22. Лжепророки

Вскоре после изложенных событий в Израильском царстве было большое празднество по случаю выдачи дочери Ахава и Иезавели Гофолии за сына Иудейского царя Иосафата — Иорама. Данный брак был весьма разумен политически: два родственных царства, два родственных народа после долгих лет противостояния заключили союз, скрепив его браком. Казалось, событие многолетней давности, когда Иезавель въезжала в Самарию в качестве жены Ахава, повторялось вновь. Мало кто из присутствующих на свадьбе иудеев осознавал, что им принесет этот день и сколько крови суждено пролить этой красивой дочери Иезавели — Гофолии, верному отпрыску своей матери, последовательницы самых страшных ее начинаний. Вскоре после заключения брака Иосафат отправился в гости к своему свату Ахаву, который «принял его весьма радушно, блестяще угостил свиту царя… и предоставил в его распоряжение значительное количество благовоний. Вместе с тем он предложил Иосафату соединиться с ним против царя Сирийского». Ахав предлагал Иосафату напасть на сирийский город Рамоф Галаадский, располагавшийся в Заиорданье и принадлежавший ныне Дамасскому царю, который в свое время отвоевал его у Израиля. Этот город располагался на одном из ключевых торговых путей, связывающих Дамаск с Аравией, и потому обладание им обеспечивало контроль над этим путем, а следовательно, постоянную прибыль. Еще совсем недавно, менее трех лет назад, Израиль вместе с Дамаском выступал против Ассирии, остановив ее полчища в битве при Каркарре. И вот теперь Ахав предает недавнего союзника, начиная против него войну. Ахав не увидел той подлинной опасности, которую таила в себе Ассирия, которую он посчитал чуть ли уже не поверженной после Каркаррской битвы, и потому он так хладнокровно разваливает антиассирийскую коалицию. Предложение Ахава было весьма заманчиво для Иосафата, но будучи воспитанным в почтении к Богу, он предложил Ахаву: «И сказал Иосафат царю Израильскому: спроси сегодня, что скажет Господь» (3 Цар. 22:5). В ответ на это «Ахав тогда вызвал своих пророков, число которых доходило до 400, и повелел им вопросить Бога, даст ли Он ему победу над Венададом и предоставит ли возможность снова овладеть тем городом, ради возвращения которого предпринимается поход. Когда эти пророки единогласно посоветовали Ахаву предпринять поход, так как он победит сирийского царя и одержит над ним верх, как в предшествующие походы, Иосафат вывел из этих слов, что пророки его — лжепророки, и потому спросил Ахава, нет ли у него еще другого, истинного пророка Божия». «Неудовлетворенный этим ответом, Иосафат желал определеннее знать волю Божию. «И сказал Иосафат: нет ли здесь еще пророка Господня? спросим и у него» (2 Пар. 18:6); «И сказал царь Израильский Иосафату: есть еще один человек, чрез которого можно вопросить Господа, но я не люблю его, ибо он не пророчествует о мне доброго, а только худое, — это Михей, сын Иемвлая. И сказал Иосафат: не говори, царь, так» (3 Цар. 22:8). Иосафат оставался непреклонным в своем желании видеть этого человека Божия».Как видим, к этому времени при Ахаве состояли 400 человек, которые именовали себя Божьими пророками, пророчествуя от Его имени. Они не кадили перед Ваалом и Астартой, но влияние их было не менее, и даже еще более пагубно, чем влияние вааловых пророков, ибо ложь, прикрытая истиной, конечно, намного опаснее, чем открытое зло. Если мы сравним объем того зла и последствий, которое оказали в истории языческие пророки и их религия, и лжехристианские пророки с их идео-

логией, то мы увидим эту великую разницу. Да, на руках языческих пророков было много крови, но никогда ни одна религиозная языческая система мира не создавала, к примеру, такого страшного аппарата насилия, как инквизиция, которая не только уничтожила во много раз больше людей, чем все языческие пророки за всю историю, но которая являлась и аппаратом, призванным контролировать и мысли человека, его духовные потребности, приоритеты. Да, язычество было жестоко, побуждая порой людей к внешним отправлениям культа, но инквизиция уродовала саму психику человека, его внутренний мир. Язычество при всей его косности предлагало людям, пусть и при всей их греховности, различные формы философии — от эпикурейства к аскетизму — различных богов. Да, это был выбор между злом и злом, но все же это был какой-то выбор. Инквизиция же не оставляла выбора вообще. Другим отличительным моментом этого папского института было ханжество и лицемерие. Язычество не скрывало своих пороков: оно было жестоко, сладострастно и не стыдилось этого. Весь же институт инквизиции, внешне столь духовный, был наполнен изнутри грехами, до многих из которых было далеко язычеству. Но самым опасным было то, что в мраке языческого мира для ищущих душ явственно сверкала Божья Истина — образ Великого Бога, который вел к Себе эти души, уставшие от порочных языческих богов. У людей был выбор, и они видели его. Опасность же папского средневекового института власти состояла в том, что он полностью искажал в глазах верующих людей образ любящего Бога, выставлял Его таким же жестоким, какими были папские инквизиторы или крестоносцы. Папство рисовало Бога, наслаждающегося страданиями людей, мучающего их в аду и прощающего их грехи за деньги. Людям казалось, что выхода не было, что в мире существует жестокий Бог, с Которым дела лучше не иметь вовсе. Расцвет атеизма, начавшийся со времен Французской революции и достигший своего апогея у нас в 30-е гг. XX в. при Сталине, обязан как раз этой политике папства, приведшей к тому, что люди возненавидели не только церковь, но и Бога, Которого она якобы проповедовала. Победный марш, который мы наблюдаем в наши дни, когда восточные философии распространяются с небывалой быстротой в исконно христианских странах, также обязан этому. Фашизм, оккультизм, расцветшие в прошлом столетии, обязаны ей, все той же папской политике. И, наконец, пребывающий в сладком успокоении почти весь наш мир, не осознающий, что он находится в преддверии заключительных событий в мировой истории, и не готовящий себя к этому, обязан все тем же лжепророкам под маской христианства. Удивительно то, что эти лжепророки всегда пользовались особой любовью. Смертельно больной человек почти всегда продолжает верить, что он здоров, даже когда уже проступают явные признаки приближающейся смерти. При этом он всегда с радостью верит тем врачам или людям, которые уверяют его, что он здоров, и в то же самое время не хочет видеть и слышать тех, кто говорит правду. Наш мир также сегодня смертельно болен — болен грехом, но в отличие от смертельно больного человека избавление от греха есть, но для этого вначале необходимо поставить диагноз и начать принимать нужное лечение. Но именно в этом и разубеждают людей лжепророки, которые, согласно Библейскому пророчеству, даже в последние минуты истории Земли среди войн и разрухи будут говорить: «Мир и безопасность!» То есть не волнуйтесь, не переживайте, не задумывайтесь ни над чем — все идет хорошо, мир и безопасность обеспечены! И миллионы людей предпочтут верить им, этим лукавым словам, а не событиям, предсказанным в Библии, — знамениям Второго пришествия, очевидцами которых будут они сами. Ахав не любил пророка Михея, потому что тот говорил то, что не нравилось царю. Так и сегодня большинство людей не любит слушать тех, кто говорит о необходимости оставить греховный образ жизни, вредные привычки, пересмотреть свои отношения с ближними — это не нравится, это раздражает, а чаще и возмущает. Но царь Иосафат не довольствовался ответом этих лжепророков. Их дружный и подобострастный ответ Ахаву смутил его. Он увидел в этом единодушии и подобострастии ложь, или по крайней мере то, что смутило его. Как часто, к сожалению, многих не смущает сегодня подобное единодушие современных лжепророков, облеченных в христианские мантии. Позвали ли бы мы в данной ситуации пророка Михея, понимая, что он может сказать то, что не понравится нам, что обличит нас, что, наконец, может нам дать совершенно не ту весть, которую мы ожидаем. Так будем ли мы звать пророка Михея в свою жизнь? Сегодня мы можем позвать его, и для этого нам достаточно только открыть Библию и прочитать, что сегодня Бог требует от каждого из нас, прочитать о том времени, в которое мы живем, прочитать о том, что сегодня нам сделать, чтобы спастись. Так будем ли мы звать пророка Михея?