Глава 2. Сын царского генерала или инициалы «Г. Г.»

В начале марта 1952 года в Москву на проспект Мира, 18 съехались руководители адвентистской церкви со всего СССР на особое совещание. Необычность этого совещания обуславливалась, в первую очередь, обстановкой, ибо проходило оно у постели весьма пожилого человека, испытывавшего глубокие физические страдания и одновременно сохранявшего необычайную живость ума и подъем духа. Этот человек прекрасно понимал, что дней, отпущенных ему на земле Богом уже осталось совсем немного. Страшное заболевание, гангрена обеих ног, уносило последние часы его жизни. В те годы еще не было тех мощных анальгезирующих средств, которыми обладает медицина в наши дни, и которые помогают хотя бы отчасти уменьшить невероятные боли при этом заболевании. Но его в эти последние часы мучила не столько физическая боль, сколько душевные терзания о том, что будет с церковью, которую он возглавлял почти 20 лет, после его смерти. Он очень многое мог бы сказать этим пасторам, склонившимся сейчас у его ложа. Он многое мог бы сказать и каждому из них в отдельности, дав свой совет. Как старый и опытный руководитель, он чувствовал, что церковь вот-вот вступит в новую полосу испытаний, быть может, ещё более страшных, чем зловещее горнило 30-х годов, через которое прошел он. Но что сказать, как передать в нескольких словах то, на что нужны целые тома? И потому, обращаясь к пасторам церкви, к тем, которым предстояло руководить ею, он произнес: «Братья, будьте верны Господу и Его церкви, любите друг друга, и как зеницу ока храните единство между собой». Сохранить единство — это было главным завещанием умирающего председателя ВСАСДа — Всесоюзного совета адвентистов седьмого дня, пастора Григория Андреевича Григорьева. Сохранить единство… 12 марта 1952 года его сердце перестало биться. Через несколько дней похоронная процессия с его прахом остановилась на Пятницком кладбище в Москве, где нашел успокоение многолетний руководитель церкви. Известие о смерти Григорьева было донесено до всех верующих особым циркулярным письмом, выпущенным новым руководством ВСАСДа. Письмо это гласило: «С большим прискорбием извещаем, что 12 марта в 4:30 утра, после продолжительной и тяжелой болезни скончался наш дорогой брат Григорьев Г. А. Итак, наш дорогой брат Григорьев завершил свое земное поприще и закончил святую работу, возложенную на него Господом. Он умер в вере, с молитвой на устах, и теперь он спокойно спит. 16 марта состоялись похороны в присутствии московской общины и других собратьев от областей и республик нашей страны. К нему можно отнести слова Священного Писания: «И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» (Откр. 14:13).». [Юнак Д. О. История церкви АСД в России. В 2 т. Заокский: Источник жизни, 2002. Т. 1. С. 333]. Григорьев умер, но дело, которому он отдал свою жизнь, продолжало жить. Пережили пастора и оставленные им псалмы, вошедшие в сборник «Псалмов Сиона» под инициалами Г. Г. — Григорий Григорьев. Псалмы, большая часть из которых провозглашала путь в Ханаан, путь к вечной жизни. «У реки, у Иордана пред Тобою мы стоим, и к отчизне Ханаана путь направить свой хотим» (Псалом № 395). Он шёл этим путем, и завещал его нам. Он шел им, пройдя лишения, ссылки, предательства, недопонимания, нужду, и начав его на Кубани в далекий 1878 год… Будущий пастор Григорьев родился в 1878 г. (точная дата и месяц неизвестны) в семье царского генерала и молодой красивой молдаванки. Первые девять лет жизни мальчика, проходившие в прекрасных условиях, резко оборвались вследствие внезапной смерти отца и изгнания его матери родственниками её мужа. Их маленькая семья оказалась в тяжелейших условиях. До нас дошли воспоминания пастора Григорьева об этом сложном периоде его жизни, и потому предоставим ему слово: «Когда мне было девять лет, отец мой умер. При скудных обстоятельствах мать моя работала своими руками и добывала пропитание для меня, еще двух братьев и сестрицы. Так как средства наши были весьма скудны, то меня как старшего отправили в чужие люди. Это послужило мне во вред: я сделался рабом алкоголя и табака. Тринадцати лет от роду я попал в учение к одному кузнецу. Шестнадцати лет я был уже полным безбожником, не имел никакого страха и ни от кого не получал хороших наставлений, так что я с каждым днем все ближе катился к пропасти. По окончании моего учения я отправился на Кавказ. Куда только я не поступал, всюду меня встречали препятствия и неудачи, так что я начал роптать на свое существование. Своё кузнечное занятие я скоро оставил и поступил землекопом на железной дороге; здесь я нашел товарищей, подобных себе. Знакомство с ними повлекло за собою самые ужасные последствия. Мне приходилось проводить холодные ночи на голой платформе железнодорожной станции, не имея одежды и куска насущного хлеба. Часто приходилось довольствоваться одним фунтом хлеба в течение целого дня. Все меня презирали и чуждались меня, потому что я ни к чему не был пригодным, ни в физическом, ни в нравственном отношении. Часто мне хотелось выйти из этого положения, но никак не мог совладать с собой и потерял даже всякую надежду на свое избавление от такой испорченной жизни. Вскоре однако мне пришлось попасть на хутор Яготинцев, куда на жительство переехала моя мать с отчимом. От них я узнал, что здесь живут люди, которые соблюдают субботу. Я пошел в их собрание и здесь впервые услышал драгоценное слово евангельское: «Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами» Откр. 22:14. Затем пели гимн: «Удалитесь от Меня все, делающие беззаконие. Господь услышал голос плача моего. Господь услышал молитву мою». Я подумал, что это поют умышленно, как будто зная, что я великий беззаконник. Когда я вышел из собрания, я много скорбел за свою участь. Совесть во мне пробудилась и стала терзать меня за то, что я пал так низко. Вскоре однако все это угасло, и я продолжал вести свой прежний образ жизни. Но Господь, Который трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, один лишь возлюбил меня и возбудил во мне желание еще раз побывать в собрании, где я мог слышать Слово Божье. После этого я все чаще стал посещать собрания, и я спрашивал себя, как могу я сделаться христианином. Ответ был таков: «Покайся и соблюди заповеди Божьи. Господь простит все твои прежние грехи». Тогда я купил себе Евангелие, за которое заплатил только 25 копеек и один небольшой трактат «Какой день празднуешь ты и почему?» Я проследил его со вниманием и нашел справедливым соблюдать день субботний. Благодарение Богу! Я вскоре мог ознакомиться с Библией при помощи братьев и 21-го июня 1903 года я крестился и присоединился к церкви Яготинцевской и 4-го октября того же года взял себе жену, принадлежащую к той же церкви. Тогда многие люди говорили мне, что я никогда не найду работы, потому что праздную субботу, на что я им отвечал, что Господь все это устроит. Прежде чем пойти искать себе должности, я с молитвою обратился к Богу, говоря так: Господи, Ты видишь все мои обстоятельства, в которых я нахожусь; Ты Сам все устрой, будь Ты моим руководителем, где бы я ни находился, и сколько Ты мне дашь, я от полученного отдам Тебе десятую часть. Когда я пошел к одному мне знакомому господину, у которого я раньше работал землекопом, прося у него дать мне поденную работу, он предложил мне поступить к нему старшим рабочим. Я ему сказал, что соблюдаю заповеди Божьи и потому в субботу работать не могу; услышав это, он сильно удивился и сказал, что в первый раз встречает таких людей; но он еще больше удивился, когда я сказал ему, что больше не курю и не пью никаких спиртных напитков, и спросил меня: «Как это ты оставил все это?» Я сказал ему, что кровь Господа моего очистила меня, Тогда он сказал: «Один день уж как-нибудь обойдусь, иди и работай». И я принялся за свое дело, не зная, какое жалованье господин мой положит мне, веря и надеясь только на то, что Господь все устроит ко благу моему. Жалованье я получил вдвое больше прежнего; господин мой был доволен мною, и у рабочих я заслужил их внимание; все они полюбили меня, потому что я правильно поступал с ними. Прежние мои товарищи, с которыми я раньше был знаком, спрашивали меня: «Как это ты все оставил, и нам бы хотелось сделаться такими, как ты!» Я указал им на Христа Иисуса, от Которого зависит участь всех нас. К сожалению они мне не поверили и продолжали вести тот же развратный образ жизни, который и я вел раньше. Видя благодеющую руку Божью, я не прославил Его, и Священное Писание я читал слишком поверхностно, и это оставило свои следы; да я знаю, что многие слишком мало углубляются в Писание, думая, что это лишний труд. Когда возникли беспорядки в России, то нашлись люди, которые обольстили меня, как змей обольстил Еву; они говорили мне, что Бога нет, и что Библия — блудница, которая помогает правительству держать людей во тьме, а на Иисуса Христа они указывали мне, как на тогдашнего революционера. Апостолы Христовы, по их словам, ничто иное, как хитрые люди. Все это произвело свое действие на меня. Прежде всего я перестал вносить свою десятую часть, которая принадлежит Господу, оставлял ее у себя, отказался посещать собрания и решил работать в субботу. Хозяин мой присылал по субботам заместителя на мою должность, так что в субботу я бывал свободным, но я не довольствовался этим и заявил расчет. Дома я праздновал субботу только ради семейного спокойствия. В собрания я больше не ходил, а если это иногда случалось, то лишь для того, чтобы поссориться. Так прожил я с ноября 1906-го года до апреля 1908-го года. Таким образом, враг рода человеческого поработил меня еще на шестнадцать месяцев. Жена моя часто плакала и все уговаривала меня, но напрасно; я ей возражал, что она жена и должна слушаться мужа, а не муж жену. В 1907 году нас посетил один брат, и у меня появилось желание побывать в собрании. Он говорил о постройке храма Соломонова, какие камни употреблялись для сооружения этого святого и великого здания и что в это последнее время Господь созидает храм из живых камней, и что Господь поставит для людей суд мерилом и правду весами и градом истребит убежище лжи. Мои мысли переменились, и я хотел сознаться в своих ошибках, но какая-то невидимая сила удерживала меня. Все благодеяния, которые оказывал мне Господь, пришли мне на память, как Он поднял меня из той зияющей пропасти, на краю которой я стоял; и я не мог удержаться от горьких слёз, когда я увидел, как далеко ушел я от своего Спасителя, и как Он близок к павшим Своим чадам. С тех пор я начал снова посещать собрания и усердно изучать Слово Божье, сознавая, что оно есть жизнь для человека. С тех пор я вновь вижу благодеющую руку Божью в моем семействе. В апреле 1908-го года нас посетил еще другой брат, и я изъявил свое желание вновь присоединиться к церкви Христовой; братья с радостью дали мне руку общения, и я, вспоминая слова Давида, говорю: «Благослови душа моя Господа, и не забывай всех благодеяний Его. Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои; избавляет от могилы жизнь твою, венчает тебя милостью и щедротами; насыщает благами желание твое: обновляется подобно орлу юность твоя» (Псалом 102:2—5). «Вот, Бог — спасение моё: уповаю на Него и не боюсь; ибо Господь — сила моя, и пение мое — Господь; и Он был мне во спасение. И в радости будете почерпать воду из источников спасения, и скажете в тот день: славьте Господа, призывайте имя Его; возвещайте в народах дела Его; напоминайте, что велико имя Его; пойте Господу, ибо Он соделал великое, — да знают это по всей земле» (Исайя 12: 2—5). «Да славят Тебя, Господи, все дела Твои, и да благословляют Тебя святые Твои; да проповедуют славу царства Твоего, и да повествуют о могуществе Твоем, чтобы дать знать сынам человеческим о могуществе Твоем и о славном величии царства Твоего». «Господь поддерживает всех падающих и восстанавливает всех низверженных». «Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине. Желание боящихся Его Он исполняет, вопль их слышит и спасет их». «Уста мои изрекут хвалу Господню, и да благословляет всякая плоть имя Его во веки и веки» (Псалом 144:10—12, 14, 18, 19, 21». [Григорьев Г. А. Как я сделался верующим. // «Маслина», 1909, №9. С. 138—141]. Дьявол очень долго боролся за этого человека, пытаясь увлечь его популярными в то время революционными идеями, следование которым чуть было не привело Григорьева в число тех, кто покушался на жизнь тогдашнего премьер-министра России П. А. Столыпина. [Демидов А. М. «Желаемое и действительное», 1963 г., рукопись. Гл. «Штрихи из истории адвентистской организации в СССР в годы расцвета культа личности Сталина 1928—1952 гг.», пункт 23]. Но Бог не оставил его, и будущий пастор, оставив эфемерные надежды на переустройство общества человеческими силами, в том числе через террор, выбрал служение Тому, Кто только Один и может дать счастье и совершить подлинное перерождение человека. Недаром об этом Григорьев напишет следующее: «Я был на опасном пути, но чудная милость и истинная любовь Божья повлияли на меня, подобно освежающей росе, которая оживляет увядающие растения. Я теперь славлю и величаю Его чудесное Имя и проповедую о Его любви». [Журнал «Маслина», 1912 год. Приложение № 6. С. 128]. Своё служение пастора Григорий Андреевич начинает на Кавказе. Первым его местом служения был город Сочи, затем в 1911 году Хасавюрт, затем Владикавказ, потом Кубань. О тех годах его служения сохранились отчеты, представляющие собой далеко не только чисто исторический интерес, ибо читая их, мы действительно видим пример труда на ниве Божьей. Пример того, как в годы, когда не было не только самолетов и разветвленной сети железных дорог, автомобильного сообщения, люди умудрялись на колымаге, запряженной лошадьми, совершать миссионерские путешествия. Вчитаемся в эти путевые заметки будущего всесоюзного председателя: «Я отправился в Кузьминку, где мы провели 2 собрания 28 мая (1912 год). 29 мая я отправился с братом Даценко в станицу Отрадную, там в то время была ярмарка, и многие приехали из Кузьминок и Попутной, был и брат Егнидин, и мы провели собрание 29 мая вечером. После собрания совершили крещение. 4 души присоединились к церкви. Затем отправились в Попутную. Провели испытание кандидатов. При тихой погоде в 10 ч. вечера крестили 5 душ в реке Урюпе. Утром я отправился в станицу Вознесенскую, а затем во Владимирскую. Везде проводили собрания. После этого я отправился в Псебай». [Журнал «Маслина», 1912 г. Приложение № 4. С. 83]. Затем были станица Благополучий, затем Армавир, и, наконец, Владикавказ, куда Григорьев прибывает 14 июня. За активную проповедь Евангелия Григорьева арестовывали 38 раз, при этом его 2 раза заковывали в кандалы и по этапу отправляли вместе с другими заключенными пешком в Сибирь. Это были невыразимые мучения. Последний раз, когда он был арестован в конце 1916 года и судом приговорен к ссылке в Сибирь, его спасла февральская революция и декрет Временного правительства, дающий амнистию ссыльным за религиозные убеждения. За Григорьевым весьма зорко следила царская охранка, недовольная его активной миссионерской работой. До нас дошли архивные документы тех лет, приведенные, в частности, в замечательной книге Д. О. Юнака «История АСД в России». Т. 1. С. 312—314. Но ни гонения, ни ссылки не останавливали Григория Андреевича в его пасторском служении. После Кавказа с 1922 года Григорий Андреевич несет служение в городе Орле. С 1928 по 1931 год он несет служение в Сибири, в городе Бийске, продолжая и там, несмотря на жестокие морозы и бураны, совершать миссионерские поездки, организуя общины в этом суровом крае. Вчитаемся в дневник этих поездок, в дневник, от слов которого на нас дыхнет сибирским морозом и бураном, а также, той любовью и посвященностью, которую имел этот человек. «При страшном буране, 2-го ноября минувшего года, я вместе с братом Д. Бурмистровым пустился в путь, чтобы посетить ряд наших общин, и прежде всего Нижне-Нининскую, находящуюся на расстоянии 110 килом. от Бийска. Выехали мы в ночь; буран уже начал постепенно стихать, и мы неслись на тройке бойких лошадей. Лошади неслись галопом. Дорога жесткая и кочковатая: после непролазной грязи все заморозило, и я думал, что у лошадей отлетят копыта, телега наша разобьется, и мы не доедем до намеченной цели. Несколько раз я предлагал брату ехать тише, но он отвечал, что в Сибири ездят быстро. Проехав километров 20 от Бийска, при спуске под гору, телега наша действительно сломалась. Что тут делать? Холод. Буран. Темно… С нами ехал также тесть брата Бурмистрова. Он всячески старался добыть огня, но ничего не вышло. Все было мокрое и не горело. Потрудившись порядком, мы все же кое-как наладили телегу и поехали дальше. При этом не раз повторяли старую русскую пословицу: „Тише едешь, дальше будешь“. Проехав так километров пять, наши лошади, испугавшись стоящей на дороге оставленной кем-то телеги, неожиданно бросились в сторону, и наша телега опрокинулась. Я выпал тут же, а бедный старичок, тесть брата Бурмистрова, покатился еще дальше через меня. Сам брат Бурмистров попал под лошадей и получил ушибы. Но все же все мы отделались в общем благополучно, и через два часа приехали в селение Аникино. Здесь нас любезно приняли собратья, уже несколько лет тому назад приехавшие в Сибирь из Тамбовской губернии. Брат-домохозяин стал уже настоящим сибиряком. Он довольно зажиточный и имеет героев-сыновей. Одного из них он уже отделил, построив ему и себе хорошие, уютные дома. Теперь он с удивлением вспоминает, как еще недавно жил в черной избе, которая не имела даже трубы для дыма и дым шел прямо в избу, а из избы в дверь и на улицу. Я рассказал ему, что на его старой родине еще и теперь встречается такое отопление. Он просто ужасался, слыша это. Теперь он имеет образцовое хозяйство, поговаривает о тракторе и уже имеет рядовую сеялку и жатвенные машины. Все это дала ему его новая родина, избавив от прадедовского серпа и цепа. Утром, побеседовав с хозяином и поблагодарив его за радушный прием, мы продолжали свой путь. Наша телега угрожала нам на каждом шагу новой поломкой, поэтому мы еще раз починили ее, но и это мало помогло, так что мы должны были ехать шагом. Буран, как оказалось, причинил большие убытки: везде на полях были опрокинуты стога сена, в селах сорваны крыши и разбросан тес. К вечеру мы все же благополучно прибыли в Н.-Нининку к брату Бурмистрову, где и нашли радушный прием, при чем после тряской дороги и приключений в пути я лег, и скоро сладко уснул. На другой день, в пятницу, я зарегистрировался в Сельсовете, и мы имели вечернее собрание, где я мог впервые встретиться с сибирскими собратьями. Сперва они смотрят как-то подозрительно, но уже после первого вечернего собрания мы чувствовали близость и любовь, какие дает нам только Евангелие. В Н.-Нининке я прожил 13 дней, и каждый день по вечерам были собрания, — проповеди и беседы на разные темы. Только 15-го ноября, любезно распростившись с собратьями в Н.-Нининке, я вместе с братом Герасимом Гелевым, татарином по происхождению, отправился в село «Березовую». Горы здесь напоминают Кавказ близ Ставрополя. Проехав с трудом 18 килом., мы имели в Березовой вечернее собрание, на котором присутствовали все собратья местной общины. Как выяснилось, сатана и здесь не бездействовал и некоторые души были им увлечены. Но, за исключением одного, все уже вернулись и принимали участие в Вечере Господней. В Березовой я пробыл 5 дней, ежедневно имея два собрания, проповеди и беседы. Община здесь, как в Н.-Нининке, бодрствует, поют и здесь и там хорошо и по нотам. Из Березовой я выехал с братом Баландиным на хутор Юрта Поповичи, где мы имели ежедневно два собрания. 23-го я отправился с братом Буткеевым в село Локоть. Село очень большое. Здесь мы имеем общину из 53-х членов. Собрания и здесь мы имели каждый день утром и вечером за исключением пятницы. Здесь же была совершена Вечеря Господня и перевыборы служителей общины. Собратья бодрствуют, и, как в Н.-Нининке, имеют собственное помещение для собраний. Отсюда я отправился в село Чесноково, отстоящее всего на 8 кил. от с. Локоть. Порядочный мороз давал себя чувствовать, как никогда до этого. В Чесноковской общине собрания происходили во вновь отстроенном доме собратьев Биркиных, которые несколько лет тому назад переехали сюда из Орловской губернии и здесь познали истину Божию. Здесь также была совершена Вечеря Господня и перевыборы. 1-го декабря я выехал с собратьями, братом и сестрою Биркиными в деревню Куюки, бывший татарский аул. Здесь у нас есть один брат Федор Агинтаев, татарин по происхождению. Жена его русская, и вся семья — верующие. Здесь также мы имели собрания каждый день утром и вечером, и совершили Вечерю Господню. Распростившись с собратьями, я отправился в село Мартыново. Держать собрания в сибирских деревнях очень тяжело. Потолки обыкновенно низкие, воздух скоро портится, лампа тухнет, а сам потеешь иногда до последнего рубца. В Мартыново, куда я скоро прибыл, имеется отдельный молитвенный дом, специально для этого устроенный. В нем довольно уютно и прилично. Пение нотное и члены все до единого одной фамилии — Архиповы: все родственники. Здесь мы тоже имели Вечерю Господню, а также переизбрание. Любезно простившись с собратьями, я отправился в село Колонково, в семи километрах от с. Мартыново, при чем меня сопровождал брат Андреев. В Колонкове мы также имели хорошие благословенные собрания и совершили перевыборы и Вечерю Господню. Отсюда я отправился в село Яма. Это большое село, как хороший уездный город. Здесь у нас тоже община. Здесь я пробыл до 16-го декабря. Каждый день мы имели собрания и беседы. Совершив и здесь Вечерю Господню и переизбрание, я отправился за 35 килом. на хутор Казанка, где живут наши собратья, выделившиеся из села Марушки и образовавшие вместе с другими гражданами новый хутор, в числе 17 членов. Другая часть общины осталась в селе Марушки. 20-го я уехал из с. Марушки с братом Ярушкиным, руководителем этой общины, в город Бийск, при чем только вечером мы благополучно прибыли домой. После 50 дней путешествия по Алтаю я опять нахожусь среди, своих домашних. В Бийске, в моей квартире, собираются некоторые интересующиеся и бывшие члены некогда существовавшей здесь общины, которые не различили лжепророка от истинного и приняли для своего же падения так называемую „чусовщину“, которая возложила на людей неудобоносимые бремена: не носить кожаной обуви, не иметь упряжи из кожи, не иметь костяных пуговиц, не есть мяса, меда, молока и других молочных продуктов. Все это довело многих доверчивых людей до окончательного падения, и лишь теперь некоторые идут к Господу, чем и открывается доступ к ряду общин по другую сторону Бийска. Эти люди снова протягивают к Богу свои руки и зовут нас помочь им. От некоторых я получил письма, а некоторые лично просили посетить их. Молитесь за нас, дорогие братья, и не забывайте нас. О себе самом скажу, что я чувствую себя прекрасно. Из Ново-Сибирска к нам приехал брат Буланов, некоторые тоже посещают нас, и мы думаем открыть в Бийске собрание. Остановка за помещением. Очень дорого. На первый раз будет не под силу: за небольшой зал, если еще его найдешь, необходимо платить рублей 30 в месяц. Думаю, однако, что собрание будет скоро открыто, и дело будет идти вперед по воле Всемогущего Бога. Не забывайте, дорогие собратья, нас в далекой Сибири. Ваш брат во Христе». [Григорьев Г. А. Пятьдесят дней по степям Алтайского края. // Голос истины, 1928. № 3. С. 92—94]. Григорьев был одним из немногих, кто не поддержал навязанное властями решение 6 Всесоюзного съезда церкви АСД о службе в армии, о котором более подробно сказано в главе, посвященной Лебсаку. О трагических тех днях сообщает в своих воспоминаниях пастор Демидов, бывший в то время главным редактором адвентистского журнала «Голос истины»: «Ко мне в рабочую комнату зашёл Григорий Андреевич, сотрясаемый внутренним волнением и болью. Сквозь душившие его слезы он говорил, что такая декларация не должна быть принята. Он плакал потому, что этот документ противоречил принципам его совести и оттого ему было мучительно тяжело. Кое-кто пытался утешить Григорьева и других скорбящих вместе с ним делегатов, но это было невозможно сделать». [Демидов А. М. Краткое жизнеописание Г. Григорьева. Рукопись]. В 1932 году Григорьева переводят на служение в Новосибирск, где он возглавляет Западно-Сибирскую конференцию. Там же в Новосибирске в самом начале 1934 года он получает приглашение от тогдашнего председателя ВСАСДа Генриха Ивановича Лебсака переехать для несения служения в Москву. Здесь он становится свидетелем страшного разгрома атеистическими властями союзного руководства АСД, репрессий и расстрела практически всех проповедников. Финалом этого был и арест самого Лебсака, происходивший на глазах Григорьева, и о деталях которого рассказано в главе, посвященной пастору Лебсаку, также одного из авторов Псалмов Сиона. На середину 1934 года на всей территории Советского Союза остаются только два неарестованных проповедника: П. Г. Сильман — в Новосибирске, и Григорьев Г. А. в Москве. То, что они остались на свободе, не было, конечно же, случайностью. Безусловно, страшной машине НКВД не составило бы особого труда уничтожить этих двух оставшихся пасторов, но это не входило в задачу Советского руководства, ибо последнее на бумаге, в том числе и в Конституции 1936 года, провозглашало свободу вероисповеданий, и потому иностранцам, приезжавшим в Москву, было модно показывать ту «свободу» в религиозном плане, какую «имеют» советские граждане. И потому в некоторых городах, и в первую очередь, в Москве, были сохранены адвентистские общины. Такой «показательной» общиной была и община в Москве. И конечно же, и это было главным, Господь в это критическое время не оставлял Свою церковь без водительства. После ареста Лебсака Григорьев остаётся единственным руководителем адвентистской церкви в Союзе, совмещая с этим и служение пресвитера московской общины. Это были страшные годы, когда каждый шаг, каждый жест был под пристальным прицелом спецслужб, представители которых неотлучно присутствовали на всех богослужениях, внедряя своих агентов под видом верующих или ищущих истину в церковь, с целью шпионажа. По этим доносам были арестованы десятки членов церкви, не подозревавших, что расспрашивающие их с таким неподдельным интересом о Библии и Боге мужчины и женщины являются агентами НКВД. И, конечно же, наиболее пристальное внимание всесильных спецслужб было обращено на Григория Андреевича. Последний прекрасно понимал, что на кону стоит не только его собственная жизнь, но во многом и будущее церкви в СССР, которой необходимо было хоть какое-то сохранение организации, ибо оставшиеся без служителей церкви становились объектами работы различных сект и религиозных экстремистов, не говоря уже о влиянии атеистической пропаганды. И эта трудная работа была Григорьевым выполнена. Он сумел, не поступаясь вопросами истины, сохранить церковь. С риском для жизни он поддерживал нелегальную связь с проповедником Сильманом, проживающим в Новосибирске. Последний, работая фотографом, имел возможность, а главное, повод посещать различные города, и в первую очередь, Москву, где продавались тогда фотоматериалы. Пользуясь этим, по приезде в столицу, он встречался с Григорьевым, получая от него различные задания, состоявшие, в первую очередь, в посещении сохранившихся общин, так как сам Григорьев вследствие запрета властей из столицы выехать не мог. Связи с общинами всесоюзный председатель поддерживал и путем обширной переписки, которую он осуществлял. Письма от членов церкви со всего необъятного Союза присылались ему. Эти письма исчислялись десятками в месяц, и на каждое из них, давайте вдумаемся: на каждое (!), Григорьев посылал ответ. Причем это был ответ, состоящий не из стандартных фраз и шаблонных предложений, а ответ от сердца к сердцу. Его письма отличались особой теплотой. Он писал не как Всесоюзный председатель, администратор Союзного уровня, а как пастор. В своих письмах он давал многочисленные духовные наставления, используя при этом, порой, и материалы, публиковавшиеся в адвентистских журналах «Маслина», «Голос истины» и др. Потому и люди делились с ним своими бедами, заботами, радостями. Они тоже писали Григорию Андреевичу, как другу, как пастору. Для примера хотим привести одно из таких писем, направленное Григорьеву из Воронежа, Берег реки, д. 59, от Тувикиной А. Е. (стиль письма сохранен): «С приветом сестрица Агафья Ефимовна и с дочками Марусей и Дусей к дорогим и многоуважаемым братцу Григорию Андреевичу и сестре Марусе (жена Григорьева — прим. авт.). Шлём мы вам по низкому поклону и желаем от Господа Бога доброго здоровья и успеха в делах рук ваших. Дорогой братец! Письмо я ваше получила, за которое сердечно благодарю. Получила два письма — одно передам сестре Катковой. Вы спрашивали, чем я болела. Я сперва тифом сыпным, потом малярией, но теперь, благодаря Господа, выздоровела, но никак с силой не соберусь. Еще вы за мужа спрашивали. Он в трудовой армии находится, в Курской области под Валуйками. Он письма пишет часто, выходным днём пользуется бесспорно, а это для нас самая ценность. Дорогой братец, сообщаю вам, что зима у нас тоже теплая, и дождь до 13 февраля. Сейчас третий день мороз. На базаре всё дорого: картошка 25 р. и 30 р. килограмм, пшено 25 р. стакан, масло коровье 500 р. килограмм, постное масло 500 р. килограмм, яйца 150 р. десяток, мясо от 150 до 200 р. килограмм. Но затем до свидания». На каждую нужду он, казалось, имел ответ, который давал в своих письмах, наставлениях, проповедях, некоторые из которых были напечатаны в адвентистских журналах 1920-х годов и которые давали ответы на жизненные проблемы не только тогдашнего, но и сегодняшнего общества. Вчитаемся в их простые и глубокие слова.

«„Блаженные чистые сердцем, ибо они Бога узрят“.

Это изречение Спасителя можно было бы выразить и несколько иными словами, т.-е. „Несчастные нечистые сердцем, ибо они никогда не узрят Бога“. В чем же заключается нечистота нашего сердца? А в том, что в нем находится начало разных пороков и грехов. Христос сказал однажды фарисеям, наблюдавшим лишь внешнюю чистоту, что все то, что оскверняет человека, исходит изнутри, из его сердца. Он говорит: «из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления: это оскверняет человека». — Матф. 15:19—20. Сердце человека прежде всего гордо и надменно. Воспевая правду и милость Божию, Давид говорит в Пс. 100:5: «Гордого очами и надменного сердцем не потерплю». В своих рассуждениях Соломон также замечает, что «мерзость пред Господом коварные сердцем». — Пр. 11:20. В других местах мы читаем, что необращенное сердце — окаменелое и бесчувственное, что ничто его не тревожит, не трогает и не беспокоит (Зах. 7:12; Марк. 6:52; 8:17; Иоан. 12:40). А всматриваясь еще глубже, мы находим, что сердце человеческое «лукаво и крайне испорчено, более всего» (Иер. 17:9), при чем никто из людей не может исправить его. При всей своей мудрости Соломон был вынужден заявить следующее: «Кто может сказать: «я очистил мое сердце?» — Пр. 20:9. Пророк Иеремия, указав на испорченность человеческого сердца, тоже говорит: «кто узнает его?» — Иер. 17:9. И посмотрев на свойства греховного человеческого сердца, мы видим, что оно действительно источник всех жизненных зол. В самом деле:

1. В нем получают свое начало все жизненные пороки.

2. Оно гордо и надменно.

3. Оно бесчувственно и черство.

4. Испорчено более всего испорченного.

5. Самое же главное, что даже сам обладатель его не знает его, а раз не знает, то и не может его исправить. Только подумать, сколько горя происходит от испорченного человеческого сердца! Весь мир переполнен бедствиями, происходящими от его испорченности. Сколько средств затрачивается людьми, чтобы облагородить это неподатливое человеческое сердце, но все это обыкновенно не достигает цели. Люди с испорченным сердцем сплошь и рядом не оправдывают оказанного им доверия, и доверившиеся им жестоко разочаровываются и, более того, терпят большой урон. Поистине «кто узнает его», т.-е. человеческое сердце? Только слово Всевидящего и Всемогущего Бога дает ответ: «Я, Господь, проникаю сердце и испытываю внутренности, чтобы воздать каждому по пути его и по плодам дел его». — Иерем. 17:10. Но что же нам делать, неужели нет средства для исправления? Послушаем призыв Божий ко всем имеющим испорченное сердце. Он гласит: «Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешали вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух: и зачем вам умирать, дом Израилев?» — Иез. 18:31. В Своей вечной любви Господь призывает к обновлению, чтобы грешники оставили свои грехи и сотворили новое сердце для вечной жизни, ибо «возмездие за грех — смерть». — Рим. 6:23. И так как люди этого сами своими средствами и силами сделать не могут, то в Своей любви к ним Бог приготовил и средства для очищения сердца человеческого. Средства эти суть:

1. Покаяние: «Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из в имя Иисуса Христа для прощения грехов, — и получите дар Святого Духа». Деян. 2:38; Пс. 50:12.

2. Кровь Христа: «Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха». 1 Иоан. 1:7.

3. Дух Божий: «И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего». — 1 Кор. 6:11.

4. Вера: «И Сердцеведец Бог дал им свидетельство, даровав им Духа Святого, как и нам…, верою очистив сердца их». — Деян. 15:8, 9.

5. Слово Божие: «Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам». — Иоан. 15:3. «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна». — Еф. 5:25—27.

Дорогой читатель! прими все это, данное Богом, для очищения твоего сердца. Через покаяние ты получишь прощение грехов и дар Святого Духа. Под влиянием же этого Духа окрепнет твоя вера и начнется работа над очищением твоего сердца: ты поверишь во Христа и будешь ежедневно читать Слово Божие, и это Слово, как духовная водная баня, очистит твое сердце. Возьми пример с человека, который занимается черной работой; на него садится пыль, копоть, сажа и он делается грязным, а иногда даже черным; когда же помоется водою и мылом, то выглядит совсем иным человеком. Если бы он не мылся неделю, две, месяц и год, то что бы с ним было? Он заболел бы и не мог бы справиться со своими делами, как справлялся с ними вчера и третьего дня. Дорогой читатель, этот пример говорит тебе и мне. Сколько раз ты моешь свое сердце от греховной нечистоты банею водною посредством слова? Если ты не читаешь Слово Божие так часто, как моешь твое лицо, то сердце твое станет нечистым, слабым, не освеженным, унылым; а из него ты выносишь в жизнь то, что в нем есть. Читай же поэтому Слово Божие, говорящее нам о Иисусе Христе. Этим словом, с помощью Святого Духа, уже многие очистились (1 Кор. 6:11). Ходи во свете его и тогда кровь Иисуса Христа очистит тебя от всякого греха. И это не трудно сделать, ибо Господь, любя нас, приготовил все для нашего очищения; Он и ныне дает обетования, как в древнее время Израилю: «И окроплю вас чистою водою, — и вы очиститесь от всех скверн ваших, и от всех идолов очищу вас. И дам вам сердце новое и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих и уставы Мои будете соблюдать и выполнять». — Иез. 36:25—27. Если Бог тебя так любит, то не отклони Его предложение, ищи Его, пока можно найти Его; оставь свой греховный путь и обратись к Господу Богу, ибо Он многомилостив (Ис. 55:6, 7). Наш основной стих говорит: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят», — следовательно, чистота сердца является необходимым условием для того, чтобы лицезреть Бога, Его величие и славу. Иоанн Богослов на острове Патмосе своим духовным взором веры видел этих счастливцев, которые при жизни много страдали за истину Божию. О них сказано, они «пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца; за это они пребывают ныне пред престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них». — Откр. 7:13—15. Но не так обстоит с нечистыми сердцем: они не узрят Бога, так как Его слава убьет их, как огонь пламенеющий (2 Фесс. 2:8; 1:8). Избери же жизнь и сотвори, по совету Божию, себе новое сердце, ибо Он Сам говорит: «Зачем вам умирать, дом Израилев?» — Иезек. 18:31». [Григорьев Г. А. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». // Голос истины, 1928. № 1. С. 15—17]. Весьма глубокой является и его проповедь «Вражда», написанная в середине 20-х годов. [Григорьев Г. А. «Вражда». // Голос истины, 1926. № 8. С. 14—16]. Так пастор Григорьев жил проблемами своей многотысячной паствы, зная их и духовные запросы, и проблемы в семьях, и даже то, за сколько они покупают на базарах продукты в разных уголках страны. Он действительно знал почти каждого по имени. И как жаль, что сегодня, когда столько средств коммуникаций, мы так плохо, порой, знаем своих собратьев. В те годы в Москву иногда приезжали иностранные делегации, членом одной из которых был сотрудник генеральной конференции Д. Нусбаум. Вот как об этой встрече вспоминал Григорьев: «Мы имели возможность встретиться только два раза. Собрания тогда проходили в подвальном помещении старообрядческой церкви. Были молитвенные дни, людей было очень много. Помещение освещалось керосиновыми лампами, воздух был тяжелый. Брат Нусбаум молился вместе с нами. После собрания он обратился ко мне с вопросом: „Многих ли постигла такая участь как членов совета?“ Но что я мог сказать? Было арестовано 150 проповедников и пресвитеров, и более 3 000 членов церкви. Я мог бы ответить словами пророка Илии: „Жертвенники Твои разрушили и пророков Твоих убили. Остался я один, и моей души ищут, чтобы отнять ее“. Но я сказал: „На вашем месте я не стал бы задавать такой вопрос“. „Нет ли у вас нужд в средствах или в литературе?“ — спросил Нусбаум. Во всех семьях, где проходили аресты, была конфискована духовная литература, Библии, сборники гимнов, книги Е. Уайт. Сердце моё разрывалось, но я ответил: „Мы ни в чём не нуждаемся, у нас всё есть“. Брат Нусбаум уехал. Я остался опять один со своими незаданными вопросами. В то время я, подобно Иову, просил себе смерти у Бога». [Мацанова А., Мацанов П. По тернистому пути. Калининград: Янтарный сказ, 1995. С. 15—16]. Вернувшись из Москвы, Нусбаум, рассказывая о поездке, отметил: «То, что брат Григорьев не мог высказать словами, я прочёл в его полных скорби глазах. Сколько в них было боли и горя, но он должен был молчать». И действительно, скажи он Нусбауму всё открыто, ситуации это нисколько не изменило бы, зато «очернение и клевета» советского строя, дающего всем «свободу», и сотрудничество с иностранцами были бы расценены не только как предательство самого Григорьева, но и как ненадёжность и антисоветский характер самой церкви. Но Григорьев умел настолько красноречиво молчать, что Нусбаум понял всё и так. Ещё об одном событии тех лет, весьма красноречивом, рассказывает одна сестра, посетившая в те годы семью Григорьева: «Я была свидетельницей, как к Григорьевым пришёл почтальон и принёс извещение на поступившие из-за рубежа Библии. „Распишитесь в получении извещения и посылайте людей за грузом“, — сказал он. Григорий Андреевич взял извещение и написал на нём: „В Библиях не нуждаемся, отправьте обратно“. „Я пыталась остановить его“, — пишет сестра, — „ведь у нас была большая нужда в Библиях“. Но он не слушал меня. И только после ухода почтальона Григорьев объяснил мне, что он знает обо всех нуждах, но всё равно Библии не выдали бы, а по документам значилось бы, что посылка получена. Библии же были бы изъяты и сожжены». Тех же, которые бы их пошли получать, ждала тюрьма или расстрел. Когда началась война, и фашисты подступили к Москве, по распоряжению Совета Министров все учреждения, и в том числе церковные, подлежали эвакуации. К церковным деятелям это относилось особенно, так как власти не хотели оставлять в столице неблагонадежных, какими считали верующих. С октября 1941 г. по август 1942 г. Григорьев находился в Ульяновске, но как только можно было вернуться в столицу, сразу осуществил это. Кстати, в период эвакуации он проживал невдалеке от места, где жил патриарх Алексий I, глава православной церкви в те годы, который также был вынужден эвакуироваться. Эти два пожилых служителя подружились между собой, и патриарх был даже обижен, когда спустя годы его не пригласили на похороны Григорьева. Вскоре по возвращении Григория Андреевича в Москву в стране начинает меняться ситуация по отношению к религии. Дело в том, что в период войны, и, в частности, во время осады Москвы, Сталин обратился с просьбой молиться за победу. Более того, с иконами и хоругвями обходили многие части Красной Армии, стали звонить и колокола. В период наивысшего кризиса бывший семинарист Сталин вспомнил о Боге. Конечно же, мы не можем судить, как и насколько. Одновременно с этим и в ходе Тегеранской конференции, состоявшейся с 28 ноября по 1 декабря 1943 г. президент США Рузвельт и премьер-министр Великобритании Черчилль одним из условий открытия Второго фронта в Европе ставили предоставление религиозной свободы верующим в СССР. К тому же, после снятия осады с Москвы, в страну стали приходить многочисленные письма из-за рубежа с вопросами о судьбе церкви. [Гончар П. 100 лет церкви АСД в Москве. Москва: Русский печатный дом, 2005. С. 14]. За Григорьевым в Ульяновск приезжает специальная машина. «Григорьеву и его семье приказали собрать вещи и сесть в машину. Его возвратили в Москву, выделили комнату и велели немедленно отвечать на присланную из-за границы корреспонденцию». [Чернявский Э. П. А. Мацанов — феномен руководителя адвентистского движения в Советском Союзе. Рига, 1997]. Пользуясь созданием в 1944 году Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР, Григорий Андреевич начинает ходатайствовать перед правительством о восстановлении ВСАСДа и приглашении в Москву проповедников, вернувшихся к этому времени из мест заключения, а также, с территорий, вошедших в состав Союза после войны. Власти не разрешили Григорьеву включить во ВСАСД тех проповедников, которые входили в довоенное руководство церкви и затем были репрессированы, в частности, А. М. Демидова, П. С. Кулакова и т. д. Власти не могли допустить, чтобы репрессированные ими ранее люди вновь вернулись на свои прежние посты. Поэтому Григорьеву пришлось совершать поездки по стране, призывая немногочисленных, оставшихся в живых служителей войти в состав ВСАСДа. К 1947 году ВСАСД Григорьевым наконец был сформирован. В его состав вошли: приглашенный из Латвии, будущий выдающийся руководитель церкви АСД в СССР проповедник П. А. Мацанов, ставший заместителем Григорьева, В. Д. Яковенко, недавно возвратившийся из мест заключения, куда он был сослан за проповедование истины, А. Галладжев, также, просидевший в тюрьме и затем отбывавший ссылку в Казахстане, Ф. И. Мельник, проживавший до этого в Молдавии на территории, оккупированной Румынией. Одновременно с этим Григорьев продолжает вести активную корреспонденцию, отправляя письма в различные уголки Союза с целью узнать о состоянии общин после войны на территориях, оккупированных некогда фашистами. Такие письма-запросы отправляются, практически, во все общины, и затем на основании их, и ходатайстве самих общин, начинается регистрация церквей. Для примера приводим одно из таких писем, направленное Григорьевым в общину города Ростова-на-Дону 31 марта 1948 г., адресованное пресвитеру общины брату Александру Алексееву: «Дорогой наш брат в Господе Алексеев! Приветствуем тебя и всех наших дорогих собратьев нашими братскими приветами и желаем, чтобы вы бодрствовали духовно и возрастали в истине, и были в состоянии верно служить нашему Господу Иисусу Христу: Еф. 3:14—16. Бог призвал нас для получения вечной жизни и для праведного и нелицемерного жития, как перед Господом, так и перед людьми. Бог есть Бог порядка, и потому Его дети должны обладать теми же качествами характера. Должны быть добросовестными, честными, проворными и исполнительными в работе для блага человечества. Ангелы на небе тоже аккуратны, дисциплинированы и преданы Господу. Для нормального созидания Церкви Божьей здесь на земле, необходимы те же качества. Мы должны вести точный учёт числа наших членов в нашей стране, их движение, ибо через это открывается движение дела Божьего, положительные и отрицательные стороны в работе Его виноградника. Поэтому просим вас не замедлить посылкой нам во ВСАСД некоторых статистических данных за 1947 год. Нас интересуют следующие вопросы:

1. Наименование общины по месту её нахождения.

2. Число членов в начале 1947 г.

3. Принято: а) крещением; б) голосованием; в) письмом.

4. Всего сколько принято.

5. Выбыло: а) исключением; б) смертью; в) письмом.

6. Всего сколько выбыло.

7. Число членов в конце 1947 г.

Такого рода отчеты просим высылать нам в Москву два раза в год: к 15 июля полугодовой отчет и к 15 января — годовой. Если есть рассеянные члены или группки в 3—5 или больше членов кроме вашей основной общины, то просим, напишите, с кем из них можем иметь переписку.

Ваши братья во Христе — Григорьев, Галладжев».

В течение нескольких лет после войны, благодаря усилиям членов общин, лично пастора Григорьева, по Божьему благословению были зарегистрированы многие общины бывшего СССР. В этот сложный период становления церковной организации маленькая квартира Григорьева была одновременно и квартирой для двух семейств Григорьева и Мацанова, гостиницей для приезжающих членов церкви и служителей и канцелярией ВСАСДа. И места всем хватало. И тот объем работы, который совершался на этих нескольких метрах, был больше, чем совершается, порой, в многоэтажных офисах с секретарями и компьютерами. Адрес этой квартиры по ул. 1 Мещанской, 21 (ныне проспект Мира) знала вся страна. Точно также, как и довоенную однокомнатную квартиру Григорьева по ул. Дурова. Исследуя архивные материалы, письма и воспоминания тех лет, удивляешься той энергии и терпению, которое имел этот человек. Ведь ему в полном смысле этого слова было негде и некогда приклонить голову из-за количества приезжающих людей и работы. Однако гостеприимство, не поддельное, а искреннее, семьи Григорьевых удивляло всех. И до сих пор, спустя полсотни лет, старые члены церкви вспоминают об этом с особой теплотой. Григорьев был одним из образованнейших людей своего времени: он прекрасно знал поэзию и историю, и часто любил перечитывать стихи Алексея Кольцова. Весьма интересны и конспекты 250 проповедей брата Григорьева, переданных после его смерти его супругой известному адвентистскому служителю и художнику Анатолию Александровичу Алексееву, а затем им — автору данных строк. Эти конспекты поражают своей простотой и глубиной, особенно интересна серия проповедей, посвященная исследованию Послания апостола Павла к Римлянам. Листая их, невольно, как бы, передается и тепло этого давно ушедшего человека. Но особенной любовью Григорьева было написание псалмов. Каждый раз, когда в церкви совершается обряд крещения, хор, как правило, исполняет 395-й псалом «У реки, у Иордана».

№ 395. У реки, у Иордана.

У реки, у Иордана

Пред Тобою мы стоим,

И к отчизне Ханаана

Путь направить свой хотим.

Помоги, о, Боже дивный,

Помоги в пути земном,

Помоги же нам, Всесильный,

За Тобою мы идем!

Пред Тобою, наш Спаситель,

Вот стоит здесь в сей воде

Твой смиренный мира житель

И дает обет Тебе.

Ты прими обет смиренный,

Силой свыше осени,

В скорби дай Ему терпенье,

И Святой Дух ниспошли.

Пусть он будет, раб Твой верный,

Сердцем чистый пред Тобой,

В жизней новой всем примерный

И слуга любви святой.

И когда прийдешь Ты снова

Верных в царствие собрать, —

Дай ему с хвалою новой

Пред лицом Твоим предстать.

Г. Г.

А кому неизвестен исполняемый на вечере 401-й псалом «Ты нам Свои веленья».

№ 401. Ты нам Свои веленья.

Ты нам Свои веленья исполнить повелел,

И кротость, и смиренье явил примером дел.

Учитель, Ты возвысил учеников Своих,

А Сам Себя унизил в служеньи среди них.

Ты ноги им водою в любви Своей омыл,

И кровлю святою им вечность подарил.

И мы теперь в надежде, что заповедь Твоя

Свята теперь, как прежде, как Ты сказал, любя.

Здесь ноги омываем с любовию святой,

Твой подвиг вспоминаем всем сердцем и душой.

Святое то веленье повсюду и везде

Дай нам свершать в смиреньи на грешной сей земле.

И в царство вечной славы от мира нас введи,

Очисти наши нравы для правды и любви.

Г. Г.

Вчитаемся в эти строки! Призывом к Божьему труду дышат слова 280-го псалма «И для нас пора настала». Замечательным гимном субботнему дню звучат слова 132-го псалма «Чудные минуты», 145-го псалма «Боже, зри, Твои мы дети». Укреплением и поддержкой веет от 115-го псалма «Пошли мне силы, Боже мой». Прославлению Голгофского подвига Спасителя посвящен 57-ой псалом «Пойте, братья, песнь хваленья».

№ 57. Пойте, братья, песнь хваленья.

Пойте, братья, песнь хваленья,

Пойте благость вы Христа;

По святому изволенью

Искупил Он нас от зла.

Припев: Пойте, братья, гимн хваленья,

Славьте в песнях вы Христа;

Подвиг нашего спасенья

Совершил Он на кресте.

Пригвожден Он был на древо,

Был поруган, отвержен, —

Славное, святое дело

Для спасенья сделал Он.

На кресте страдал Спаситель,

От греха нас искупил

И, воскреснув, Избавитель

Смертью смерть Он победил.

Будем же, собратья, верны,

Станем Господу служить

Всей душой, нелицемерно,

Искренно Его любить.

Г. Г.

О значении Библии в жизни верующего говорит 41-й псалом «Я познал в Твоем Писаньи».

№ 41. Я познал в Твоем Писаньи.

Я познал в Твоем Писаньи

Вечной истины закон,

И Твой дар благодеяний,

Что Тобою я спасен.

Весь закон Твой свят и верен,

Жизни правило земной,

Я же — жалок и неверен,

Грешник бедный пред Тобой.

Ты услышал вопль мой скорбный,

Веру в сердце возродил,

И Тобою я спасенный

Жить с Тобой теперь решил.

Дай мне Твой закон священный

В жизни верно исполнять,

И союз с Тобой в общеньи

До дня смерти сохранять.

Г. Г.

Обращением к молодежи наполнен 433-ий псалом «Юность жизни — дар бесценный». О псалмах Григория Андреевича можно говорить очень много, но они сами лучше всего говорят о себе и о своем авторе, который покоится ныне в надежде на воскресение, и который оставил нам свое завещание — свои псалмы, чтобы и мы шли к тому небесному Ханаану, к которому он шел всю свою жизнь.