21. Законы Второзакония

Второзаконие (12-26)

Следующие пятнадцать глав Второзакония представляют собой длинный ряд законов, одни из которых являются копией других правовых разделов Пятикнижия, другие — адаптацией других законов Пятикнижия, и некоторые из которых являются новыми. Не далее как в 1:5 мы читали: “Начал Моисей изъяснять закон сей”; однако за этими словами следует не закон, а четыре главы исторического обзора вместе с последующим увещеванием.

Фраза, похожая на 1:5, повторяется в 4:44: “Вот закон, который предложил Моисей сынам Израилевым”, но опять же, то, что следует дальше, включая 11-ю главу, является смешением исторических воспоминаний и призывов к послушанию. (Конечно же, синайский Декалог повторяется в 5-й главе.) Этот исторический фон призван создать основание, на которое законы смогут накладываться сами. Бог, Который произносит слово закона (12-26), делает это только после того, как Он произнес слово благодати (1-11). Божьи стандарты не помещены в вакуум, а противопоставлены обильным ресурсам милосердного Бога. Кроме того, Израиль должен повиноваться этим законам не для того, чтобы стать святым, а скорее потому, что он свят. Соблюдение закона является побочным результатом святости, а не средством ее достижения.

Без конца обсуждаемой проблемой для богословов были преимущественно тщетные попытки разгадать значение порядка расположения законов. Законы, которые внешне не имеют ничего общего друг с другом, помещены в определенной последовательности. Это явление, в частности, верно в последних нескольких главах этого раздела.

Предыдущие исследователи Библии оставили этот вопрос как неразрешимый. О главах 12-26 можно сказать лишь то, что они были “безвидны и пусты”, одно тоху вабоху. Случайность собранной во Второзаконии информации была приписана бесконечной редакторской деятельности. Впоследствии богословы начали видеть форму там, где когда-то была различима лишь бесформенность. Но и эта попытка не привела к определенному результату.

Например, Герхард фон Рад поделил этот раздел следующим образом: (12:1-16:17) — культовые законы; (16:18-18:22) — законы о должностных лицах (судья, царь, священник, пророк); (19:1-21:9)-уголовные законы; (21:10-22:30)-наставления семьям. Фон Рад, следовательно, отложил 23-26-ю главы, поскольку они не имели доказуемого единства и общей темы, которые бы связывали их воедино[220].

Подобным образом редактор, который вместе с Моше Вайнфельдом предоставил для «Иудейской энциклопедии” статью ко Второзаконию, предложил следующий план: (12:1-16:17) — культовые законы (как фон Рад); (16:18-18:22) — гражданские законы (опять же как фон Рад); (19:1-21) — уголовные законы. Но этот план заканчивается на 20-й главе, так как в 20-26-й главах нет никакого различимого порядка[221].

Философ и консерватор Норман Гайслер предложил следующий план: (12:1-16:17) — культовые обязанности (в соответствии с двумя другими предложенными схемами); (16:18- 20:20)-гражданские обязательства; социальные обязательства перед своей семьей (гл. 21), перед своими друзьями (гл. 22), перед всем израильским народом и пришельцами (гл. 23-25)[222]. Последняя часть плана особенно сомнительна. Например, если сутью 22-й главы являются социальные обязательства перед друзьями, то какое тогда отношение к этому имеет закон о женщине, одевающейся подобно мужчине (22:5), или закон о птичьем гнезде с птицей-матерью и ее птенцами, находящимися в гнезде (22:6, 7)?

Недавно появились два исследования, которые или распахивают новые пласты исследовательской работы, или воскрешают и совершенствуют давно заброшенные идеи. Кэлам Кармайкл убежден, что законы Второзакония являются “творением одних рук и демонстрируют удивительную систему порядка и презентации”[223]. Он предлагает рассматривать этот раздел как ряд законов, которые расположены согласно тому же принципу, что и в условиях завета (Исх.21:2 — 23:19). Как таковые, Кармайкл открывает в 12-26-й главах Второзакония ряд идумейских законов, египетских законов, “остальных” законов и т. п.

Не многие ученые сегодня считают проблему решенной в результате исследований Кармайкла. Интересно, что предложенные им организационные принципы свода законов Второзакония были опущены как слишком произвольные и нереальные. (Конечно же, его исследование отличается оригинальностью, но разве этот элемент освобождает его труд от серьезного рассмотрения, и является ли это исследование более нереальным, чем любое другое?)

Гораздо более резким, чем фраза о нереальной оригинальности Кармайкла, является замечание относительно того, что он все еще рассматривает 12-26-ю главы как группу не связанных друг с другом сегментов, не имеющих отношения к остальным главам.

Совсем недавно С. Кауфманн предположил, что расположение законов связано с порядком следования десяти заповедей, как они перечислены в 5-й главе Второзакония. Кауфманн пишет: “Представленный здесь тезис гласит о том, что закон Второзакония (гл. 12-26) является высокоструктурированной композицией, основные тематические единицы которой расположены в соответствии с порядком законов Декалога”[224]; “это единый шедевр правоведческой литературы, созданный единым автором … развернутый Декалог”[225].

Я признаюсь, что предпочитаю анализ Кауфманна. В самом деле, некоторые из соотношений кажутся более правдоподобными, чем другие. Вероятно, иногда предложенные соотношения между самими законами и всем разделом с конкретной заповедью могут быть неестественными.

Но тезис Кауфманна “объединяет” 12-26-ю главы и связывает эти законы с синайским Декалогом, положенным в 5-й главе, предполагая, таким образом, даже большую степень однородности во второй речи Моисея (5-26).

Правильное поклонение (12)

Вероятно, об этой главе было написано больше, чем о любой другой главе в правовом сборнике Второзакония. Причиной того является распространенное утверждение о том, что в этой главе наиболее ясно выражена классическая тема Второзакония — централизация поклонения. Действительно, фраза “место, какое изберет Господь” встречается шесть раз (12:5,11, 14,18,21,26) (и еще три раза в 14-й главе, один раз в 15-й главе, шесть раз в 16-й главе, два раза в 17-й главе, один раз в 18-й, 26-й и 31-й главах — всего 21 раз).

Эта известная фраза дополнена расширенной фразой “чтобы пребывать имени Его там” (12:5,11,21 и 14:24 и пять других случаев во Второзаконии).

Много внимания уделялось как теме “культовой централизации”, так и “богословию имени”. Те, кто упорно держится преобладания темы централизации, думают, конечно же, что местом, где будет пребывать имя Бога, является Иерусалим. Было выдвинуто предположение, что Иосия использовал религиозную реформу, чтобы прикрыть настоящие мотивы поддержки реформы централизации, так как частью реформы является: “И туда приносите всесожжения ваши, и жертвы ваши, и десятины ваши” (12:6). Говоря словами В. Клабурна: “Каким образом честолюбивый царь может прибрать к рукам наибольшую долю сельскохозяйственных излишков крестьянства? Путем реформирования фискальной системы, так что он сделает возможным приток в столицу большего количества налогов, размер которых уже определен”[226]. Таким образом, одним взмахом Клабурн изображает Иосию вымогателем и шарлатаном, дает характеристику, которая не основана на материале Книг Царств и Паралипоменон. Я привожу это в качестве иллюстрации развития воображения комментаторов в том случае, если темой Второзакония считается централизация. Даже фон Рад указывает, что здесь “имеется большое количество постановлений, которые не упоминают требование централизации и даже, по всей видимости, не содержат намека на это”[227].

Особый интерес вызывает богословие имени — “чтобы пребывать имени Его там”. Пребывает Его имя, а не Он Сам. Быть может, таким образом Второзаконие пытается умерить более ясные ссылки в других местах Писания на то, что Сам Бог обитает в скинии или в храме? Вновь показателен комментарий фон Рада: “Идея должна поэтому пониматься как протест против распространенного представления о фактическом присутствии Яхве во святилище”[228]. Вайнфельд поддерживает это истолкование и использует богословие имени в качестве дополнительного указания на то, что во Второзаконии происходит процесс демифологизации. В основном тема богословия имени, в соответствии с этим анализом, является полемикой против материальных концепций о Боге[229].

Или же нет? Фраза “пребывать чьему-то имени” или ее вариации не уникальна для Писания. Г. Уэнхэм замечает, что в клинописной литературе у этого выражения имеется по крайней мере три оттенка значения: оно используется в качестве подтверждения собственности, эквивалент обладания; оно используется в текстах, описывающих завоевания, и ассоциируется с сооружением памятников в честь победы; оно может использоваться, когда имя высекается на камнях основания святилищ[230].

Любой из этих трех оттенков может быть применен в отношении Второзакония. Место, на котором нужно поклоняться Богу, является Его собственностью. Является ли перемещение от чего-то, что служит местом обитания Бога, к чему-то, что является Его собственностью, действительно движением в сторону от антропоморфического? И что могло быть более подходящим, чем для Бога поставить Свою собственную подпись на месте Своего поклонения? Ибо Он есть “камень краеугольный, избранный, драгоценный: и верующий в Него не постыдится” (1-е Пет. 2:6).

В заключение, если Второзаконие пытается установить, что на месте поклонения пребывает только Божье имя, а не Сам Бог, что же тогда мы можем сказать по поводу таких фраз, как “ибо Господь, Бог твой, ходит среди стана твоего” (23:14); “пусть он у тебя живет, среди вас” (23:16); “весь мужеский пол должен являться пред лице Господа, Бога твоего” (16:16); “и поставь это пред Господом, Богом твоим” (26:10)? Божье имя не ходит среди стана; Божье имя не обитает посреди; человек не приходит являться перед именем Господа или не представляет свои пожертвования имени Господа.

Двенадцатая глава представляет целую череду контрастов. Во-первых, существует контраст между “здесь” (ст. 8) и “там” (ст. 7). После того как израильтяне поселятся на своей земле, произойдут перемены, и там не должен будет делать “каждый, что ему кажется правильным” (ст. 8). Во-вторых, существует контраст между “их богами” (ст. 2) и “Богом вашим” (ст. 4); “именем их” (ст. 3) и “именем Его” (ст. 5); и между всеми “местами” ложного поклонения (ст. 2,3) и “местом”, которое изберет Господь.

Этот второй контраст предполагает, что на самом деле в этой главе рассматривается не одно святилище — в отличие от многочисленных храмов, а истинное поклонение — в отличие от неправильного поклонения. С этой целью глава начинается (ст.2-4) и заканчивается (ст. 29-31) примечаниями о языческих идолах и религиозной практике. А в поклонении Израиля не должно быть ни того, ни другого. Соблюдение религиозных праздников в Израиле должно характеризоваться радостью (ст. 7,12, 18), очевидно, потому, что в этом не было ничего мрачного.

И посреди главы, посвященной вопросам поклонения — разве есть более подходящая тема для начала свода законов? -присутствует также важное описание обычаев, которым нужно было следовать в своих жилищах (ст. 15-28). Например, “когда только пожелает душа твоя, можешь … есть … мясо” (ст. 15, 21). Даже используемым для обозначения “заклания” глаголом является забах — глагол, который употребляется в Писании 129 раз и обозначает почти исключительно убой скота, приносимого в жертву[231]. Можем ли мы на основе этого предположить, что даже совместная трапеза у дома вместе с семьей и наслаждение физическими благословениями от Господа также является таинством? Потому что даже здесь у Бога имеется указание. Во время поклонения избавься от ложных богов. Во время еды исключи кровь (ст. 16,23). Сокруши до основания ложные жертвенники и столбы и выливай кровь на землю.

Искушение идолопоклонства (13)

В этой главе Моисей по-прежнему настаивает на чистоте поклонения. В 12-й главе рассматривалось идолопоклонство, здесь рассматривается идолопоклонник. В отношении первого Израиль должен уничтожить все места и следы, напоминающие об идолопоклонстве. А что если искушение исходит не от молчаливой Астарты или культовых изображений, а от обладающего даром речи пророка (13:1-5), члена семьи (13:6-11) или евангелистских подстрекателей (13:12-18)? В каждом случае ответ Израиля должен быть скорым и окончательным: “должно предать смерти” (ст. 5,9, 10, 15-17). Даже весь народ может стать объектом святой войны, если он позволит себе поддаться влиянию. Нет никакого указания на то, что последующее покаяние является поступком, который смягчает обвинение.

В каждом из трех абзацев указаны разные причины, которые делают искушение все более соблазнительным. В 1-5-м стихах впечатляет то, что искушение сопровождается знамением или чудом. Возможно ли, что Иисус имел в виду этот отрывок, когда говорил о появлении лжехристов и лжепророков, которые покажут великие чудеса и знамения, представляющиеся настолько подлинными, что прельстят даже избранных (Мтф. 24:24)?

Во втором абзаце (ст. 6-11) указан источник искушения, которому трудно противостать. В действительности врагами человека могут быть его домашние или же близкие друзья либо родственники, которым нам, возможно, нужно будет сказать: “Отойди от меня, сатана”. Двенадцатая глава ярко освещала дом как место поклонения, радости и веселья. Тринадцатая глава представляет другую сторону роли дома. Он может быть местом искушения, камнем преткновения, а не мостом.

Третьей возможностью, которая делает искушение идолопоклонства весьма соблазнительным, являются статистические данные (ст. 12-18). Огромное количество людей переняли еретические учения “беззаконников”. Могут ли они все ошибаться? Может ли весь народ поддаться плохому влиянию? Может ли отступничество быть массовым? Да. Но массовый грех должен неизбежно привести к массовым последствиям, если все факты и утверждения действительно были тщательно проверены (“ты разыщи, исследуй и хорошо расспроси” — ст. 14) и оказались верными.

Святость и служение (14)

Содержание 14-й главы ведет нас от причины к следствию. Причина кроется в следующем: “Вы сыны Господа, Бога вашего” (ст. 1); а следствие — это то, как вы реагируете на смерть (ст. 1), как вы питаетесь (ст. 3-21) и как распоряжаетесь своим имуществом (ст. 22-29). В половине одного стиха (1) закон Моисеев запрещает языческий обычай траура по умершему, самоистязание или выстригание волос над глазами. Возможно ли, что вставка этого запрета здесь относится к примечаниям предыдущей главы относительно предания смерти или предания мечу тех, кто подстрекает к идолопоклонству или вступает на этот путь? Особенно в том случае, когда соблазн исходит от родственника, дано дополнительное указание: “да не пощадит его глаз твой”.

Эта глава также касается идеи о том, что Израиль должен отличаться от своих соседей, быть другим во многих отношениях. В 12-й главе предметом искушения были объекты идолопоклонства, которые были вполне очевидны. В 13-й главе искушение принимает форму устного побуждения отступника. Но в этой главе нет никаких соблазнителей, призывающих израильский народ выстригать волосы над глазами или есть запретную пищу. Израиль должен избавиться от столбов (12:3) ханаанеян, но он не должен избавляться от пеликанов (14:17).

Назначение этой главы-убедить Израиль избегать не только очевидно дурных вещей (гл. 12,13), но также и по внешнему виду более безобидных и безвредных вещей: оказания уважения мертвым посредством конкретного действия или же отказа употреблять в пищу определенные виды мяса. Большое значение имеет то, что раздел о чистых животных представлен следующей фразой: “Не ешь никакой мерзости” (14:3). Древнееврейским словом, означающим “мерзость”, является токеба, которое наиболее часто во Второзаконии используется в отношении обычаев ханаанеян и переводится как “омерзение”. Напротив, параллельная глава в Книге Левит (гл. 11) о законах, предписывающих правильное питание, использует для обозначения “мерзости” древнееврейское слово шекес, а не слово, которое употреблено здесь. Таким образом, в 14-й главе Второзакония умышленно используется слово, которое в другом месте книги обозначает главным образом порочные действия ханаанеян. Возможно, список разрешенных и запрещенных для употребления в пищу животных имеет какое-то отношение к такому образу жизни, но за рамки этого мы не можем выйти.

Последняя часть главы посвящена десятине — ежегодной (ст. 22-27) и трехлетней (ст. 28,29). Темой по-прежнему является еда, за исключением того, что акцент сместился от мяса к семенам и хлебу. Отмечена также перемена от отрицательного (не поклоняйся этому или не ешь этого) к положительному (десятина).

Десятина должна быть в форме урожая или скота, но при определенных условиях (длинный путь) десятина может быть обращена в деньги, которые легче нести (ст. 25). Паломнику даже разрешено на время путешествия: “Ешь … десятину” (ст. 23) и “покупай на серебро сие всего, чего пожелает душа твоя” (ст. 26).

Священные и праздничные торжества не должны предназначаться только для себя или своей семьи. В это время нужно открывать двери и приглашать к своему столу еле сводящего концы с концами левита и бедного пришельца, сирот и вдов. За избавление от нечестивой компании Бог благословляет (13:17, 18). А за радушный прием, оказанный определенным гостям, Бог посылает благословения (14:29).

Убогие личности (15)

В этой главе рассматриваются три вопроса: субботний год (ст. 1-11); указания для владельцев рабов (ст. 12-18) и принесение в жертву первенцев (ст. 19-23)-закон, настоящее положение которого в своде законов может, на первый взгляд, показаться неуместным и несколько навязчивым.

В 14:22 говорилось о том, как Израиль должен поступать со своим имуществом “каждый год”. В 14:28 было упомянуто, что Израилю нужно делать со своим имуществом “каждые три года”. Тема времени продолжена и в 15-й главе: “В седьмый год” (15:1). Далее следует комментарий в отношении соблюдения субботнего года.

Этот год первоначально был описан в Книге Исход (23:10, 11). Там подчеркивалось, что в седьмой год земля должна находиться под паром ради бедных людей и зверей. Второй раз этот год встречается в Книге Левит (25:1-7). Земля, или чередующиеся участки земли, должны покоиться каждый седьмой год. Это должно быть покоем для земли, которую “Я (Господь) даю” (Лев.25:2). Урожай, который вырастет сам по себе, будет необходимой пищей и для семьи, и для бедных (Лев.25:6).

Эта глава Второзакония добавляет еще один фактор. В седьмой год должны прощаться долги (15:2). По-видимому, это конкретное указание предназначалось для ограниченного числа людей, поскольку, в конце концов, в любом обществе каким будет соотношение между кредиторами и населением? Дополнительное условие относительно погашения долгов также более ясно предвидит, что народ вот-вот перейдет к более сложному, высокоразвитому обществу, в котором экономика будет играть намного большую роль. Это будет включать накопление капитала, финансовую стабильность и заем, одалживание и инвестирование денег.

Моисей вновь становится кем-то вроде увещевателя. Он предупреждает Израиль: “Берегись, чтобы не вошла в сердце твое беззаконная мысль” (15:9). Это очень похоже на предыдущие предупреждения: “И чтобы ты не сказал в сердце твоем: “моя сила…” (8:17) и “Не говори в сердце твоем, что за праведность мою…” (9:4).

К субботнему году относилось не только аннулирование долгов. Недостаточно просто вычеркнуть финансовые долги других людей. Также необходимо оказывать помощь бедному из своего имущества(15:7,8). Это становится особенно важным с приближением субботнего года (15:9). В это время можно было бы отказаться дать взаймы нуждающемуся. Но Второзаконие говорит: если нуждающийся человек попросит занять денег в последний день шестого года, накануне субботнего года, восполни его нужды, даже если это будет означать, что на следующий день ты должен аннулировать долг.

От обсуждения субботнего года мы обращаемся к закону о рабстве (ст. 12-18). Во многом он похож на закон в Книге Исход (21:2-11). Но в чем-то он явно отличается. Во-первых, закон в Книге Исход рассматривает отдельно рабов и рабынь (Исх.21:2-6 и 7-11). Здесь они рассматриваются вместе — “еврей, или евреянка” (15:12). Во-вторых, версия в Книге Исход обещает освобождение через шесть лет для раба, но не для рабыни (Исх.21:2, 7): “Она не может выйти, как выходят рабы”.

В-третьих, если раб решит остаться, то, согласно 21:5, у него было такое право. Во Второзаконии (15:17) это право распространяется на рабыню. В-четвертых, в качестве дополнения к третьему пункту: рабу, который соглашался остаться у своего господина, должны были проколоть ухо (Исх.21:6). Второзаконие (15:17) относит эту церемонию и к решившим остаться рабыням: “Так поступай и с рабою твоею”. В-пятых, в Книге Исход (21:6) господин прокалывает слуге ухо только после того, как он “приведет его пред богов”. Это примечание отсутствует в тексте Второзакония.

Больший свет (или наоборот?) проливает на рабство выразительное замечание в Книге Левит (25:39) о том, что израильтянин не мог заставить другого израильтянина служить в качестве раба. Рабов нужно было брать только из среды других народов и не израильтян, живущих в Ханаане (Лев.25:44, 45). Только в двух случаях израильтянин мог стать рабом другого израильтянина: добровольно, если он “продан будет тебе” (в одном английском переводе “продастся”) в результате жалкой нищеты (Лев.25:39); или принудительно, в случае, если он вор, не способный возместить убытки (“пусть продадут его для уплаты за украденное”, Исх.22:3).

Из этого можно сделать вывод. Закон в Книге Исход (21:2) и следующих стихах: “Если купишь раба Еврея” мог относиться не к рабу-еврею, а к рабу хабиру — той кочующей группе людей во втором тысячелетии до н.э., которая часто устраивалась работать в качестве наемников или слуг. Конечно же, израильтяне могли “покупать” рабов из этого фонда.

Таким образом, закон о рабах в 15-й главе Второзакония касается израильтянина, который достиг самой низкой отметки на шкале бедности. Он должен продаться своему брату. Но он не должен автоматически становиться постоянным подопечным или собственностью своего более состоятельного брата. Через семь лет он должен быть освобожден и щедро обеспечен. Итак, закон о рабах продолжает тему, начатую в этой главе учением о субботнем годе, что имеющий завет народ должен уделять бедным особое место в своих рядах. С ними не должны жестоко обращаться. Их нельзя покидать. Им нужно помогать финансово, а не скудными подачками.

Третий раздел ведет речь о принесении в жертву первородного от крупного и мелкого скота (ст. 19-23). Для чего было помещать этот закон здесь, тем более что первенцы уже упоминались в 12:17? С. Кауфманн находит три интересных ассоциации. Только Второзаконие упоминает, что на первородном нельзя “работать” (15:19), уместная ссылка, следующая за законом о рабах, которые “заработали” для своего брата (15:12, 18). Второзаконие (15:19) ограничивается первенцами “крупного и мелкого скота”, и те же самые животные должны приноситься в жертву на Пасху (16:2). (Исх. (12:5) ограничил животных годовалыми овцами или козлами.) Второзаконие (15:21) запрещает посвящение животных, которые, среди прочего, имеют “хромоту”[232]. На иврите хромоту обозначает слово писсеах, очень близкое по звучанию со словом песах, то есть пасха, вопрос, — который обсуждается в следующей, 16-й главе.

Три священных праздника (16)

Группы по три часто встречаются непосредственно в этом разделе Второзакония. Мы уже видели три ссылки на годы: каждый год, каждый третий год, каждый седьмой год (гл. 14,

15). Чистые и нечистые животные рассматриваются из категорий скотов, птиц и рыб (гл. 14). Представлены три возможных источника идолопоклонства (гл. 13). Три раза упоминается запрет есть кровь (12:16,23; 15:23). И в 12-й, и в 16-й главах шесть раз использовалась фраза “на месте, которое изберет Господь, Бог твой” (также три раза в 14-й главе).

Шестнадцатая глава сохраняет эту тему, вновь обращая внимание на три основных праздника, которые должны соблюдаться на протяжении года: праздник пасхи и опресноков (ст. 1-8); праздник седмиц (ст. 9-12); праздник кущей (ст. 13-15). В 16-17-м стихах следует заключительное утверждение: “Три раза в году весь мужеский пол должен являться пред лице Господа…” Так же как нельзя было отпускать своего раба домой “с пустыми руками” (15:13), так нельзя было появляться перед Господом “с пустыми руками” (16:16). Пожертвование бедным (15:7 и последующие) сочетается с даром Господу (16:17). Существовала не только отдаваемая каждые три года десятина для левита, пришельца, сироты и вдовы (14:28, 29), но также совместное отмечание праздников Господних (16:11, 14). Бедным не только давались пожертвования, но вместе с бедными поклонялись. Мужчины и женщины, свободные и рабы, богатые и бедные, женатые и холостые находились во время поклонения под одной крышей.

Описание праздников в этой главе в известной степени похоже на описания в других книгах Пятикнижия. В отношении праздника Пасхи указания Моисея об использовании крови агнца, обстоятельно разъясненные в 12-й главе Книги Исход, упущены в этой главе, равно как и ряд других вопросов. Комментаторы вроде Моше Вайнфельда используют такие сравнения для того, чтобы подкрепить свою точку зрения о том, что Второзаконие представляет собой движение по направлению к секуляризации. С другой стороны, если Второзаконие действительно иллюстрирует эту тенденцию, что же тогда можно сказать о том, что Второзаконие повторяет все написанное в Книге Исход (23:17,34:24) о Пасхе как ритуале, ограниченном месте, которое изберет Господь, а не как о ритуале, соблюдаемом дома, как это объяснено в Книге Исход (12:3) и последующих стихах? Это едва ли похоже на движение по направлению к секуляризации.

Глава завершается двумя краткими абзацами, обсуждение которых было бы более уместным под шапкой 17-й главы. Один абзац посвящен назначению судей (ст. 18-20); другой является примечанием относительно избежания языческих церемоний поклонения (ст. 21, 22).

Действительно, 18-20-й стихи частично говорят об избрании судей, которые должны судить “народ судом праведным”. Но большая часть абзаца относится к самим людям, а не к судьям — “ты”, а не “они”. Весь Израиль должен быть как судья в своем поведении, стоять выше пристрастия либо взяток и отстаивать справедливость.

Должностные лица (17)

Как мы видели, законы, касающиеся административного персонала, начались в 16:18 с указания назначать судей и надзирателей. Далее шли три высказывания о неправильном поклонении: не садить рощи из каких-либо деревьев (16:21); не ставить столба (16:22); не приносить в жертву животное с пороком (17:1). За этим следует утверждение о наказании за идолопоклонство после тщательного расследования заявления и свидетельства по крайней мере двух свидетелей (17:2-7); далее следует описание верховного суда, который должен рассматривать случаи, слишком сложные и запутанные для местных судей (17:8-13).

Таким образом, последовательность такова: назначение судей; запрещенные языческие методы поклонения; следствие, осуждение и приговор идолопоклонникам; суд, имеющий в своем составе как священников, так и мирян для рассмотрения сложных правовых диспутов. Последовательность довольно логична: назначение судей, перечень культовых нарушений и судебные процедуры в случаях подобных нарушений и сложных ситуациях. С. Кауфманн также замечает, что рощи и столбы, будучи божественными символами ханаанеян, возможно, играли некоторую роль в судебных процедурах того общества; следовательно, предупреждение об их незаконности было помещено в контекст, касающийся вопросов правосудия[233].

Последние несколько стихов этой главы (14-20) устанавливают закон Второзакония о царе. Первым должностным лицом, описанным в этом разделе, является судья. Он должен назначаться народом (16:18). Его необходимо избирать на должность. Напротив, царь должен избираться Господом (17:15).

Кажется, нет необходимости говорить, что этот уникальный закон мог быть составлен только спустя длительное время после того, как была учреждена и пришла в упадок иудейская и израильская монархия. Этой точки зрения, конечно же, придерживаются почти все ученые-критики. А не будет ли разумнее полагать, что на протяжении 120 лет у Моисея были широкие возможности наблюдать как в самом Египте, так и за его пределами восточных деспотов, которые наслаждались своим расточительным образом жизни? Наблюдения Моисея становятся основой и фоном для квалификационных ограничений, возлагаемых на израильскую монархию, деятельность которой вначале описывается отрицательно (ст. 15-17), а затем положительно (ст. 18-20).

Фон Рад правильно замечает: “Второзаконие видит в монархии не должность, которую Яхве мог бы использовать для обеспечения благосостояния Своего народа, а только установление, глава которого должен жить в обстановке чрезвычайного риска, поскольку он искушаем своим гаремом или своим богатством либо отвернуться от Яхве, либо тем, что его сердце может надмеваться “пред братьями его”[234]. Сердце, которое отвернулось от Господа, обычно становится сердцем, надмевающимся над своим народом. Ранее весь Израиль получил предупреждение о том, чтобы не говорить в своем сердце: моя сила приобрела мне богатство — это 8:17. В этом и Израиль, и его глава потенциально уязвимы.

Несомненно, царь должен написать, затем регулярно читать “список закона сего” (ст. 18). П. Крейги предполагает три возможных варианта “закона сего”: закон Второзакония, Второзаконие в целом или его определенный раздел, либо же подлинный документ синайского закона — Исход (20-24)[235]. Независимо от того, какой из этих законов имеется в виду, этот документ должен был напоминать царю о его подчиненном статусе. Он не был независим. Он был орудием в Божьих руках, а не Богом.

Закон о царе во многом имеет такую же структуру, как и закон о поклонении в 12-й главе[236]. В этих двух случаях народ, как только он поселится на своей земле, выразит публично свое намерение или просьбу: “поем я мяса” (12:20); “поставлю я над собою царя” (17:14). Бог дарует позволение: “по желанию души твоей, ешь мясо” (12:20); “то поставь над собою царя…” (17:15). Но к позволению добавляется условие: “Только крови не ешьте” (12:16); “Только чтоб он не умножал себе коней” (17:16). Таким образом, между этими законами и их последовательностью и структурой их формулировки предусмотрена некоторая целостность. Кармайкл называет ее “повторением”.

Священники и пророки (18)

От “мирских” должностей судьи и царя Второзаконие обращается к описанию “религиозного” сана священника (ст. 1-8) и пророка (ст. 9-22). Все эти четыре должности иллюстрируют два способа, которыми отдельные личности занимали видное положение: харизматический (судья); наследственный (царь); наследственный (священник и левит); харизматический (пророк).

В отличие от предыдущих двух глав, которые подчеркивали главным образом необходимые качества тех, кто занимал должность судьи или царя, 18-я глава ничего не говорит о качестве жизни священника и левита. Вместо этого стихи предписывают, каким образом эти религиозные труженики будут обеспечиваться. Поскольку у них нет наследственного имущества, как они будут жить? По существу, упомянуты все левиты (ст. 1, 2), левиты, которые также были священниками в святилище (ст. 3-5), и провинциальные левиты, не являвшиеся священниками (ст. 6-8). Постоянно подчеркиваются привилегии их служения и то, что люди должны им отдавать. В другом месте Второзаконие обстоятельно знакомит нас с обязанностями левитов. Они должны “носить ковчег” (10:8; 31:9, 25), они несут ответственность за написанный закон, который служит ориентиром для царя (17:18). Наиболее четко закон священника или левита обрисовывает их обязанности в следующем стихе: “И будет служить во имя Господа” (18:7). Но главным образом закон предназначался для блага мирян, а не духовенства.

Перед тем как обсуждать закон о пророках, Второзаконие перечисляет вначале различные методы, которые язычество использует для того, чтобы получать божественные прорицания (ст. 9-14). Но Израиль не должен использовать эти способы, чтобы слышать голос своего Бога. Эти запретительные статьи объединяет то, что они относятся к категории человеческой мудрости и изобретательности. Иезекииль Кауфманн правильно называет прорицание “наукой космических секретов”, а прорицателя — “ученым”, который может обходиться без “божественного откровения”[237].

Напротив, Господь воздвигнет в качестве Своего посредника для передачи откровений пророка. Подобно царю он должен быть “из братьев твоих” (18:15; 17:15). Он сможет говорить только потому, что Господь вложит Свое слово в его уста (17:19, и совсем близко к тому, что Господь позже скажет упорствующему Иеремии (Иер.1:9)).

Этот пророк будет похож на Моисея. В правовом разделе Второзакония находится один из тех очень немногих случаев, где Моисей говорит о самом себе: “Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь… Я (Бог) воздвигну им пророка … такого как ты” (18:15, 18). Это одно из служений, описанных Моисеем, в котором он называет конкретный образец — самого себя. Он является прототипом. Моисей здесь либо проявляет верх высокомерия, либо действительно он говорит истину о самом себе, своей уникальности и своем воздействии в качестве образца на будущие поколения. Тогда понятно, почему Петр, проповедуя в день Пятидесятницы, указывает на второго Моисея (Деян.3:20 и последующие.) И точно так же как для народа было рискованно игнорировать первого Моисея (Втор.18:19), так и восстание против второго Моисея навлечет даже большее возмездие, но это возмездие может быть смягчено покаянием.

Преступления и насилие (19)

Стихи 1-13-й предписывают выделение шести городов-убежищ — три по каждую сторону реки Иордан. Это явление уже вкратце описывалось в Книге Исход (21:12-14) и более подробно — в Книге Чисел (35:9-34). Эти города предоставляют убежище тем, кто совершил убийство без умысла, но не совершившим умышленное убийство. В предыдущей главе устанавливалось различие между истинным и ложным пророком, который должен был предаваться смерти. Эта идея разграничения переносится и в 19-ю главу, разграничение между совершившим убийство по неосторожности и убившим преднамеренно, для которого, как и для самонадеянного пророка, наказанием была смерть.

Вайнфельд большое значение придает тому факту, что Второзаконие, в отличие от 35-й главы Книги Чисел, не оговаривает, как долго человек, совершивший убийство без умысла, должен оставаться в городе-убежище: “Чтоб он жил там до смерти великого священника” (Чис.35:25, 28). Вайнфельд не только рассматривает это как позднейшую секуляризацию во Второзаконии, но и предполагает, что закон Второзакония молчаливо допускает, что человек должен оставаться в убежище “до тех пор, пока не утихнет ярость мстителя”[238]. А что если этого никогда не произойдет? Разве может субъективное настроение человека служить основой для закона? Не может ли так быть, что Второзаконие просто воспроизводит закон об убежище, не воспроизводя при этом части, касающейся первосвященника?[239]

От закона об убежище Второзаконие переходит к закону, состоящему из одного предложения, запрещающего нарушать межу соседа (ст. 14), и к закону о показаниях свидетелей, особенно свидетелей несправедливых (ст. 15-21).

Закон о нарушении межи (попытка богатых притеснять бедных?) содержится вновь в 27:17, а также в литературе мудрости (Прит.22:28; 23:10). Но каким образом он может относиться к предшествующему и последующему законам, и связаны ли друг с другом три закона в этой главе — убежище, нарушение межи и свидетели?

Вероятно, в случае первых двух законов существует некая общая терминология, позволяющая связать оба закона вместе. “Устрой себе дорогу, и раздели на три части всю землю (гебул) твою” (19:3), и “Не нарушай межи (гебул) ближнего твоего, которую положили (габал) предки” (19:14).

С. Кауфманн предлагает следующую структуру: как поступать в случае убийства (ст. 1-13); как предотвратить убийство (ст. 14); как рассматривать случаи обвинения в убийстве (ст. 15-21)[240]. Очевидно, что оба закона об убежище и свидетелях стремятся предотвратить пролитие невинной крови либо мстителем за кровь, либо свидетелем, который дает ложное показание против подсудимого.

Освобождение от участия в военных действиях и казни (20)

В 19-й главе оговаривалось убийство, когда человек убивает своего ближнего неумышленно либо из ненависти, или гражданское судопроизводство против несправедливого свидетеля. Эта тема продолжается в 20-й главе, общей темой которой является война.

Первая половина главы (ст. 1-9) состоит главным образом из увещевания священника — здесь он исполняет уникальную роль вне святилища — солдатам быть храбрыми (ст. 2-4) и предложения надзирателей позволить некоторым израильтянам признать себя непригодными к военной службе (ст. 5-9).

Интересен перечень освобожденных от службы в армии: человек, который недавно построил новый дом и не обновил его; человек, который насадил виноградник и не пользовался им; мужчина, который обручен; и те, кто боязлив и малодушен (см. Суд.7:3 и слова Гедеона боязливым). Первые три категории освобожденных являются вполне естественными. Немного неожиданно встретить здорового мужчину, который признается непригодным к службе просто по той причине, что он боится. Но кто бы хотел оказаться в одном окопе с человеком, который, находясь в тяжелых обстоятельствах, охвачен ужасом? Лучше всего освободить его от обязанности или определить на небоевую позицию.

Особый интерес представляет возможное воздействие этой части Второзакония на Евангелие от Луки. В «Исследовании Евангелий ” К. Эванс предположил, что Евангелие от Луки (9:51- 18:14) — это христианское Второзаконие, взявшее за образец 1-26-ю главы Второзакония[241]. Это предположение относилось, в частности, к двум отрывкам: из Второзакония (20:5-8) и из Евангелия от Луки (14:16-20)[242].

Параллельным является перечень тех, кто освобожден от военной службы во Второзаконии, и перечень отговорок, найденных теми, кто отклонил приглашение на ужин (см. таблицу 16).

Но для чего сравнивать битву или войну (Втор.20) с ужином (Лук.14)? Не потому ли, что многое в Писании указывает на два явления в конце века — битву и пир, великий и ужасный день нашего Господа и брачную вечерю Агнца?

Последние два раздела переходят от вопроса военных кадров к вопросу военной стратегии. Израильтяне должны вначале предоставить непалестинскому городу возможность сдаться (ст. 10-15). Город же на территории Палестины должен быть полностью разрушен (ст. 16-18). Во время любой осады деревья, которые приносят съедобные плоды, нельзя срубать (ст. 19,20). Интересно, что 10-18-й стихи предполагают победу. Нет никакого указания на то, что возможно поражение или тупиковое положение. Израиль изображен могучим народом, который или заставит сдаться своего противника, или же безопасно и беспрепятственно войдет в города своих противников и не оставит в живых “ни одной души”.

Глава началась с перечня тех, кто освобождался от военной службы. Глава завершается указанием того, что должно быть сохранено от уничтожения на войне, а именно природные ресурсы земли.

Таблица 16

Второзаконие (20)	Евангелие от Луки (14)
Дом построен, но еще не обновлен (20:5)	Земля куплена, но ее еще не видели (14:18)
Виноградник посажен, но его плодов еще не попробовали (20:6)	Волы куплены, но их еще не испытали (14:19)
Мужчина обручен (20:7)	Мужчина недавно женился (14:20)

Жизнь и смерть (21)

Я предположил в начале этой главы, что последние несколько глав свода законов Второзакония могут быть наиболее беспорядочными из всех. Некоторые богословы сочли возможным поместить все содержащееся в 21-25-й главах под один заголовок смешанных законов. Двадцать первая глава в некоторой степени это подтверждает. Поскольку мы встречаем в ней следующее: закон искупления убийства, если убийца не был пойман (ст. 1-9); закон о женитьбе на женщине, взятой в плен во время войны (ст. 10-14); закон о наследовании, подтверждающий право первенца (ст. 15-17); закон о буйном и непокорном сыне (ст. 18-21); закон о погребении тела казненного преступника (ст. 22, 23).

Кармикэл утверждает, что всем этим законам присуще то, что они драматично объединяют жизнь и смерть: телица, на которой не работали, невспаханная земля и человек, убитый на поле. Женщина, плененная на войне, принудительно уведена от своих родителей, которых она оплакивает один месяц, так как она их, возможно, никогда не увидит. Но затем она становится женой израильтянина — празднование новой жизни. Отец, жизнь которого приближается к концу, не должен обходить вопрос будущего благосостояния своего старшего сына, его жизни. Мудрые родители пытаются сохранить жизнь посредством заботы и наказания своего сына, но они должны предать его смертному наказанию, если всякая надежда исчезла и проблема остается нерешенной. Погребение повешенного на дереве преступника до наступления вечера будет означать для израильтян неоскверненную землю-землю, которая жива, плодородна и не запятнана. Очевидно, что эта полярность — жизнь и смерть — предлагается израильтянам на протяжении всего Второзакония[243].

Первый закон в этой главе обращен к народу. Последний закон также предназначен для народа. Оба ведут речь о трупе, находящемся в открытом пространстве, в отношении которого должны быть предприняты немедленные действия. В первом законе речь идет о теле жертвы. В последнем законе — о теле преступника.

В случае неразгаданного убийства повелевалось совершить ритуал, не все части которого очевидны для нас с точки зрения их значения. Телица не является заменой за чей-либо грех. Ее кровь не проливается, только ломается шея (в русском переводе стоит “заколют там телицу”). Дело должно обстоять именно таким образом, поскольку старейшины, после того как они сломают шею телице, говорят: “Руки наши не пролили крови сей”. Чтобы в этом был смысл, “кровь” должна быть кровью жертвы, а не телицы. Все это не означает, что Второзаконие рассматривает жертвоприношение уникальным образом[244], — просто церемония не является жертвоприношением. Поэтому священники не совершают никакого ритуала, и поэтому священники появляются только после того, как шея сломана.

Церемония завершается ритуалом омовения рук (ст. 6), который, вероятно, становится символическим выражением невиновности (ср. умывание рук Пилатом во время суда над Иисусом — Мтф. 27:24), и литургической декламацией (ст. 7, 8), которая становится отрицательным исповеданием невиновности.

Следующие три закона в этой главе касаются семьи, и интересна их прогрессия: жена (ст. 10-14); жена и сын (ст. 15-17); сын (ст. 18-21). Первый из этих трех законов является повторением Второзакония (20:10-15), где, как мы увидели, в битве против не палестинского города женщины, дети и скот должны были браться в добычу, а не предаваться смерти. Здесь добавлено, что израильтянин мог взять себе жену из такого города. По-видимому, она была незамужней, поскольку ей позволялось оплакивать один месяц своих родителей, но не мужа. С ней не должны были обращаться как с рабыней.

Второй закон этого раздела запрещает мужчине, у которого есть две жены, одну из которых он любит больше, произвольно передавать наследство первенцу любимой жены, даже если он и не был рожден первым. Несомненно, этот закон отражает случай в Книге Бытие, когда Иаков обошел своего первенца, рожденного Лией, Рувима (хотя Иаков не обходил прав Рувима как перворожденного произвольно).

Этот закон оговаривает в качестве особого условия, что первенец, независимо от того, кто его мать, должен получить “двойную часть”. Эта фраза совпадает со словами Елисея, обращенными к Илии: “Дух, который на тебе, пусть будет на мне вдвойне” (4-я Цар. 2:9). Эта фраза часто ошибочно истолковывается, что Елисей просил в два раза больше Духа, который был на Илии. Елисей просит Илию — и в этом его смелость — объявить его своим главным преемником. Если есть два преемника, то Елисей просит две трети духа Илии, а одна треть достанется другому. Если же есть три преемника, то Елисей просит половину духа Илии, а одна четверть достанется каждому из двух других преемников, и так далее.

Третий закон в этом подразделе рассматривает случай с сыном, который буен, непокорен и отказывается прислушиваться к замечаниям. Его нужно привести к старейшинам и побить камнями до смерти. Но оба из родителей должны согласиться, что это единственный оставшийся выход. Не много законов во Второзаконии имеют такое же поразительное метафорическое применение к Израилю, как этот. Так как слова, использованные здесь для описания сына — “буйный и непокорный”, — постоянно относятся в других местах Писания к Израилю![245] Достигает ли и Израиль того безнадежного состояния, когда у Бога не остается иного выбора, кроме как отправить Израиль в плен (но, в конечном итоге, очистить и искупить его)?

Законные и незаконные отношения (22)

В этой главе содержится от пятнадцати до двадцати законов. Во всяком случае, все законы в 13-30-м стихах попадают в одну общую категорию-законы о целомудрии. Впрочем первые 12 стихов не очень легко собрать вместе. Эти двенадцать стихов включают закон об обязанностях человека, если он найдет что-либо потерянное, что принадлежит его брату (ст. 1-4 и, вероятно, закон, который предоставляет исходные данные Ветхого Завета для притчи Иисуса о потерянных вещах)[246]; стремление носить одежду противоположного пола (ст. 5); обнаружение птичьего гнезда, либо упавшего, либо на дереве, с матерью-птицей и ее птенцами в нем (ст. 6, 7); как правильно строить дом (ст. 8); избежание некоторых видов смешивания (ст. 9-11); каким образом украшать свое покрывало (ст. 12).

Здесь имеются три варианта. Один вариант рассматривает стихи 1-12 как собрание разнородных законов. Второй подход пытается соотнести некоторые законы, по крайней мере друг с другом, общим словом или темой. Например (22:3): “так поступай с одеждою его” и (22:5): “и мужчина не должен одеваться в женское платье”. Тема одежды продолжается и в законе о шерсти и льне (22:11); кисточках на покрывале (22:12); менструальной одежде (22:17). Или же можно провести такую связь: (22:4) — упавшее животное; (22:6) — упавшее гнездо; (22:8) — упавший человек[247].

Третий вариант, предложенный Кармайклом, предполагает, что отрывок (22:1-8) посвящен обычаям военного времени[248]. Если ты на войне, не переноси гнев, который ты испытываешь к своему врагу или брату, на его животных. Ты не воюешь с ними. И обращайся с обитателями птичьего гнезда так, как и с приносящими плоды деревьями, — сбереги их. Интересный закон о стремлении носить одежду противоположного пола, по мнению Кармайкла, означает, что женщина не должна одевать мужские военные доспехи или одеваться подобно мужчине с целью попытаться тайно получить доступ в армию.

Также и мужчины не должны пытаться избегать воинской повинности, одевшись женщиной. В мирное время, высоко ценя его, человек не хочет пятнать свои руки кровью посредством небрежного строительства дома. Выводы Кармайкла довольно оригинальны, особенно его трактовка закона о стремлении носить одежду противоположного пола. Но, на мой взгляд, его объяснение неправдоподобно. Почему автор 22-й главы Второзакония не говорит более открыто, если его действительно заботит поведение в военное время? В первой половине главы нет никакого указания на то, что законы относятся к военному времени. В предыдущих главах (напр., 20:1) автор прямо написал: “Когда ты выйдешь на войну”.

Большая часть главы говорит о сексуальных отношениях или, точнее, о нарушении этих отношений. Вероятно, три коротких закона о несмешении (двух видов семян, вола и осла, шерсти и льна — ст. 9-11) служат прелюдией к тем законам о целомудрии, которые также имеют дело с незаконным смешением на сексуальном уровне. В целом обсуждаются шесть ситуаций: обвинения, предъявленные мужем жене, подозреваемой в неверности (ст. 13-19); действия при обоснованных обвинениях (ст. 20, 21); прелюбодеяние (ст. 22); половые сношения с обрученной девицей в городе (ст. 23,24); половые сношения с обрученной девицей в поле (ст. 25-27); половые сношения с девицей (ст. 28, 29). Первые три из этих законов посвящены замужней женщине. Последние три — незамужней девушке.

Относительно налагаемого наказания можно заметить три особенности. Во-первых, кому приписывается вина? Только один раз наказывается одна женщина — во втором случае. Дважды признаются виновными и мужчина, и женщина — в третьем и четвертом случаях. Три раза осуждается один мужчина — в первом, пятом и шестом случаях.

Если расположить нарушения именно в этом порядке, проявится литературная последовательность, в которой наказания располагаются перекрестным образом[249]:

А — выплата ущерба в размере сотни сиклей отцу женщины; Б — казнь женщины;

С — казнь мужчины и женщины;

С — казнь мужчины и женщины;

Б — казнь мужчины;

А — выплата ущерба в размере пятидесяти сиклей отцу женщины.

Существует важное различие между прелюбодеянием и блудом. Наказанием за прелюбодеяние и для мужчины, и для женщины является смерть (ст. 21, 22). За блуд смертного наказания нет. Вместо этого мужчина должен заплатить штраф отцу женщины в размере пятидесяти сиклей (ст. 29). По этой причине мужчина и обрученная девица также побиваются камнями до смерти, если они сожительствуют (ст. 24), — исключением является изнасилование в поле. Объяснением различий в наказании является то, что Писание относится к брачным отношениям очень серьезно и почтительно. Двое действительно становятся одной плотью, и ничто не имеет права нарушать это единство.

Исключение, чистота и собственность (23)

В этой главе содержится набор законов без видимой всеохватывающей темы. Первые восемь стихов объясняют, кто может и кто не может войти в общество Господа. Членство в нем открыто не для всех. В него не допускаются аммонитяне и моавитяне — народы, появившиеся в результате кровосмесительных отношений (см. Быт.19:30-38), а также “сын блудницы”, как сказано во 2-м стихе. Допускаются египтяне (?) и идумеи.

Стихи 10-14 говорят о необходимости физической чистоты в стане, и с этой целью должен уходить за пределы стана тот, кому нужно испражниться. Вряд ли здесь содержится нечто большее, чем забота о гигиене.

Чистота в стане нужна потому, что “Господь, Бог твой, ходит среди стана твоего” (ст. 14). Кроме того, народ должен позволить сбежавшему рабу жить “среди вас” (ст. 16). Недоумение вызывает позволение рабу жить “на месте, которое он изберет”. Мы можем вспомнить, что это является священной прерогативой во всем Второзаконии. Получается, что Израиль должен приветствовать раба, исключая в то же время аммонитян и моавитян и терпимо относясь к египтянам и идумеям (“в третьем поколении”)?

За законом, запрещающим религиозную проституцию (ст. 17, 18), часть которого касается денег (ст. 18), следует закон, который запрещает давать взаймы братьям израильтянам с целью наживы (ст. 19, 20). Следующий закон также относится к общей сфере денег и собственности (ст. 21-23). Обет Господу необходимо было оплачивать должным образом. Восемнадцатый стих говорит о неверном способе уплаты обетов. В некотором смысле последний закон в этой главе относится к той же сфере. Этот закон повелевает не превращать акт доброй воли своего ближнего в акт воровства. Принципа “что твое — мое” не должно быть (ст. 24, 25).

Брак и бедность(24)

Первый закон в этой главе (ст. 1-4) был предметом многочисленных споров. Его темой является развод, а именно повторный брак женщины с ее первым мужем, либо после смерти второго мужа, либо после развода со вторым мужем. Загадкой в этом отрывке является объяснение причины развода: “Он находит в ней что-нибудь противное” — буквально: “наготу какой-то вещи”. Относится это к прелюбодеянию либо какому-то другому виду нечестивого сексуального поведения со стороны жены? Если дело обстоит таким образом, то почему женщина и ее компаньон не побиваются камнями до смерти, как оговорено в 22:22? Есть все предпосылки для казни, а не для развода.

Кроме того, древнееврейская фраза, стоящая на месте “что-нибудь противное”, используется и в 23:14 при описании надлежащих туалетных принадлежностей в стане, “чтобы Он не увидел у тебя чего срамного”. Несомненно, эта фраза не имеет никакого дополнительного морального оттенка значения-она касается только того, что делать неприлично, но, конечно же, это не аморально. В Ветхом Завете нет никакого свидетельства о том, что человеческие экскременты сами по себе оскверняют.

Какие другие варианты можно предположить, если сексуальная распущенность исключается? Возможно, можно выбрать другую крайность и предположить, что неясность фразы давала мужу право разводиться со своей женой по любой причине[250]. Это не говорит о том, что муж был волен расторгнуть брак в стиле Голливуда. Скорее, это предполагает, что развод является семейным вопросом, а не делом судов, и поэтому никакой судебный орган не может издавать предписания или налагать взыскания на отдельных лиц за нарушение предписаний о разводе.

Ничто в этом законе не указывает на то, что развод — это нарушение закона. Ничто не наводит и на мысль о том, что вступление в новый брак разведенной жены противоречит закону. Порицается вступление в новый брак двух людей, когда-то состоявших в браке друг с другом. И вновь не указана никакая причина для этого запрета. Те, кто истолковывает второй брак как прелюбодеяние по сути, видят это значение в словах “она осквернена”. Вступление в новый брак с тем, кто осквернен, не вызывает даже вопросов. Очевидно, эта идея повторяется эхом в Книге Пророка Иеремии (3:1).

Г. Венхэм предположил, что причина для запрета вступать в новый брак не имеет ничего общего с прелюбодеянием, а касается кровосмешения[251]. Стать невестой — значит стать сестрой. Поэтому жениться на ней второй раз равносильно тому, что и жениться на своей сестре. В предположении Венхэма есть, конечно же, что-то допустимое, но его объяснение уводит в сторону от объяснения закона о втором браке. Закон оговаривает не первый, не второй брак, а третий. И, сказав это, разумнее будет спросить, насколько распространенным мог быть этот обычай. В весьма немногих обществах, по крайней мере на Западе, имеет место новый брак бывших супругов.

Те, кто изучал роль женщины в Ветхом Завете, обращают внимание на тот факт, что Писание не позволяет женщине быть инициатором бракоразводного процесса. Это замечание становится еще более важным и решающим, если мы поймем, что языческие культуры вокруг Израиля позволяли начинать бракоразводный процесс как мужчине, так и женщине. Например, закон 142 из законов Хаммурапи гласит: “Если какая-то женщина так возненавидела своего мужа, что она объявила: “ты не можешь держать меня”, ее репутация должна исследоваться городским советом, и, если она была осмотрительна и в ней нет вины, хотя ее муж уходил из дома и весьма пренебрегал ею, эта женщина, не навлекая на себя никакого стыда, может взять свое приданое и уйти в дом своего отца”[252].

Должны ли мы на основании этого сделать вывод о том, что женщина в других культурах имела большую степень независимости, чем женщина в Израиле? Считалась ли женщина личностью в месопотамском обществе, и всего лишь собственностью — в израильском обществе?

Я убежден, что ответ на этот вопрос определенно отрицательный, — вывод, который был сделан в результате тщательного исследования всех литературных свидетельств в обеих культурах. Как же, в таком случае, рассматривать бракоразводный процесс?

Лучшим ответом на этот вопрос является интересное замечание Вальтера Айхродта:

В общем, в самом деле можно так сказать, что если бы в высокоразвитой культуре не подвергались распаду или просто ослабевали узы семьи или рода, тогда не было бы необходимости в усиленной правовой защите личности. Но израильские царства большую часть их существования были крестьянскими, аграрными государствами… В таких простых условиях крепость семьи и рода дает человеку могучую поддержку, которая занимает место многих правовых мер… Если великое значение рода рождается в разуме прямо в период монархии, то отсутствие правовых оговорок, вроде вавилонских в Израиле, тогда легче понять[253].

Интересно, что за законом о разводе следует закон о поддержании брака — 5-й стих. Мужчине позволяется провести первый год брака полностью со своей женой. И хотя следующий закон переходит к теме, касающейся взятия жернова в качестве залога (ст. 6), сексуальную образность двух предыдущих законов трудно не заметить и здесь. Как и новобрачный не должен разлучаться со своей женой, так и “верхний жернов”, тот, что вращается над тем жерновом, который находится внизу, не должен отделяться от своего партнера. С. Кауфманн обращает внимание на ассоциацию слова “мельница” со словом “жених” в Книге Пророка Иеремии (25:10)[254].

Завершает главу следующий ряд законов: похищение людей (ст. 7); проказа — помни Мариамь (ст. 8, 9); еще одно слово в отношении залогов и обращения с должником (ст. 10-13); притеснение бедного (ст. 14, 15); личная ответственность (ст. 16); справедливость для беззащитных (ст. 17,18); оставление пищи для бедных (ст. 19-22). Этот последний закон параллелен последнему закону 23-й главы.

Если ты гость, не злоупотребляй гостеприимством своего хозяина (23:24, 25). Если ты хозяин, или же собираешь свой урожай, не убирай его с полей дочиста. Большая часть этого последнего раздела главы касается законов, относящихся к бедным (ст. 6, 7, 10-15, 17-22). Любая попытка контролировать их, манипулировать ими, угнетать их или же лишать их пищи подвергает опасности взаимоотношения человека с Богом.

Тяжба и справедливость (25)

Эта глава содержит в основном законы о парах: спор между двумя людьми (ст. 1-3); “если братья живут вместе” (ст. 5-10); драка между двумя мужчинами (ст. 11, 12); два вида весов (ст. 13-16); Израиль и Амалик (ст. 17-19).

Первый закон затрагивает вопрос о правовом споре между двумя противниками. Закон в первую очередь предназначен не для определения телесного наказания, а для его ограничения.

Максимальное количество ударов виновному человеку не должно превышать сорока (ср. 39 ударов плетью апостола Павла — на один удар меньше максимального количества, 2-е Кор. 11:24).

Четвертый стих, отдельный закон, запрещает закрывать рот волу — стих, который цитировался святым Павлом в Первом Послании к Коринфянам (9:9) и Первом Послании Тимофею (5:18). В отличие от окружающих его законов он не рассматривает отношения двух сторон. Но на самом деле он может служить вступлением к последующему закону (ст. 5-10). Как вол имеет право есть, когда он работает на поле, точно так же бездетная вдова имеет право родить сына, который будет носить имя ее умершего мужа[255].

Несомненно, закон, описанный в 5-10-м стихах, является отражением левирата. Он проявляет заботу не о вдове, а о бездетной вдове. Кроме того, этот закон предотвращает вступление женщины в новый брак “на сторону за человека чужого”. Закон оставляет некоторые вопросы без ответа. Например, что означает фраза “если братья живут вместе”?

Должны ли мы понимать это буквально, т. е. под одной крышей? Ограничен ли левират только перворожденным сыном? А что если другие братья уже женаты? Позволяется ли мужчине, после того как он станет отцом ребенка от своей невестки (отношения, которые обычно запрещались, см. Лев.18:16), жениться на другой женщине? А что если других братьев не было? В истории Книги Бытие (гл. 38) в роли отца ребенка выступил свекор, а в Книге Руфь — Вооз, один из ее родственников, который “выкупил” ее.

Этот закон ясно отражает одну особенность, а именно: что мужчину нельзя было заставить против воли явиться причиной беременности своей невестки. Конечно же, отказ был чреват публичным унижением — она “плюнет в лице его” — но ничем больше. Кроме того, этот поступок женщина совершала “в глазах старейшин”, но они только выполняли функции допрашивающих и наблюдателей. На этом их роль заканчивалась (в отличие от судей в законе — ст. 1-3). Как и в отношении закона о разводе (24:1-4), мы имеем дело с другим случаем семейного закона. И действия суда означали бы вмешательство в неразрешенную сферу.

Четвертый закон в этой главе также говорит о семейной ситуации. Жена приходит на помощь своему мужу, на которого нападают. Она пытается положить конец драке — следуя своему инстинкту, — схватившись за гениталии врага. Особый интерес представляет то, что за это она должна лишиться руки, так как только здесь в библейском законе увечье предписывается как достойное наказание за преступление. Трудно поверить, что к этому закону регулярно прибегали.

Пятый закон, в 13-16-м стихах, переходит от людей к имуществу, в этом случае — два вида весов и меры. Здесь запрещается мошенничество. Или точнее, запрещается даже обладаниеподобными мошенническими предметами: “Не должны быть двоякие гири” (кур. авт.). Самый лучший способ бороться с искушением — это избегать ситуаций, в которых искушение наиболее просто может перейти от мысли к действию. Таким образом, необходимо остерегаться даже появления зла[256].

Последний абзац в этом разделе (ст. 17-19), по всей видимости, следовало бы включить в следующую главу. В нем Моисей напоминает Израилю не оказывать милости амаликитянам, и этот абзац как таковой в действительности не является одним из законов Второзакония. Здесь присутствует то, чего нет в Книге Исход (17:8-15), а именно: что Амалик нападал только на уставших и ослабевших в Израиле, тех, кто был наиболее беспомощен и беззащитен. Может ли простое добавление факта стать бесспорной истиной для Израиля? Он рискует постоянно возбуждать Божий гнев, если обидит кого-нибудь из таких людей своего народа.

Послушание: в день сей! (26)

Правовой сборник Второзакония завершается этой главой, и ее можно совершенно очевидно разделить на три раздела. Первый раздел — это литургия представления первых плодов (ст. 1-11). Значительную часть этого раздела составляет кредо, которое Израиль должен провозгласить, как только он поселится в Палестине (ст. 5-10). По существу Моисей говорит Израилю: “В своем будущем не забывай своего прошлого”.

Вторая часть главы — это еще одна литургия, на этот раз представления трехгодичной десятины (ст. 12-15; ср. предыдущее описание в 14:28, 29). Содержание 5-10-го стихов подчеркивало, что Бог сделал для Израиля, для “нас”. Содержание этой литургии (ст. 13-15) подчеркивает, что каждый человек сделал или не сделал. Несомненно, предполагается, что верующий человек может жить послушно и чисто, может стать перед своим Господом и сказать: “Я жил по Твоим законам, Господин”.

Последний абзац (ст. 16-19) — это третий раздел и заключительный вызов, брошенный Моисеем народу. Особенно интересно повторение фразы “день сей”. “В день сей Господь, Бог твой, завещавает тебе… сказал ты ныне… И Господь обещал тебе ныне” (ст. 16-18).

Это ключевая фраза во всей книге. Это выражение, или очень похожее на него, встречается во Второзаконии по крайней мере пятьдесят девять раз, и почти половина из них содержится в формуле: “Заповеди, которые Я заповедую тебе сегодня”.

Симон де Вриз предпринял интересное исследование этого слова. Его вывод относительно безотлагательности, которой требует эта формула, достоин комментария: “Его откровение сейчас. Он действительно живет и присутствует. Израиль должен как-то отозваться, поскольку Божий голос близок. Слово, которому они должны повиноваться, находится не где-то далеко на небе и не принадлежит к отдаленной древности. Поэтому не откладывай свой выбор на другое “сегодня”[257].

Библиография

Claburn, W. G. “The Fiscal Basis of Josiah’s Reforms”. JBL 92 (1973); 11-22.

Gutmann, J. “Deuteronomy: Religious Reformation or Iconoclastic Revolution”. В The Image and the Word: Confrontations in Judaism, Christianity and Islam. Под редакцией Joseph Gutmann. Missoula, MT: Scholars Press for the American Academy of Religion, 1977, c. 5-25.

Kaufmann, S. “The Structure of the Deuteronomic Law”. Maarav 1 (1979): 105-158.

Kaufmann, Y. The Religion of Israel Перевод Moshe Greenberg. Chicago: University of Chicago Press, 1960, c. 180-182.

Milgrom, J. “Profane Slaughter and a Formulaic Key to the Composition of Deuteronomy”. HUCA 47 (1976): 1-17.

Rofe, A. “The Strata of the Law about the Centralization of Worship in Deuteronomy and the History of the Deuteronomic Movement”. SVT 22 (1972); 221-226.

Roth, M. W. “The Deuteronomic Rest Theology. A Redaction-Critical Study”. BRes 21 (1976): 5-14.

Wenham, G. J. “Deuteronomy and the Central Sanctuary”. ТВ 22 (1971): 103-118.

Глава 13

Polzin, R., Moses and the Deuteronimist: A Literary Study of the Deuteronomic History. New York: Seabury, 1980, c. 57-65.

Глава 14

Craigie, P. C. “Deuteronomy and Ugaritic Studies”. ТВ 28 (1977): 155-169. Глава 15

Lemeche, N. P. “The manumission of slaves — the fallow year — the sabbatical year — the jobel year”. VT 26 (1976): 38-59, особенно с. 43-45.

Weingreen, J. “The Deuteronomic Legislator — A Proto-Rabbinic Type”. В From Bible to Mishnah. Manchester: Manchester University Press, 1976, c. 132-142.

Глава 17

Daube, D. “One from among Your Brethren Shall You Set King Over You”. JBL 90 (1971): 480-481.

Weingreen, J. “Deuteronomy, A Proto-Mishna”. В From Bible to Mishnah. Manchester: Manchester University Press, c. 143-154.

Глава 18

Abba, R. “Priests and Levites in Deuteronomy”. VT 27 (1977): 257-267. Polzin, R. Moses and the Deuteronomist: A Literary Study of the Deuteronomic History. New York: Seabury, 1980, c. 57-65.

Tigay, J. H. “Empirical Basis for the Documentary Hypothesis”. JBL 94 (1975): 329-342.

Глава 20

Palmor, H. “Just Married, Cannot Come (Matt. 22, Lk. 14, Thomas 44, Dt. 20)”. NT 18 (1976): 241-257.

Глава 21

Bellefontaine, E. “Deuteronomy 21:18-21: Reviewing the Case of the Rebellious Son”. JSOT 13 (1979): 13-31.

Carmichael, C. “A Common Element in Five Supposedly Disparate Laws”. VT 29 (1979): 129-142.

Watson, P. “A Note on the ‘Double Portion’ of Dt 21:17 and 2 Ki 2:9”. RestQ 8 (1965): 70-75.

Wilcox, M. “’Upon the Tree’-Deut 21:22-23 in the New Testament”. JBL 96 (1977): 85-99.

Zevit, Z. “^cegla Ritual of Deuteronomy 21:1-9”. JBL 95 (1976): 377-390.

Глава 22

Carmichael, C. “A Time for War and a Time for Peace: The Influence of the Distinction upon some Legal and Literary Material (in Dt)”. JJS 25 (1974): 50-64.

Derrett, J. D. “2 Cor 6:14: A Midrash on Dt 22:10”. Bibl 59 (1978): 231-250. Fishbane, M. “Biblical Colophons, Textual Criticism and Legal Analogies”. CBQ 42 (1980): 438-449, особенно с. 447-449.

Wenham, G. J., and McConville, J. G. “Drafting Techniques in some Deuteronomic Laws”. VT 30 (1980): 248-252.

Глава 23

Craigie, P. C. “Deuteronomy and Ugaritic Studies”. ТВ 28 (1977): 155-169.

Phillips, A. C. “Uncovering the father’s skirt”. VT (1980): 38-43.

Wevers, J. W. “The Earliest Witness to the LXX Deuteronomy”. CBQ 39 (1977): 240-244.

Глава 24

Hobbs, T. R. “Jeremiah 3:1 and Deuteronomy 24:1-4”. ZAW 86 (1974): 23-29.

Wenham, G. J. “The Restoration of Marriage Reconsidered”. JJS 30 (1979): 36-40.

Wevers, J. W. “The Earliest Witness to the LXX Deuteronomy”. CBQ 39 (1977): 240-244.

Глава 25

Carmichael, C. “Ceremonial Crux: Removing a Man’s Sandal As a Female Gesture of Contempt”. JBL 96 (1977): 321-336.

Kaiser, W. C., Jr. “Current Crisis in Exegesis and the Apostolic Use of Deuteronomy 25:4 in 1 Cor 9:8-10”. JETS 21 (1978): 3-18.

Noonan, J. T. “The muzzled ox”. JQR 70 (1980): 172-175.

Wevers, J. W. “The Earliest Witness to the LXX Deuteronomy”. CBQ 39 (1977): 240-244.

Глава 26

Millard, A. “A Wandering Aramean”. JNES 49 (1980): 153-155.

Rice, G. “Egypt, the Desert, and Canaan (Three Themes in Dt 26:5-10)”. JRelTht 18 (1961): 23-25.

Wevers, J. W. “The Earliest Witness to the LXX Deuteronomy”. CBQ 39 (1977): 240-244.