми людьми, с которыми мы должны проявлять свое несогласие. Ибо сейчас самое время для того, чтобы нам предпринять новые исследования и познать Иисуса Христа «и притом распятого» (1Кор.2:2).

Таким образом, вы будете лучшими философами и лучшими исследователями сущности явлений, если научитесь у Апостола рассматривать то, как тварь ожидает, стонет и мучится в «родовых схватках», то есть как она отворачивается с омерзением от того, что существует сейчас, и желает того, что все еще в будущем. Ибо тогда исследование сути вещей, их случайных свойств и различий быстро станет бесполезным. В результате, безумие философов напоминает человека, который, присоединившись к строителю [став помощником строителя] и дивясь тому, как обрубаются, отпиливаются и откалываются брусья и балки, глупо удовлетворяется всем этим, нисколько не интересуясь тем, что же строитель собирается в конце концов построить в результате всех этих стараний. Этот человек пустоголов и невежествен, и работа такого помощника бессмысленна. Так же и творение Божье, мастерски приготовленное для будущей славы, озирается глупцами, взирающими только на его устройство, но никогда не понимающими его конечной цели. Таким образом, разве мы не сбиваемся с пути окончательно, когда обращаем свои помыслы к восхвалению и прославлению философии? Взгляните, как мы ценим изучение сущности, а также действие и бездействие вещей, и сами вещи отвергают свою суть, свое действие или бездействие, и ропщут на это! Мы восхваляем и прославляем познание именно той вещи, которая испытывает досаду и неудовлетворение по отношению к себе! И, я спрашиваю вас, разве тот, кто смеется над плачущим и стенающим человеком, а затем хвастливо утверждает, что видит его счастливым и улыбающимся, не является сумасшедшим? Конечно, такого человека совершенно справедливо называют сумасшедшим и помешанным. В самом деле, если бы только простые и необразованные люди глупо полагали, что философия имеет какое-то значение, и не знали бы, как истолковать воздыхания о естественном порядке вещей, то это было бы еще терпимо. Но сейчас мудрецы и теологи, зараженные той же самой «мудростью [благоразумием] плоти», извлекают счастливую науку из печального творения, и из воздыхания они радостно собирают свое знание, проявляя при этом удивительную силу.

Таким образом, Апостол прав, когда в Кол.(2:8) он выступает против философии, говоря: «Смотрите, (братия,) чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому…». Ясно, что если бы Апостол хотел, чтобы какая-то философия воспринималась, как нечто полезное и благое, он не осуждал бы ее столь решительно. Таким образом, мы приходим к заключению, что всякий, кто докапывается до сущности и деяний творения, вместо его [творения] стенаний и ожиданий, несомненно, является безумцем и слепцом, ибо он не знает, что творения являются также делом Божьим. Это явственно вытекает из рассматриваемого библейского фрагмента.

20. «Потому что тварь покорилась суете…». Под термином «тварь» в данном фрагменте большинство ученых понимают человека — потому, что человек имеет участие в любой сотворенной вещи. Но лучше описывать человека посредством термина «суета», о чем верно и истинно говорится в Пс.(38:6): «Подлинно, совершенная суета всякий человек живущий». Ибо несомненно истинно то, что если бы человек, ветхий человек, не существовал, то не было бы и суеты. Потому что все, что сотворил Бог, было «хорошо весьма» (Быт.1:31), и по сей день хорошо, как Апостол говорит в 1Тим. (4:4): «Ибо всякое творение Божие хорошо…», и в Тит.(1:15): «Для чистых все чисто…». Таким образом, творение становится суетным, порочным и вредоносным извне, а не по собственной вине, а именно — потому, что оно извращено и оценивается ошибочным мышлением, а также любовью и наслаждением человеческим лучше, чем оно есть на самом деле, в то время как человек, способный положиться на Бога и находить удовлетворение только в Боге, если рассматривать это с позиции разума и духа, является достаточно самонадеянным и дерзким, чтобы полагать, что он имеет мир и удовлетворение в этих сотворенных вещах. Именно этой суете (то есть извращенному удовольствию) подчинено творение, точно так же, как, например, трава сама по себе является хорошим растением и отнюдь не бесполезна, [поскольку] она необходима и полезна для животных, однако, она бесполезна для человека с точки зрения ее употребления в пищу — и все же, если бы она использовалась для употребления в пищу людьми, то ей придавалось бы большее значение, чем то, которое принадлежит ей по сути. Это то, что совершают все люди, не любящие Бога по-настоящему, искренне, и не жаждущие Его ревностно. Каждый человек, рожденный от Адама и живущий без Святого Духа, делает так. Таким образом, Псалом (13:3) имеет в виду всех нас, провозглашая: «Все уклонились, сделались равно непотребными…», то есть суетными. И из-за человека все творение стало тщетным и суетным, хотя и не желая того. Поэтому мы читаем в Еккл.(1:2 и далее): «… Суета сует, — все суета! Что пользы человеку (то есть что он обретает, кроме суеты?) от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?» Он весьма многозначительно добавляет, что человек не Имеет ничего, кроме суеты. Потому что сотворенные вещи сами по jce6e хороши, и знающие Бога, знают также и эти вещи не тщетным и суетным, но правильным путем, и они используют их, но не получают от них тщетного удовольствия.908 Поэтому мы читаем в Тит.(1:15): «Для чистых все чисто…», но для оскверненных [нечистых] нет ничего Чистого. Таким образом, одни и те же вещи одновременно чисты и нечисты, из-за различия тех, кому они принадлежат [кому они свойственны].

21. «… И сама тварь освобождена будет…» Здесь он говорит о двух вещах. Во-первых, что тварь будет освобождена, а именно — освобождена от суеты, когда неблагочестивые будут осуждены и взяты прочь, и когда ветхий человек будет уничтожен. Это освобождение производится теперь каждый день в жизни святых. Во-вторых, что это не только не будет более суетным и тщетным, но также это не будет более впредь подвержено развращению. Таким образом, мы читаем в Ис.(30:26): «И свет луны будет, как свет солнца, а свет солнца будет светлее всемеро, как свет семи дней…». Многие ученые говорят по этому поводу, что солнце в первые семь дней, в течение которых был сотворен мир, было намного ярче, чем сейчас, но затем оно померкло из-за порочности греха человека, который впал во грех на шестой или седьмой день. И в будущем оно будет в семь раз ярче, чем даже оно было тогда. Хотя это мнение не лишено логических оснований, все же оно не может быть доказано на основании Писания. Равно как из утверждения Исайи вовсе не вытекает, что мы должны так считать. Потому что выражение: «Свет солнца будет светлее всемеро», может пониматься экзегетически, «как свет семи дней», то есть как если бы сияние семи дней было одним сиянием, то есть сиянием всех семи дней, взятых вместе.

24. «Надежда же, когда видит, не есть надежда…» Хотя с лингвистической точки зрения это утверждение может быть фигуральным, все же с теологической позиции оно является наиболее прямолинейным и утвердительным, потому что оно выражает очень сильные эмоции. Потому что надежда, приходящая от желания чего-то такого, что мы любим, всегда увеличивает любовь промедлением. Так случается, что то, на что надеются, и надеющийся человек становятся чем-то единым через возбужденность [напряженность] упования, как говорит блаженный Августин: «Душа — это, скорее,909 то, где она любит, чем то, где она живет»910. Существует популярная поговорка: «Это мой огонь»911. И поэт говорит: «Пламя мое, Аминтас».912 И Аристотель в своей работе «О душе», книга III913, говорит, что разум и то, что может быть понято» восприятие и то, что может быть постигнуто [воспринято], как по своим общим потенциальным возможностям, так и по своей цели становятся едиными. Так любовь преобразует любящего в возлюбленного. Так надежда изменяет уповающего в то, на что уповают, но то, на что уповают, не появляется. Таким образом, надежда преобразует его в неизвестные, скрытые и темные тени914, так, что он даже не знает, на что он надеется, и все же он знает, на что он не уповает. Так душа становится надеждой и одновременно тем, на что уповают, потому что она обитает в том, чего она не видит, то есть в надежде. Если бы эта надежда была видимой, то есть если бы тот, кто уповает и то, на что он уповает, обоюдно признали бы друг друга, то он не преобразовывался бы более в то, на что уповает, то есть в надежду и неизвестное, но был бы унесен прочь, к видимым вещам, и наслаждался бы познанным.

26. «… Ибо мы не знаем, о чем молиться…»

Вывод Это не плохой признак, но, напротив, очень хороший, если нам кажется, что все оборачивается не так, как мы просим, а совершенно наоборот. Точно так же, как если все оборачивается именно так, как мы просим — это отнюдь не является добрым признаком.

Причина этого заключается в том, что замыслы Божьи и воля Его намного превосходят наши замыслы и желания, о чем сказано в Ис.(55:8-9): «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших». И в Пс.(93:11) сказано: «Господь знает мысли человеческие, что они суетны». А также в Пс.(32:10): «Господь разрушает советы язычников, уничтожает замыслы народов». Отсюда вытекает, что когда мы в молитве просим Бога о чем-то, чем бы это ни было, и Он слышит наши молитвы и начинает давать нам то, чего мы желаем, Он дает это таким образом, что все наши представления, то есть понятия [об этом] нарушаются, так, что Он может показаться нам после наших молитв еще более оскорбленным, и мы можем даже подумать, что Он совершает еще меньше того, что Он совершал до наших молитвенных просьб. И Он делает все это потому, что такова природа Божья — сначала разрушить и ниспровергнуть все, что есть в нас, прежде чем дать нам благое, как сказано в Писании: «Господь делает нищим и обогащает,… низводит в преисподнюю и возводит». (Щар.2:7,6).

По Своему благословеннейшему замыслу Он дарует нам возможность принять Его дары и Его деяния. И мы способны принять Его деяния и замыслы, только когда наши собственные замыслы исчезли и наши дела прекратились, и мы совершенно покорились Богу как внутренне, так и внешне. Именно это Он имеет в виду, говоря: «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои…» (Ис.55:8). Таким образом, когда все кажется нам безнадежным, и все идет вопреки нашим молитвам и желаниям, тогда возникают те неизреченные воздыхания. И тогда «Дух подкрепляет (нас) в немощах наших» (Рим.8:26). Ибо если бы Дух не помогал нам, то мы не смогли бы перенести это деяние Божье, когда Он слышит нас и исполняет то, о чем мы просим. Тогда душе говорится: «Надейся на Господа, мужайся, и да укрепляется сердце твое, надейся на Господа» (Пс.26:14). И еще: «Покорись Господу и надейся на Него,… И Он совершит» (Пс.36:7,5). Здесь происходит то, о чем сказано в Ис.(28:21): «… Чтобы сделать дело Свое, необычайное дело, и совершить действие Свое, чудное Свое действие», и в Пс.(102:11): «Ибо, как высоко небо над землею (то есть отнюдь не соответственно нашим мыслям и представлениям), так велика милость Господа к боящимся Его». Потому не имеющие такого понимания Бога и воли Его поступают как те, о ком сказано в Пс.(105:13,24): «Но … не дождались Его изволения… И презрели они землю желанную…» Эти люди уповают на собственные набожные намеренья и [самонадеянно] полагают, что они ищут, желают и молятся обо всем праведно и достойно. Таким образом, когда то, что они пожелали совершить, не приходит к ним немедленно, они погибают и впадают в отчаянье, думая, что Бог либо не слышит их, либо не желает удовлетворять их просьб, хотя им следует уповать с тем большей уверенностью, чем больше они видят, что все идет вопреки их желаниям, ибо они знают, что они — «персть»915 Дни человека, как трава…» (Пс. 102:14-15). Но они желают быть как Бог и хотят, чтобы их помыслы были не ниже, но выше Божьих, чтобы они полностью сообразовывались в Его замыслами, то есть были совершенны, что настолько же возможно, а точнее — невозможно, как глина, которая по сути своей подходит для того, чтобы сделать из нее кувшин или вазу, не может в своем первоначальном виде быть образцом или моделью, которую горшечник замыслил сформировать из этой глины.916 Они глупы и надменны в этом и не знают ни Бога, ни себя самих. Ибо в Ис.(64:8) сказано так: «Но, ныне, Господи, Ты — Отец наш; мы — глина, а Ты — образователь наш, и все мы — дело руки твоей». Поэтому такие люди не имеют Духа и не хотят, чтобы совершались дела Божьи, но они хотят формировать себя сами. Имеющие же Духа, принимают помощь от Него. Таким образом, они не теряют надежды, но имеют уверенность, даже несмотря на то, что они видят, как все развивается вопреки тому, о чем они столь искренне молились. Ибо работа Божья должна быть сокрыта и всегда непонимаема, даже когда это происходит. Однако она никогда не является скрытой иначе, кроме того случая, когда кажется, что все идет вопреки нашим понятиям и представлениям. Потому Гавриил говорит Деве Марии: «Дух Святый найдет на Тебя…», то есть Он сойдет на тебя тем путем, который выше твоего понимания: «… и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лук.1:35), то есть ты не поймешь, и потому не спрашивай о том, как именно это произойдет. Ибо таким образом Он действовал в своем деле, деле, присущем Ему, которое является первым примером всех Его деяний, то есть во Христе. И затем, когда Он пожелал прославить Его и посадить Его в Своем Царстве, чего настоятельно ожидали и на что надеялись все ученики в своих святейших мыслях, Он понудил Его, вопреки всем ожиданиям, умереть, уничижиться и сойти в преисподнюю. Так он побудил и Св. Августина сойти в бездну, и, наперекор молитвам его матери, Он побудил его пойти на погибель, с тем, чтобы воздать ей намного более того, о чем она просила. И так он поступает со всеми святыми.

Это именно то, о чем говорит Пс.(15:3): «К святым, которые на земле, и к дивным Твоим — к ним все желание Мое», и Пс.(4:4): «Знайте, что Господь отделил для Себя святого Своего…», а именно потому, что: «… Господь слышит, когда я призываю Его», и Пс.( 110:2): «Велики дела Господни, вожделенны для всех, любящих оные». Ибо как это может быть более чудесным, чем в случае, когда Он посылает великое искушение распутной жизнью на человека, который молится о Целомудрии, или немощи на человека, который молится о силе? Все же, если человек переносит это, Он дарует ему даже более того, о чем Тот просил. Это как раз то, о чем говорится в Ефес.(3:20): «А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, Чего мы просим, или о чем помышляем…», и во 2Кор.(9:8-9): «Бог же Силен обогатить вас всякою благодатью… как написано: ‘расточил, (раздал нищим’…» (то есть тем, кто соблюл себя в покорности).

Вывод Мы всегда понимаем нашу работу до того, как она совершена, Но мы не понимаем работы Божьей, покуда она не сделана. Иерем.(23:20): «… В последующие дни вы ясно уразумеете это [намерения сердца Его]», что означает, что в начале или сначала мы Понимаем собственные намерения, но в конце мы понимаем Намерения сердца Божьего. Иоан.( 14:29): «… Дабы вы поверили, когда сбудется». Потому что, как я уже говорил, как в случае с художником, который [неожиданно] наталкивается на какой-то материал, пригодный и подходящий для использования в произведении искусства, пригодность этого материала в определенном смысле является неощущаемой молитвой о форме, которую художник понимает и на которую он обращает внимание, готовясь сдювгтъ то, к чему его призывает этот материал своей пригодностью, точно так же и Бог наталкивается на наши чувства и наше мышление, видя, о чем оно Молится, для чего оно пригодно, и чего оно желает. Затем, согласуясь с oапросом, Он начинает отливать форму, соответствующую Его Искусству и Его замыслу. И тогда форма и образ нашего мышления Неизбежно разрушается. Так мы читаем в Быт.(1:2): «… И тьма над бездною [лицом бездны]917; и Дух Божий носился над водою». Обратите внимание, что здесь сказано: «над лицом бездны», а не просто «над бездною»918, потому что когда Дух приходит к нам и собирается исполнить то, о чем мы молим, внешне кажется, что Он противостоит нам. Что касается этой терпимости и стойкости Божьей, ознакомьтесь с работами Таулера919, который пролил на этот вопрос больше света, чем другие, писавшие на немецком языке. Да, в самом

деле, таково значение слов: «… Ибо мы не знаем, о чем молиться…». Таким образом, Дух, помогающий нам в наших немощах, является необходимым. Кто бы мог поверить, что эти слова столь глубоки! Поэтому Христос говорит Своим ученикам в Иоан.(14:16): «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя…». Но «Утешитель» — это «Заступник» или «Защитник». Одним этим словом, Он явственно утверждает то, о чем Апостол говорит в рассматриваемом фрагменте: «… Ибо мы не знаем, о чем молиться…». Тот, кто ищет защитника, исповедует [тем самым], что он не знает — о чем ему следует говорить или молиться, и тот, кто нуждается в утешителе, исповедует этим свою уверенность в том, что безнадежен и низвергнут. Вот что происходит с нами, когда Бог слышит наши молитвы. Ибо когда мы просим ни о чем другом, кроме как о том, что целительно и является благом, а получаем противоположное, мы неизбежно впадаем в уныние и печаль, так как все потеряно и осуждено. Таким образом, мы нуждаемся в том, чтобы кто-то вмешался и заступился за нас, и чтобы этот заступник понимал все эти вещи и молился за нас, и между тем поддерживал нас, чтобы мы не впадали в отчаянье. Вывод К первой благодати, так же как и к славе, мы всегда имеем пассивное отношение — отношение, подобное тому, которое женщина имеет к зачатию ребенка. Ибо мы также являемся невестой Христовой. Таким образом, хотя мы, молясь, просим о благодати, все же, когда благодать приходит, и душа должна быть оплодотворена Духом, ей не следует ни молиться, ни действовать, но пребывать в полном покое и бездействии. Конечно, это трудноисполнимо, и это нас ужасно огорчает и заставляет страдать. Потому что душа, не обладающая силой понимания или желания — это душа, содержащаяся во тьме, а это подобно уничтожению и исчезновению, что вызывает яростную антипатию. По этой причине она [душа] часто лишает себя великодушной милости. Термином «первая благодать» я называю не то, что изливается на нас в начале обращения, как в случае Крещения, сокрушения или раскаяния, но, скорее, всю ту благодать, которая следует за этим и является новой, то есть то, что мы называем возрастанием благодати. Ибо сначала Бог дарует нам, так сказать, «действующую» благодать, которую Он позволяет использовать, и которой позволяет оперировать до того момента, когда Он начинает изливать на нас другую разновидность благодати, и, когда она излита, Он позволяет ей взаимодействовать, несмотря на то, что когда она была впервые Излита, она была действующей и первой благодатью. Потому что она Называется «первой благодатью» всегда по отношению к себе самой, Так как сначала она действует, а затем, уже во-вторых — взаимодействует. Таким образом, безумцы, как говорится в Пословице’20, не знают ни того, как приветствовать Бога, когда они Встречают Его, ни того, как принять дары, которые Он предлагает им. Мудрый же [благоразумный] принимает их с терпением и радостью. Ибо в данный момент мы имеем величайшую нужду в благоразумии |мудрости], так, чтобы мы были мудрыми не в вещах, которые очевидны (ибо в этом случае мы впадем в отчаянье), но скорее в 921 грядущих и неведомых вещах, которые не кажутся очевидными. По этой причине Апостол использует в данном фрагменте очень важное слово: «Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа…» (стих 27). В греческом оригинале это выражено так: «Он знает, какова мудрость [каково благоразумие] Духа». Греческое слово фр<м1цхх означает «мудрость» [«благоразумие» или «помышления»], как сказано выше: «… Помышления духовные — жизнь и мир»2» (стих б). Ибо здесь используется то же самое [греческое] слово. И заметьте, что когда Апостол использует выражение «… Ибо мы не знаем, о чем молиться…», он отнюдь не пытается сказать, что святые и благие люди просят о том, что противно [воле Божьей] или Вредно, но скорее — что они просят о слишком малом, о том, что слишком скромно или незначительно по сравнению с тем, что Бог желает даровать им. Таким образом, он говорит о «наших немощах» (стих 26), а не о «наших беззакониях», ибо мы слишком немощны и Незначительны, чтобы просить о чем-то большом. Таким образом, Обращая внимание на наши молитвы и удовлетворяя наши просьбы, Бог разрушает наше немощное мышление и наши все еще слишком смиренные представления, и дает нам то, чего Дух требует для нас. Это как если бы какой-то человек написал своему отцу письмо и попросил у него серебра, в то время, как отец намерен дать ему тысячу слитков волота. Отец выбрасывает это письмо и не придает ему никакого oНачения, и когда сын узнает об этом и понимает, что серебро, о Котором он просил, не придет к нему, он опечаливается. Потому Господь сказал сыновьям Зеведеевым в Мат.(20:22): «Не знаете, чего просите…», хотя они и просили чего-то благого. Но за этим следует вопрос: «Можете ли пить чашу, которую Я буду пить?» т Немецкий вариант этой пословицы гласит: Wenn Gottgrilsst, soil man danken. «‘ On. Евр.11:1; m При дословном переводе цитаты, используемой Лютером: «Мудрость (благоразумие] Духа есть жизнь и мир».- Перев. Этим Он как бы говорит: «Ваше прошение не будет удовлетворено тем путем, каким вы просите — вы не просите о чаше, и все же вы будете пить ее, и вы просите меньше, чем вам следовало бы. Таким образом, эта немощь будет распята в вас через чашу страдания, и вы будете [сделаны] сильными». И в Иоан.( 16:24) Он говорит: «Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите и получите, чтобы радость ваша была совершенна». Как это может быть истинным, когда Он учит их молиться: «Отче наш…» (Мат.6:9)? Но они просили во имя себя самих, а не во имя Христа, то есть, они просили о чем-то меньшем, чем Христос, не в Духе Святом, но по плоти. И потому Он продолжает: «В тот день будете просить во имя Мое» (Иоан.16:26). Ибо во имя Христа молится тот, кто молится также и в страданиях. Давайте подведем итоги. Нет лучшего доказательства того, что мы не знаем, о чем молиться, чем то, что мы не получаем, как следовало бы, того блага, которое Бог предлагает нам, но это из-за нашей немощи мы испугались бы и захотели бы убежать прочь, если бы Дух не молился за нас и не помогал бы нам в этой нашей немощи. Ибо не принимающий, как ему следовало бы, когда ему предлагается то, чего он просил, несомненно признается человеком, не знающим того, о чем он просил. И он заслуживает того, чтобы он нем сказали: «Ты безумец, зачем же ты молился, если не желаешь принимать?» Таким образом, ему следовало бы принять страх и ужас, который дает Бог, и сделать это с радостью, которая больше, чем желание, с которым он молился о Его даре. Но не проповедуем ли мы в таком случае мир, в котором Божья сила, премудрость, праведность и милость больше и чудеснее, если их не понимают? Ибо мы принимаем вещи метафизически, то есть согласно тому, как мы понимаем их, а именно — как то, что очевидно, а не скрыто, хотя Он скрыл Свою силу под видом именно немощи, Свою премудрость — под видом безумия, Свою благость — под видом суровости, Свою праведность — под видом грехов и Свою милость — под видом гнева. Следовательно, те, кто видят немощь, не понимают силы Божьей, и т.д. Так в Пс.(80:8) сказано: «Из среды [доел.: «из тайника»] грома Я услышал тебя». Обратите внимание на выражение «из тайника», которое означает: «Когда за громовым раскатом гнева скрывается сладость милости», то есть Он слышит нас, когда делает противоположное тому, что мы ожидаем. Мы просим о спасении, и Он, для того, чтобы спасти нас, усиливает наше проклятие, скрывая Свой ответ под видом громовых раскатов. Это символично описано в Исх.(5:5 и далее), где мы видим, что Он, собираясь освободить народ, еще более ожесточил сердце фараона против них, так, что казалось, будто Он отнюдь не желает спасать их. И в Пс.(30:20) мы читаем: «Как много у Тебя благ…», то есть как велики Твоя благословения, «… которые Ты хранишь для боящихся Тебя…»’23, которые Ты не показываешь всем, «… и которые приготовил уповающим на Тебя пред сынами человеческими…» и т.д.’24. 28. «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу». На этот фрагмент опирается вся оставшаяся часть данной библейской главы. Ибо Он желает, чтобы для избранных, возлюбленных Божьих, и тех, кто любит Бога, Дух производил все во благо, [чтобы им было во благо] даже то, что само по себе порочно. Он приближается, да, с этого момента он начинает обсуждать вопрос о предопределении и предызбрании, что не является настолько глубокой темой, как об этом обычно думают, и что скорее является чудесной и сладкозвучной темой для тех, кто обладает Духом, но горькой и самой суровой темой для мудрости плоти [для мудрых по плоти]. Ибо нет другой причины или основания, почему многочисленные бедствия и несчастья не отделяют святых от любви Божьей, кроме того факта, что они не просто были призваны, но «призваны по его изволению», и, таким образом, только для них и ни для кого другого Он делает так, что «все содействует ко благу». Ибо если бы это не было соизволением Божьим, и если бы наше спасение зависело бы от нашей воли и от наших дел, то оно зависело бы от случая [от случайного стечения обстоятельств], от случая, который мог бы быть изменен одним каким-то пороком — я уж не говорю о всех пороках вместе взятых! Но теперь, когда Апостол говорит: «Кто будет обвинять…? Кто осуждает? … Кто отлучит…?» (стихи 33-35), он показывает, что избранные спасены не случайно, но это неизбежно. Здесь нам показано, что никакая случайность не может воспрепятствовать нашему спасению, равно как никакое наше, пусть даже исключительно могучее, сопротивление злу, столь обильно окружающему нас, не может ему способствовать. Действительно, Он спасает нас таким образом и подвергает Своих избранных, как уже было упомянуто здесь, воздействию столь многих злобных сил, каждая из которых стремится стащить избранных Божьих вниз, в вечные муки, проклятие и блуждание во тьме, для того, чтобы показать, что Он спасает нас не по нашим собственным заслугам и добродетелям, но исключительно по Своему избранию и согласно Своей неизменной воле, пред самым лицом столь многих злобных и ужасающих врагов, тщетно пытающихся нанести нам урон. Ибо, если бы Он не проводил т При дословном переводе цитаты, используемой Лютером: «… которые Ты укрыл от боящихся Тебя…».- Перев. «* «Ты укрываешь их…, скрываешь их под сению…».- Перев. нас через столь многие пугающие явления, то Он оставлял бы нам возможность высоко ставить наши собственные добродетели и заслуги. Теперь же Он показывает, что мы спасены по Его нерушимой любви. И, таким образом, Он одобряет не нашу волю, но свою неизменную и твердую волю предопределения. Ибо как человек мог бы пройти через все эти испытания, в которых он тысячу раз утратил бы надежду, если бы не вечная и прочная любовь Божья, которая ведет его через них, и если бы не присутствие Духа, помогающего нашей немощи и ходатайствующего за нас воздыханиями неизреченными? Ибо в таких ситуациях человек даже не знает, что ему следует делать или о чем ему просить. Действительно, он мог бы молиться о том, чтобы ему не проходить через эти беды, и это было бы глупо, потому что это действовало бы против его спасения. Таким образом, «мы не знаем, о чем молиться», особенно в наших немощах, то есть в этих страданиях. Где же в таком случае праведность? Где наши добрые дела? Где наша свободная воля и случайность обстоятельств? Ибо каждый должен проповедовать таким образом. Это значит проповедовать верно. Это значит подавлять «мудрость плоти». До сих пор Апостол лишь обрубил ей [мудрости плоти] руки, ноги и язык, теперь же он стремительно подавляет и убивает ее. Ибо теперь он видит, что в нем самом нет абсолютно ничего, но все благое, что имеет к нему отношение, целиком и полностью заключается в Боге. Наши теологи’25, однако, какими бы блестящими они ни были, полагают, что достигли чего-то великого, внося концепцию «случайности» [непредвиденности, зависимости от обстоятельств], которая утверждает, что избранные спасены неизбежно, но точнее — по «необходимости последствия» [то есть по необходимости, обусловленной последствиями предыдущего случайного события], а не по «необходимости последовательности» [то есть по необходимости, обусловленной установленной последовательностью событий].'»Это 925 Веймарское издание упоминает Скота, Била, Оккама, д’Айлли, Узингена и Трутветтера (W, LVI, 382, п.21). т «Необходимость последствия» (necessitas consequentiae) это необходимость лоческого заключения, вытекающего из возникшей предпосылки. [То есть, поскольку возникла предпосылка, из нее вытекает логическое заключение, и если бы предпосылки не возникло, что также вполне возможно, то и никакого заключения не было бы.- Перев.] Но, поскольку предпосылка подвержена пересмотру, эта необходимость является не абсолютной, но относительной. «Необходимость последовательности» (necessitas consequentis) — это необходимость, которой обусловлено все, что следует. Фома Аквинский приравнивает это к necessitas absolute (см. Ludwig Schiitz, Thomas-Lexikon, 2d ed, p.521). Лютер рассматривает эту проблему также в работе De servo arbitrio. См. Luther’s Works, 33, pp.36-41. просто пустые слова, особенно потому, что они пытаются объяснить, или, по меньшей мере, дать основания для того, чтобы выражение «случайность последствия»’27 понималось так, будто спасение происходит или не происходит по нашей собственной воле. Я сам когда-то понимал это таким образом. Но выражение «случайность последствия» не имеет никакого отношения к нашей теме и не может быть основанием для того, чтобы задавать вопрос, является ли данное последствие случайным, поскольку один лишь Бог достаточен для этой цели. Таким образом, звучит смехотворно, когда человек говорит: «Избранные неизбежно спасены по необходимости последствия, но не по необходимости последовательности, то есть последовательность — это не Бог, или потому что это не Бог, и таким образом, человек спасается по необходимости Последствия. Ибо что же еще означает выражение ‘быть случайным’ [зависеть от обстоятельств], если не ‘быть тварью, а не Богом’?» Таким образом, они подменяют понятие «неизбежность события» другим понятием, «неизбежность сущности вещи». Здесь нет места для такой двусмысленности. Ибо никто не спрашивает и не сомневается в том, случайна ли тварь по своей сущности, то есть подвержена ли она изменению и, таким образом, подвластна ли она Богу или чему-то неизменному, но вопрос касается неизбежности последствия, то есть — неизбежно ли происходит то, что предопределил Бог? И они согласны, что это неизбежно. И все же, дав полный ответ, они делают совершенно излишнее добавление, описанное выше. Ибо если вы знаете, что все происходит всецело по необходимости последствия, то какой смысл в дальнейшем знании того, является ли это в данный момент случайным или нет? Это подобно тому, как если бы кто-то спросил: Если сын по необходимости должен убить своего отца, произойдет ли это неизбежно? И вы могли бы ответить: Это произойдет по неизбежности последствия, разве что отец не имеет сына. Таким образом, задающие этот вопрос хотят знать, может ли случайность нарушить неизбежность последствия, и они предполагают, что знают случайность, и что вы учите petitio printipn», когда говорите, что существуют случайные вещи и что они не препятствуют. Ваш ответ является правильным, однако, вы учите излишним и неуместным, не относящимся к делу вещам. Если они менее образованы, то они в любом случае зададут вопрос: «Является ли случайность какого-либо события препятствием для предопределения Божьего?» И ответ на 927 «Случайность последствия» (Consequentis contingerei или contingens consequentis) означает «произвольность [то есть не неизбежность] того, что следует». 928 Petitio principii — логическое заблуждение, включающее в качестве исходного постулата (на котором строятся последующие рассуждения) утверждение с необоснованной предпосылкой или недоказанное заключение.-Перев. этот вопрос заключается в том, что у Бога просто нет никакой случайности, но все это лишь нам кажется случайным. Ибо даже лист с дерева не падает на землю без воли Отца Небесного. Таким образом, как сущность вещей, так и время находится в Его руках. Поэтому они делают ошибочное, двусмысленное заявление, относя необходимость саму по себе либо к субъекту [к теме], либо к связующему утверждению, поскольку вопрос относится только к связующему предложению или ко времени, но никогда не относится к субъекту или теме. Мы будем разбираться с этим вопросом тремя путями. Во-первых, мы соберем доказательства неизбежного предопределения, содержащиеся в словах Писания и деяниях Божьих. Во-вторых, мы проанализируем возражения, исключения, доводы [противников] и побуждения тех, кто перекладывает вину на Бога. В-третьих, мы успокоим и утешим тех, кто устрашен этими вещами, и покажем приятные аспекты данного дела, для того, чтобы вдохнуть надежду. I В рассматриваемой и последующей главах Апостол последовательно, почти в каждом своем слове имеет дело с первым пунктом, который мы собираемся рассмотреть, начиная, как я уже сказал, со слов:»… Знаем, что любящим Бога…»929. Он говорит, во-первых: «…Призванным по Его изволению…». Отсюда явственно вытекает, что другие не призваны по Его изволению»0. Термин «изволение» [«замысел»] описывает предопределение Божье, свободное избрание и обсуждение или совет. Блаженный Августин в 1-ой книге своей «Исповеди» говорит: «Ты чудесен, о Боже, Ты переменяешь Свое мнение, но не меняешь Своего совета»’51. Во-вторых, в следующей главе, на основании двух повествований об Исааке и Измаиле, и об Иакове и Исаве, Апостол показывает, что люди различаются только предопределением Божьим, о чем он ясно и выразительно говорит в (Рим.9:8 и далее). В-третьих, в этой же самой главе он использует два фрагмента, первый из которых говорит об избранных: «… Кого миловать помилую…»’32 (Рим.9:15; Исх.33:19), а второй — о распутниках и негодяях: «Для того самого Я и поставил тебя…» (Рим.9:17; Исх.9:16). И он продолжает: «Итак, кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает» (Рим.9:18). Об этом же он пишет и в главах 10 и 11, что совершенно очевидно. В-четвертых, можно привести утверждения из Иоан.( 10:29): «… И никто не может похитить их из руки Отца Моего». В-пятых, Иоан.(13:18): «Не о всех вас говорю: Я знаю, которых избрал». И Иоан.(6:44): «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня». И вновь, в той же главе: «… И будут все научены Богом» (Иоан.6:45; Ис.54:13; Иерем.31:34). В-шестых, Пс.( 113:9): «Бог наш на небесах: творит все, что хочет». И 2Тим.(2:19): «Но твердое основание Божие стоит, имея печать сию: ‘познал Господь Своих'». Кроме того, у нас есть доказательства неизменного Божьего предопределения в Его делах: во-первых, в том, что произошло с Измаилом и Исавом, с фараоном и египтянами в последующих главах. Во-вторых, Бог подвергает Своих святых столь многим бедам, каждая из которых кажется безвыходной, и все же Он не теряет Своих святых. Таким образом, Он показывает достаточно ясно прочность Своего избрания, то есть то, что ни одна тварь не может причинить ущерба Его замыслам, хотя Он попускает многим пытаться это сделать, что видно на примере фараона. В-третьих, Он демонстрирует Свое предызбрание тем фактом, что позволяет многим людям от самого их рождения вести благопристойную жизнь и творить добрые дела, но, несмотря на все это, они не обретают спасения. С другой стороны, Он позволяет многим людям совершать страшные злодеяния, и все же они неожиданно обращаются в веру и получают спасение. Примерами таких людей являются Савл и Манассия. Подобным же образом, можно упомянуть предателя и вора Иуду и много других случаев с падшими женщинами и откровенными грешниками. С другой т 8:28; и° При дословном переводе: «по Его замыслу», «согласно Его цели». Такие же варианты можно найти в некоторых современных переводах на русский язык: «Мы знаем, что Бог все направляет ко благу тех, кто любит Его и кого Он призвал по своему замыслу».- (Слово Жизни, Новый Завет в современном переводе).- Перев. т Августин, Confessions, 1,4,4, Patrologia, Series Latina, XXXII, 663. т В современном переводе это звучит несколько более выразительно: «Я помилую тех, кого должно помиловать». При дословном переводе из текста: «Я помилую того, кого Я помилую».- Перев. стороны, Он отвергает ученых мужей и людей, преуспевших в добрых делах. Так он отверг одного из 40 мучеников.’35 II Существует немало возражений против предопределения, но они проистекают от «мудрости плоти». Поэтому всякий, кто не отрекся себя и не научился подчинять свои вопросы воле Божьей, осаживать [сдерживать] их, всегда будет спрашивать — почему Бог желает того, чего Он желает, и делает то, что Он делает — и такой человек никогда не найдет ответа на свои вопросы. И это вполне закономерно. Потому что эта безумная мудрость ставит себя над Богом и судит о Его воле, как о чем-то нижестоящем и подчиненном, хотя на самом деле судить об этом может [только] Он. Таким образом, несколькими словами Апостол разрушает все возражения. Прежде всего, он сдерживает наше безрассудство, чтобы мы не судили волю Божью, словами: «А ты кто, человек, что споришь с Богом?» (Рим.9:20). Этим он как бы говорит: «Ты подвластен воле Божьей, так почему же тогда ты возомнил о себе, что можешь спорить с Ним, и пытаешься уловить Его?» Затем он добавляет яркое и убедительное обоснование: «Не властен ли горшечник над глиною?» (Рим.9:21). Таким образом, первое возражение, которое одновременно является самым слабым, таково: Человеку была дана свободная воля, посредством которой он либо заслуживает, либо не заслуживает чего-то. Ответ на это возражение таков: Свободная воля без благодати не имеет абсолютно никаких сил для достижения праведности, но неизбежно является грехом. Поэтому Блаженный Августин прав, когда в своей книге «Против Юлиана» называет это «скорее связанной, чем свободной волей»’34. Ибо, когда мы обладаем благодатью, тогда воля действительно освобождается, особенно в отношении спасения. Разумеется, она всегда свободна естественным образом, но только по отношению к тем вещам, которые подвластны ей и ниже ее, но не по отношению к тем вещам, которые стоят над ней, поскольку она пленена грехом и в своем настоящем состоянии не может выбирать того, что является благом в глазах Божьих. Второе возражение заключается в том, что «[Бог] … хочет, чтобы все люди спаслись…» (1Тим.2:4), и Он отдал Своего Сына за нас, людей, и создал человека для жизни вечной. Подобным же образом: Все существует для человека, а сам человек существует для Бога, для того, чтобы Он мог получать удовольствие от него, и т.д.’35 Эти и другие, подобные им утверждения, могут быть опровергнуты столь же легко, как и первое. Ибо данные библейские фрагменты всегда должны пониматься, как относящиеся только к избранным, о чем Апостол говорит в 2Тим.(2:10): «Посему … все … ради избранных». Ибо в абсолютном смысле Христос умер не для всех, потому что Он говорит: «Ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих…», — Он не говорит: «за всех», — «… изливаемая’ во оставление грехов» (Марк.14:24; Мат.26:28). В-третьих, Бог не осуждает никого, кто без греха, и, якобы, тот, кто неизбежно’34 во грехе — тот осужден несправедливо. Ответ на это возражение таков: Мы все неизбежно находимся во грехе и осуждены, но никто не втянут в грех силой или против своей воли. Ибо тот, кто ненавидит грех — уже находится вне его и принадлежит к избранным. Но тем, кого Бог ожесточает, Он попускает добровольно желать греха, пребывать и оставаться во грехе и любить беззаконие. Такие люди неизбежно находятся во грехе, но по необходимости неизбежности’37, а не силой. В-четвертых, почему Он попускает совершать людям то, чего не хочет, чтобы они делали? И, что еще хуже, Он ожесточает [их] волю, так, что люди предпочитают действовать вопреки Его Закону. Поэтому, мол, причиной того, что люди грешники и находятся под проклятием, является Бог. Это сильнейшее и основное возражение. И на него Апостол отвечает, главным образом, когда говорит, что Бог желает этого, потому и в этом желании Он непорочен. Ибо все от Него, и глина принадлежит горшечнику. Итак, Он дает заповеди, чтобы избранные могли исполнять их, а распутные и негодные запутались в них — так, чтобы Он мог явить и тем и другим Свой гнев и Свою милость. Тогда «мудрость плоти» говорит: «Это жестоко и ужасно, что Бог ищет славы в моих страданиях и бедствиях». Заметьте, как голос плоти всегда говорит: «Мое, мое», избавляйтесь от этого «мое» и говорите лучше: «Слава Тебе, о, Господь!» И тогда вы будете спасены. Ибо мудрость плоти такова, что она ищет только своего, и страшится своих страданий более, чем она боится не прославить Бога, и, таким ‘» Это упоминание о 40 солдатах-христианах из римского «Молниеносного легиона», которых легенда описывает как людей, которые приняли мученическую смерть при Лицинии, будучи подвергнуты суровому холоду в Армении. Одному из этих сорока воинов суждено было утратить храбрость и бежать. т Августин, Contra Julianum, II, 8,23, Patrologia, Series Latma, XLIV, 689. ** Августин, De doctrina Christiana, 31,34 ff., Patrologia, Series Latino, XXXIV, 32 ff. m To есть по независимым от себя причинам, в любом случае.- Перев. *» Звучит несколько громоздко: «необходимость неизбежности», однако более краткую формулировку здесь привести затруднительно. Имеется в виду, что эта необходимость [нахождения во грехе] связана не с тем, что человека заставляют это делать силой, но с тем, что это неизбежно.- Перев. образом, она ищет своей воли более, нежели воли Божьей. И, таким образом, мы должны смотреть на Бога и думать о Нем иначе, чем о человеке. Ибо Он никому и ничем не обязан. Поэтому Он говорит Иову (Иов.41:3): «Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему? под всем небом все Мое». Апостол цитирует этот фрагмент в конце 11-ой главы: «Ибо кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать?» (Рим.11:35). III Хотя это очень трудное дело для «мудрости плоти», которая начинает еще больше негодовать по этому поводу и доходит до богохульства, потому что этим она залавливается до смерти и умаляется до абсолютного ничтожества, и она понимает, что спасение никак не приходит в результате собственных дел, но приходит извне, а именно — от Бога, Который избирает [тех, кому даровать спасение]. Обладающие же «мудростью духа» находят в этом невыразимое удовольствие, о чем Апостол совершенно ясно говорит здесь, и что видно в случае с Анной, матерью Самуила, — см. Щар.2. Между этими двумя крайностями есть люди, находящиеся посредине'», которые начали отвращаться от «мудрости плоти» или приближаться к «мудрости духа», люди, которые с радостью желают исполнять волю Божью, но они малодушны и трепещут, слыша эти учения. Таким образом, несмотря на то, что эти слова, являющиеся самой совершенной и питательной [духовной] пищей, по-прежнему не до конца приятны им, все же, в результате процесса «антиперистальтики»»9, то есть благодаря тому факту, что противоположности привлекательны [друг для друга], они находят эти слова утешительными. Так, например, нет слов, более эффектных для устрашения, смирения и уничтожения нашей надменности и самонадеянности относительно добродетелей и заслуг. Если же кто испуган и бледнеет, то это наилучший и счастливейший признак, ибо Писание гласит: «На ком же еще почиет Мой Дух, если не на том, кто *» См. комментарии к Рим.2:14 во второй части данной книги. Строго говоря, в английском тексте используется слово antiperistasis, отсутствующее в общих словарях. Возможно это просто опечатка, или вариант написания слова antiperistabis, которое переводится на русский язык термином «антиперистальтика». Если это так, то данный термин используется здесь образно, потому что «перистальтика» — это, главным образом, анатомический или физиологический термин, означающий: «волнообразное сокращение стенок полых трубчатых органов»; соответственно «антиперистальтика» — это «волнообразное сокращение стенок полых трубчатых органов… при котором содержимое передвигается в направлении, обратном обычному» (БСЭ). В комментариях к английскому тексту по поводу этого слова сказано: «Данный термин появляется уже у Аристотеля в ‘Физике’, VIII, 267(а), 16″.- Перев. Смирен и трепещет пред Словом Моим?» Этим людям Христос Также говорит: «Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволи дать вам Царство» (Лук.12:32). И в Ис.(35:4) сказано: «Скажите робким душою: будьте тверды, не бойтесь; вот Бог ваш, … Он придет…» Ибо вели бы Он не видел, что они думали обратное, а именно — Страшились и отчаивались обрести Царство, то Он не сказал бы: «[Вы, 5кие душою]… будьте тверды, не бойтесь; вот Бог ваш … придет…» еще: «Блажен муж, боящийся Господа…» (Пс.111:1). И повсюду в 1исаниях люди, боящиеся Слова Божьего, получают похвалу и утешение. Ибо они в отчаянии от самих себя, и Слово Божье завершает свою работу в них, то есть создает в них страх Божий. Ибо, как если кто ожесточен к Слову Божьему и полагается на себя, то это очень дурной признак, так если кто трепещет перед Словом и боится его — то это самый лучший признак, как сказано в Пс.(143:6): «… Пусти стрелы Твои, и расстрой их». Таким образом, если кто слишком страшится, что он не Избран, или же сомневается относительно своего избрания, то пусть он воздает благодарения за такой страх и радуется, что он боится, ибо он знает твердо, что Бог, Который не может лгать, сказал: «Жертва Богу дух сокрушенный…», то есть дух, пребывающий в отчаянии: «… Сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс.50:19). Более того, он сам знает, что означает слово «сокрушенный». Таким образом, ему следует смело положиться на верность Бога, Который обещает, и, таким образом, освободить себя от своих прежних представлений о Боге, наводящем страх и ужас, и быть спасенным и избранным. Конечно, нечестивцам, по крайней мере в этой жизни, не свойственен страх скрытого суда Божьего, но, скорее, это характеризует избранных. Ибо нечестивые пренебрегают им и не рбращают никакого внимания, или же в отчаянии они бесцеремонно o»являют: «Если я проклят, то я [так и так] буду проклят». Существует три типа избранных. К первому типу относятся те, кто удовлетворены волей Божьей и не ропщут на Бога, но [просто] полагаются на то, что они избраны и не желают быть проклятыми. т Здесь использован дословный перевод фрагмента, предложенного в английском тексте, потому что цитаты, на которые ссылается Лютер, существенно отличаются от данного фрагмента как по содержанию, так и по контексту: «И почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума… А вот на кого Я призрю: на смиренного и >> сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис.11:2; 66:2).- Перев. Второй тип лучше первого. Относящиеся к нему покорены, примирены и удовлетворены, даже если бы Бог не хотел спасать их, но считал бы их нечестивцами или, по крайней мере, они хотят быть удовлетворены этим. Третий тип — самый лучший и высший из всех. К нему относятся те, кто фактически готовы предать себя в ад, если Бог желает того, что, по всей вероятности, происходит в смертный час. Эти люди совершенно очищены от собственной воли и «мудрости плоти». Они знают значение библейского фрагмента: «… Ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность…» (Песн.8:6). Прекрасное сравнение, потому что любовь сравнивается с суровыми и жестокими вещами, хотя сама она кажется мягкой и сладостной. И действительно, любовь является удовольствием в чем-то ином, ибо она радует и приносит удовлетворение возлюбленному. Но в нашем мире Бог дает эту любовь Своим избранным мимолетно и умеренно [не обильно], ведь очень опасно иметь ее часто и надолго, ибо «они уже получают награду свою» (Мат.6:2). Но эта любовь к чему-то такому, чего мы жаждем, говорю я вам, подобна преисподней, сурова и сильна, и так Бог воспитывает Своих избранных в этой жизни чудесным образом. Так, невеста говорит в Песни Песней: «… Я изнемогаю от любви» (Песн.2:5). Таким образом, под терминами «любовь» или «милосердие» мы должны всегда понимать крест и страдания, что ясно вытекает из рассматриваемого фрагмента. Ибо без этого душа становится ленивой и «прохладной»»41, начинает пренебрегать любовью Божьей и не жаждет больше Его, источника воды живой. Эта любовь в самом деле является сладкой, но не в пассивном принятии, а в активном проявлении себя, то есть, говоря общими словами, она является сладостной по отношению к своей цели [своему объекту], но горькой по отношению к своему предмету [субъекту]. Ибо она желает всех благ другим и демонстрирует их [эти блага], но она берет все зло на себя и принимает это, как свое. Ибо «[любовь] не ищет своего, … [но] все покрывает, … все переносит» (1Кор.13:5,7). ‘ То есть не горячей, как ей подобает быть, а равнодушной.- Перев.

Примечания:

874 Дословно: «производить деяние любви».- Перев. 875 Это перекликается с утверждением из работы Аристотеля «Никомахова этика» (Nicomachean Ethics, I, 1102b, IS): «Рациональный принцип подталкивает их к лучшим целям». 876 Доел.: «под порочностью», «под беззаконием».- Перев. 877 См. комментарии к Рим.1:19 в первой главе второй книги. 878 См. Ис.2:9-22. 879 См. комментарии к Рим.6:6 выше, в 6-ой главе второй книги. 880 Августин, De gratia et libero arbUrio, 16,32, Patrologia, Series Latina, XLIV, 900.

881 См. Иов.3:1 и далее; Иерем.20:14. 882 Августин, Expositio quarundem propositionum ex epistula ad Romanes, 48, Patrologia, Series Latina, XXXV, 2072. 883 Что касается использования этого выражения (пиша perditionis) [переведенного на русский язык словосочетанием «все падшее человечество».- Перев.], то оно уже использовалось выше- см. концовку комментариев к п.20 в 1-ой главе второй книги, а также начало комментариев к п.21 в 9-ой главе второй книги. Данный фрагмент взят из работы Августина De gratia Christi etdepeccato originali, II, 29, 34, Patrologia, Series Latino, XLIV, 301. 884 Досл.: «смерть Господня достигла того…».-Перев. 885 Августин, Expositio quarundem propositionum ex epistula ad Romanes, 48, Patrologia, Series Latino, XXXV, 2072. 886 Там же.

887 Досл.:»… деяние любви к Богу».- Перев.

888 При дословном переводе: «Чего Закон не мог бы совершить».- Перев. 889 В версии, используемой Лютером, доел.: «Мудрость плоти», отсюда дальнейшие комментарии.- Перев.

890 См. прим.20 в главе 5 второй книги.

891 Deus affirmative и Deus negative похоже являются ссылками на утверждения Дионисия Ариопагита из его работы De coelestia hierarchia, 2, 3, Patrologia, Series Graeca, III, 142. См. также прим.З в 5-ой главе второй части книги.

892 Это описывается в Vitaepatrurmo См. Patrologia, Series Latino, LXXIII, 785 и 953.

893 Досл.: «что является этой стороной Бога».- Перев. 894 Манихейство развило свою систему убеждений на основе дуализма, в котором свет был исходным принципом, из которого происходит все благое, а тьма была исходным принципом зла. 895 Августин, Expositio quarundem propositionum ex epistula ad Romanos, 49, Patrologia, Series Latina,XXXV, 2073. 896 Nicomachean Ethics, III, 7; Ученые чаще цитируют фрагмент из «Этики», 11,1: «Мы становимся праведными, совершая праведные поступки». Перев.: На русском языке это сочинение Аристотеля известно под названием: «Никомахова этика».

897 См. комментарии к п.8:7 в этой же главе.

898 См. (1Кор.15:55 и Ос.13:14): «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?».- Перев. 899 Эти две цитаты взяты соответственно из гимнов Virginis proles и Jesu corona celsior, включенных в Августинский требник. 900 Лютер извиняется за введение нового слова servietas вместо более привычного отвлеченного существительного servitus.

901 Августин, Expositio quarundem propositionum ex epistula ad Romanos, 52, Patrologia, Series Latino, XXXV, 2074.

902 Смирна (или мирра) — сильно благоухающая смола миррового дерева, растущего в Аравии и Эфиопии. Ее добавляли в напиток, даваемый приговоренным к смерти.- Перев. 903 См.Марк.15:2336;Мат.27:48;Пс.68:22.- Перев. 904 См. Лук.24:42.- Перев.

905 Patrologia, Series Latina, CLXXXHI, 383.

906 Сенека, Episudae, 45,4. 907 Имеются в виду философские научные исследования. 908 См. соответствующее примечание к комментариям стиха 5:5.

909 Досл.: больше.- Перев.

910 Веймарское издание (W, LVI, 375, п.10) предполагает, что это высказывание, скорее, принадлежит Бернару Клервоскому, см. De praecepto et dispensatione, 20, 60: Neque enim praesentior spiritus noster est ubi animal quam ubi amat, нежели Августину. 911 Переведено дословно. Можно было бы перевести более произвольно, например: «Это меня сжигает». В русском языке тоже встречаются подобные выражения, когда, например, говорят: «Он этим ‘загорелся'».- Перев. 912 Вергилий, «Буколики» (Eclogues), Ш,66. 913 Аристотель, De anima, III, 1,2,5,7. 914 См. соответствующие комментарии к п.5.:5 во второй части данной книги.

915 Прах.- Перев.

916 См. лютеровские заметки на полях к проповеди Иоганна Таулера «Об усмирении шторма», написанные примерно в это же время, что и данные лекции, и содержащие совершенно аналогичное утверждение (W, IX, 102,17-27).

917 При дословном переводе цитаты, используемой Лютером: «… И тьма была над лицом бездны». Отсюда последующие комментарии.- Перев. 918 В русском Синодальном переводе сказано «над бездною», поэтому у русского читателя здесь могут возникнуть некоторые недоразумения.- Перев. 919 Иоганн Таулер (1300-1361) был одним из ведущих учителей-мистиков. Для Ознакомления с оценкой его позиции Лютером — см. Luther’s Works, 31, рр.128-129; 4S,pp.3,5-36.