19. О чем молиться?

Нам не хочется быть новичками в молитве. Но давайте поймем, что здесь мы всю жизнь будем только новичками!

Томас Мертон

Оставшиеся без ответа молитвы, как и вопросы, связанные с физическим исцелением, нередко приводят нас в замешательство. «Правильно ли мы молились? — думаем мы. — О чем конкретно надо молиться?»

Я много говорил об этом с разными людьми — со здоровыми и тяжелобольными, с теми, кто заботится о больных или оказывает людям другую помощь, с капелланами и с приходскими священниками. В результате у меня сложилось некое представление, которое подсказывает мне, какой должна быть молитва. Мои размышления могут оказаться полезными не только тем, кто страдает от физических недугов, но и всем нам, когда мы взываем к Богу в минуту нужды. Надеюсь, что эти подсказки помогут вам молиться с верой, уверенностью и доверием.

Искреннее желание

Я научился точно говорить Богу о том, чего я хочу, каким бы невозможным мое желание ни казалось. Я молюсь о мире на Ближнем Востоке и о торжестве правосудия в Африке, о свободе вероисповедания в Китае и в других странах, о решении проблемы жилья для бездомных и о преодолении расизма в Соединенных Штатах. Молюсь, потому что горячо желаю этого-и верю, что того же хочет Бог.

Мой друг из Чикаго пригласил своих коллег по социальному служению принять участие в общей молитве о прекращении нищеты в городе. Почти все отказывались, говоря: «Зачем молиться, если это все равно недостижимо и невозможно?» Но мой друг придерживался другого мнения. В чем смысл молитвы, если не в том, чтобы раскрыть пред Богом желания сердца, особенно когда эти желания, скорее всего, совпадают с волей Божьей? Кто знает, что может случиться, если мы будем молиться о том, чего желает Бог? Вспомните молитвы миллионов христиан о свободе проповеди Евангелия за «железным занавесом» и о падении режима апартеида в Южной Африке. Исполнение этих просьб тоже казалось невозможным и недостижимым.

Бог предлагает нам просить о том, что нам нужно. Он нас не осудит — разве ругают ребенка, забравшегося на колени к отцу со списком подарков, которые он желает получить на Рождество? Вот что говорит ректор семинарии Верной Гра-ундс, написавший множество книг и статей на духовные темы: «Когда я слышу, что кто-то нуждается в исцелении, я молюсь так: «Господи, я знаю, что у тебя Свои планы. У Тебя, несомненно, есть замысел и об этом человеке, но позволь, я прямо скажу Тебе о том, чего хотел бы я»».

Если мне поставят неутешительный диагноз, я буду без лукавства просить о физическом исцелении. Молиться об исцелении — это Ббжья заповедь. Иисус ясно показал, что Бог желает для людей здоровья и исцеления. Множество научных исследований подтверждают, что молитва за больного способствует его излечению. Вера делает свое дело: она помогает организовать тело, душу и дух и пробуждает способности организма к восстановлению.

Иисус иногда спрашивал человека: «Хочешь ли быть здоров?» (Ин 5:6). Вопрос не праздный: по свидетельствам врачей, некоторые пациенты с трудом представляют себе жизнь без болезни. Кроме того, успех лечения во многом определяется желанием больного выздороветь. Итак, в молитвах об исцелении — так же, как и в любых молитвенных просьбах — необходимо честно описывать проблему и, не мудрствуя лукаво, открывать перед Богом желания своего сердца.

Плач

«Господи! Вот, кого Ты любишь, болен» (Ин 11:3), — словами этой молитвы Мария и Марфа сообщили Иисусу о болезни своего брата Лазаря. Проповедники любят подчеркивать разницу между двумя типажами — деятельной Марфой и ее задумчивой, склонной к созерцательности сестрой Марией. А меня в этой истории поражают похожие как две капли воды обращения сестер к Иисусу, Который, как им казалось, пришел слишком поздно. «Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (Ин 11:21), — говорит выбежавшая навстречу Иисусу Марфа. Подошедшая чуть позже Мария произносит те же слова: «Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой» (Ин 11:32). Горе и страдание стирают различия и заставляют всех рыдать одинаково. Порой мы не можем наполнить свои молитвы ничем, кроме жалоб.

Иисус не стал упрекать сестер, Он проникся сочувствием — «восскорбел духом и возмутился» (Ин 11:33). Сострадание Спасителя подчеркивает самый короткий стих Библии: «Иисус прослезился» (Ин 11:35).

Джон, один из священников большой церкви в Колорадо, отвечает за служение скорбящим. Он напомнил мне о ценности слез. Джон проводит много времени с больными и умирающими и почти каждую неделю совершает отпевание. Кроме того, двое его собственных детей страдают опасными для жизни наследственными заболеваниями. «Многие христиане любят истории со счастливым концом, — говорит Джон. — Но иногда счастливого конца не бывает, и мы погружаемся в горе. Когда я нахожусь рядом со страждущими, то вместе с ними, словно ныряльщик, опускаюсь в глубины горя. Всплывать слишком быстро нельзя — пострадаешь от резкой смены давления. Некоторое время надо пребывать в горе, прочувствовать его, дать ему излиться. Мне кажется, сквозь слезы человек видит то, чего невозможно увидеть сухими глазами».

Бог позволяет нам наполнять молитвы жалобами. Более того, в Писании есть много слов, которые помогают нам эти жалобы выразить. Юджин Петерсон подсчитал, что псалмы на две трети состоят из жалоб. Библия не спешит привести нас к счастливому концу.

Неудачный брак, который, по-видимому, нельзя исправить. Дерзкий подросток, который растрачивает семейные финансы и вместо благодарности высказывает возмущение. Супруга, которая испытывает отвращение к физической близости. Мировой терроризм. Подтасовка результатов выборов. Церковь, разделившаяся из-за внутренних конфликтов. Родители, впавшие в старческое слабоумие. Любое из этих обстоятельств — повод для молитвы-плача.

Робертсон Мак-Квилкин, самый терпеливый человек из тех, кого я знаю, признавался, что временами он испытывает искушение накричать на жену, страдающую болезнью Альцгеймера, и даже ударить ее. Лучший выход, лучший способ не поддаться такому искушению — это молитва. Так и в псалмах — лучше проклинать врагов в молитве, чем мстить им. Не надо стыдиться своих горьких чувств — изливайте их в молитве, Господь приветствует такие излияния.

Исповедь

Грех подрывает отношения между нами и Богом, расшатывает, ослабляет и даже разрывает связь между телом, душой и духом.

Исповедание грехов восстанавливает нашу связь с самими собой и с Богом — и одновременно избавляет нас от беспокойства, вины, страха и других факторов, угрожающих здоровью.

Я уже говорил о неслышном для окружающих диалоге, который постоянно происходит внутри каждого человека. Когда я борюсь с чувством вины, предметом этого диалога становлюсь я сам. Я пытаюсь хоть как-то оправдать свое поведение, возмущаюсь теми, кто меня до этого довел, испытываю угрызения совести и жалость к себе. Разорвать этот порочный круг и сделать мой дух открытым для исполненного любовью голоса Бога способно только исповедание греха.

Эд Добсон, в прошлом научный сотрудник университета Боба Джонса (Северная Каролина), а затем — известный пастор «Церкви на Голгофе» в Мичигане, заболев боковым амиотро-фическим склерозом (об этом неизлечимом заболевании рассказано в предыдущей главе), решил обстоятельно исповедаться перед Богом и людьми. «Узнав диагноз, я подумал: «Если мне предстоит умереть, я хочу умереть с чистой совестью и в добрых отношениях со всеми, кого знаю». Мне было известно, что есть люди, которых я обидел, — те, у кого мне надо попросить прощения. Поэтому я составил список и начал их обзванивать».

Добсон начинал свою деятельность как фундаменталист, входивший в правое крыло движения «Моральное большинство», но позднее он изменил свои взгляды. Это случилось, когда, столкнувшись с проблемой СПИДа, Добсон начал служение гомосексуалистам. Решившись на исповедь, Эд обзвонил людей, с которыми работал раньше, — в том числе позвонил Бобу Джонсу, проповеднику Джерри Фолуэллу и своему однофамильцу (не родственнику), президенту благотворительной организации «В фокусе — семья» Джеймсу Добсону — и попросил простить за все причиненные им обиды и огорчения. После этого он ощутил новую свободу в молитве и смог молиться с чистой совестью.

Удаляя любые, даже самые малые, препятствия в отношениях с Богом, мы делаем гигантский шаг к внутренней целостности и здоровью. Можно не сомневаться, что Господь всегда отвечает прощением на искреннее покаяние и молитвенное исповедание грехов. Апостол Иоанн пишет: «А если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, Праведника (1 Ин 2:1)».

Кардинал Хайме Син, католический архиепископ столицы Филиппин Манилы, который сыграл заметную роль в революционном движении «Народная сила», любил рассказывать такую историю. Каждую неделю после службы к нему подходила женщина и говорила, что получила весть от Бога. Несколько раз он от нее отмахнулся, но она приходила снова и снова. Наконец он сказал: «У нас, католиков, очень строгие правила насчет видений и посланий от Бога. Я должен вас проверить — правду вы говорите или нет. Идите и спросите Бога, в каком грехе я недавно Ему исповедовался. Если Бог даст вам правильный ответ, я буду знать, что полученное вами откровение было подлинным».

На следующей неделе она пришла снова, и он, немного нервничая, задал ей вопрос:

· Ну как, вы спросили Бога о моем грехе? — Да.

· И Он ответил? — Да.

· Что же Он сказал?

· Господь сказал, что Он не помнит этого греха.

Мир

Советник британского епископа по молитвенному служению викарий Рой Лоуренс говорит, что мы ошибаемся, считая, будто плодотворная молитва всегда требует огромных усилий. «Мы думаем о молитве как о тяжелой работе, как о борьбе… Я и сам одно время так думал. Иногда я молился об исцелении ближнего, а после молитвы видел на своих ладонях следы от ногтей — так сильно я сжимал кулаки».

Позже викарий пришел к убеждению, что молитва похожа скорее на отдых, а не на борьбу. Христос говорил: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф 11:28). Он сравнивал Себя с виноградной лозой, а Своих учеников — с ее ветвями (Ин 15:5). Теперь сэр Лоуренс рассматривает образ лозы как руководство к молитве. Виноградной ветви не нужно бороться или сражаться, чтобы принести добрый плод. Ей надо просто пребывать на лозе.

Я уже писал о том, как изменилась направленность моих молитв. Теперь я начинаю не с просьб и требований, а с устремления к Богу. Я думаю о том, Кто есть Бог, и стараюсь войти в поток Божьей любви и силы. Когда я молюсь о больном или попавшем в беду человеке, то стараюсь не начинать сосписка его неотложных нужд. Я начинаю с молитвенных размышлений о том, как Бог относится к этому человеку, что Он чувствует в связи с создавшимся положением.

Я могу судить о чувствах Бога, потому что немного знаю Христа: Он прослезился из сочувствия к Марфе и Марии, Он исцелял больных каждый раз, когда Его об этом просили, Он изменял жизнь блудниц, сборщиков налогов и прочих изгоев общества. Я ощутил большое облегчение, когда понял, что Бога не надо уговаривать, чтобы Он о ком-то позаботился. Бог и так заботится о каждом больше, чем я могу себе представить. Ведь в конечном итоге все, что с нами происходит, — в руках Божьих.

«Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин 14:27), — напутствует Иисус учеников. Любой врач согласится с тем, что отсутствие мира — будь то стресс, страх, напряжение или волнение — так же опасно для здоровья, как возбудитель болезни.

Гонимая церковь нуждается в мире. Мир нужен и родителям новорожденного, и студентам колледжа. Он нужен тем, кто в горячих точках планеты помогает страдающим людям. Перед тем как покинуть землю, Царь Мира оставил нам дар, в котором мы, обитатели этой беспокойной планеты, нуждаемся больше всего.

Как молиться в каждом конкретном случае? Приведет ли ваша молитва к чудесному исцелению? Или вам ничего не остается, как смириться с хронической, а может быть, даже смертельной болезнью? Освободят ли вас из тюрьмы? Или надо подумать о том, как наилучшим образом использовать время в заключении? Надо ли пройти интенсивный курс подготовки к браку? Или лучше просто расторгнуть помолвку? Слова, сказанные апостолом Павлом о Святом Духе, помогают уменьшить гнет неопределенности и посреди великого смятения обрести мир:

«Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными. Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божьей» (Рим 8:26).

У огня

Верной

По моим оценкам, восемьдесят процентов всех молитв, которые я слышу в церкви, — о физическом исцелении. Я прекрасно понимаю: когда человек страдает, он склонен забывать обо всем остальном. Но я хотел бы слышать больше молитв о бедных, о жертвах гонений и несправедливости. Ведь это тоже боль, хоть и другая.

Моя жена регулярно смотрит христианские телепрограммы, а я не знаю, что и думать о чудесах, которые показывают по телевизору. Многие в них сомневаются… Но неужели все эти истории выдуманы? Мне девяносто лет. Хорошо бы мне, старику, увидеть неопровержимое, подтвержденное чудо исцеления. Я такого ни разу не видел, хоть много раз об этом молился.

Хотя Бог ни разу не ответил на мои молитвы об исцелении, Его молчание не пошатнуло мою веру. На то есть причины. Мы давно уже вместе, Бог и я. Я видел, как действует Господь. Сорок лет я молился о муже моей сестры, который не проявлял ни малейшего интереса к духовным вопросам. И вдруг, неожиданно для всех — но не для меня — он начал посещать церковь, а потом стал активно во-церковляться.

Я думаю, главный принцип дал нам Иисус, когда молился в Гефсиманском саду. Он сказал: «Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как я хочу, но как Ты». Я уверен, что Бог в силах исполнить все, что Ему угодно: ведь Христос воскрес — какие нам еще нужны доказательства? Но я также верю, что другие духовные силы стараются помешать силам добра. Я воспринимаю это как парадокс, как тайну. Когда вы проживете столько же, сколько я, вы это поймете.

Не надо ожидать, что отношения с Богом будут всегда ровными и неизменными. Недавно я отпраздновал шестьдесят пятую годовщину свадьбы. Поверьте, когда вы так долго женаты, ваши чувства не могут постоянно гореть жарким пламенем. Влюбленность вспыхивает, подобно костру. Влюбленные часто говорят: «Ты озарила мою жизнь». Но проходит несколько десятилетий, и обжигающий костер превращается в груду мерцающих углей. Конечно, жар становится меньше, но угли — это тоже хорошо: с их помощью можно испечь картошку или согреть ноги. Иными словами, когда уходит пылкость чувств, перед вами открывается другой, более глубокий и плодотворный уровень общения.

Сколько я себя помню, я всегда проводил в молитве, по крайней мере, полчаса в день. Иногда я испытывал чувства, подобные тем, о которых поется в старом гимне: «небеса приблизились, слава их наполнила душу». Но это бывало нечасто. Большую часть времени я молился потому, что ценю отношения с Богом, — точно так же, как ценю отношения с женой. Я с благодарностью согреваюсь теплом, исходящим от углей, по которым время от времени вдруг пробегают язычки яркого огня.

Божье присутствие

На Тайной Вечере Иисус не только завещал нам Свой мир, но обещал еще более ценный дар: присутствие Бога, Который будет жить не на далеких небесах, а внутри нас, в наших душах. Христос обещал прислать нам Святого Духа, Которого Он назвал Утешителем. Это имя Святого Духа указывает на важнейшую изо всех ролей, которые Святой Дух играет в нашей жизни. Ощущение Божьего присутствия может приходить и уходить. Но христианин не должен сомневаться в том, что Бог живет внутри него — Его не надо искать или вызывать издалека.

Я с очевидностью убеждался в Божьем присутствии в самых неожиданных местах. Во время поездки в Непал знакомый врач устроил нам с женой экскурсию в больницу «Зеленые пастбища», которая специализируется на реабилитации больных, перенесших проказу. Проходя по открытому коридору, я заметил во внутреннем дворе самое, пожалуй, безобразное человеческое существо, которое мне когда-либо доводилось видеть. Когда-то оно было женщиной. Ее руки были перебинтованы марлевыми бинтами, вместо ног торчали бесформенные культяпки, а на лицо было страшно смотреть — настолько безжалостно разрушила его проказа. Носа практически не было — на его месте виднелись открытые носовые пазухи. Глаза, изуродованные наростами, не пропускали света — женщина была абсолютно слепа. Кожа — там, где она еще сохранилась — была изрезана уродливыми рубцами.

Мы обошли один из корпусов больницы и возвращались тем же коридором. За это время женщина перебралась через дворик и оказалась рядом с нами. Она упиралась локтями в землю впереди себя, а потом подтягивала волочившееся по земле тело. Так передвигаются раненые животные. Стыдно признаться, но моей первой мыслью было: «Она попрошайка, и хочет, чтобы мы дали ей денег». Моя жена, которая постоянно работает с отверженными, повела себя совсем по-другому — по-христиански. Без малейшего колебания она наклонилась и обняла бедную женщину. Та положила голову на плечо Дженет и начала петь на непальском языке песню, мелодию которой мы сразу узнали: «Любит мой Иисус меня, это твердо знаю я».

«Данмайя — одна из самых верных членов нашей церкви, — сказал нам потом врач. — Большинство наших пациентов — индуисты, но у нас есть и маленькая христианская часовня. Данмайя приходит туда каждый раз, как только она открывается. Она — усердная молитвенница и любит приветствовать посетителей больницы. Очевидно, она услышала голоса, когда мы шли по коридору, и решила поприветствовать вас».

Несколько месяцев спустя мы узнали о том, что Данмайя умерла. В ящике моего письменного стола хранится фотография. Я сделал ее, когда Данмайя пела для Дженет. Порой я чувствую, что попадаю под влияние культа внешней красоты и популярности. Этот культ царит в западном мире. Стремясь достичь нереальных идеалов красоты, люди платят бешеные деньги. Кто-то хочет укоротить нос, кто-то — увеличить грудь. В то же время девять тысяч человек ежедневно умирают от СПИДа из-за отсутствия медицинской помощи, а такие больницы, как «Зеленые пастбища», существуют на благотворительные взносы и с трудом сводят концы с концами. И вот, когда я ловлю себя на том, что культ внешней красоты затягивает меня, я достаю это фото. На нем я вижу двух красивых женщин — мою жену, улыбающуюся, одетую в купленный накануне яркий непальский наряд, и в ее объятиях — старуху, обезображенную проказой. Эта старуха не соответствует никаким критериям красоты, кроме одного, подлинного и самого важного: внутри обезображенной телесной оболочки сияет свет Божьего присутствия. Святой Дух нашел для Себя дом.

Сострадание

В тяжелые для меня времена мой взгляд на мир настолько сужается, что я способен думать лишь о себе и о своих проблемах. Но именно в такие моменты мне больше, чем когда-либо, необходимо шире взглянуть на мир, расширить круг любви. И я напоминаю себе слова апостола Павла о Боге, утешающем «нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих» (2 Кор 1:4). Я напоминаю себе, что немощь и неудобства, которые я сейчас испытываю, скоро пройдут, а на свете есть множество людей, которым приходится жить в страдании каждый день — без надежды на избавление.

Я потратил много энергии на вопросы, обращенные к Богу. Почему даже в такой богатой стране, как США, не удается искоренить нищету? Почему один континент — Африка — словно губка, впитывает в себя огромную часть мировых катастроф? Когда, наконец, наступит «мир на земле»? В конце концов я пришел к выводу, что эти же вопросы Бог может задать и нам. Иисус ясно показал нам, какова Божья воля о нашей планете. Что же я должен делать для того, чтобы выполнить эту волю?

Молясь о решении проблемы СПИДа в Африке, я прошу об успехе просветительских и профилактических программ известных мне благотворительных организаций. Я молюсь о солисте ирландской группы U2, рок-звезде Боно, и о его пророческих воззваниях, обращенных к Церкви. Я молюсь за руководителей фармацевтических компаний, во власти которых принять решение о безвозмездной передаче партии лекарств. Я молюсь о лидерах государств, от которых зависит распределение средств на борьбу с эпидемией. Я молюсь за врачей, социальных работников и педагогов, которые работают в Африке, помогают больным и ищут приемные семьи для сирот. Эти молитвы — мой маленький вклад, мое участие в преодолении всемирного зла.

Когда я молюсь о друзьях, чье здоровье уже никогда не восстановится, ибо они страдают такими неизлечимыми недугами, как болезнь Альцгеймера или болезнь Шарко, я стараюсь не забыть помолиться и о тех, кто за ними ухаживает. Те, кто заботятся о тяжелобольных, часто переносят не только постоянные физические и душевные перегрузки, но и оскорбления. Я молюсь, чтобы Бог дал им силу, мужество и долготерпение. Люди, на плечи которых ложится основной груз заботы о больном, нередко свидетельствуют, что сначала многие родственники, друзья и члены церкви горят желанием помочь, но со временем их желание угасает. Мне кажется, что богословию страдания мы уделяем недостаточно внимания — иначе почему наличие в семье хронического больного нередко вызывает чувство неловкости и воспринимается окружающими как знак неудачи?

Я молюсь также обо всем, что нужно для оказания помощи людям: о пище, о волонтерах, о медицинской помощи и о финансовых средствах. Мне, конечно, и самому необходимо прислушиваться к тому, что говорит Бог. Может быть, я должен активнее участвовать в Божьем деле — нести любовь и утешение? Может быть, мне надо стать одним из волонтеров? (В евангельских рассказах об исцелениях почти все исцеленные, кроме семерых, были кем-то приведены ко Христу.) В этом смысле молитва о помощи — дело опасное.

Иногда мы объективно — из-за собственной болезни или по другим причинам — не имеем возможности непосредственно помогать другим людям. Но молиться мы можем всегда. Писательница Корри тен Бум, «бродяга ради Господа», за тридцать с лишним лет служения объездила весь мир. А затем три инсульта приковали к постели ее саму. Мир Корри сузился до размеров маленькой комнатки с окном, выходящим в сад. Тогда она попросила своих помощников развесить по стенам комнаты фотографии друзей и миссионеров. Даже когда Корри уже не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, она переводила взгляд с одной фотографии на другую, и те, кто находился рядом с ней в комнате, знали: Корри молится.

Благодарность

Жизнь — это дар. На меня произвел огромное впечатление рассказ молодого человека по имени Дэвид Ротенберг. Он уже перенес более шестидесяти серьезных хирургических операций, и ему предстоят новые. В возрасте шести лет он получил ожог третьей степени с повреждением девяноста процентов кожи: родной отец дал Дэвиду снотворное, облил керосином и поджег. Когда у Дэвида спросили: «Откуда у тебя столько мужества?» — он ответил: «Я жив! Я жив! Я жив! Я не выброшен из жизни, и этого мне довольно».

Медицинские исследования показали, что чувство благодарности сильнее других эмоций влияет на здоровье и ускоряет выздоровление. Благодарные люди чувствуют себя более счастливыми и довольными жизнью. Для них высока вероятность прожить дольше «неблагодарных». «Благодарное сердце — это чаще всего здоровое сердце», — к такому выводу пришли ученые, изучавшие влияние благодарности на сердечно-сосудистую систему и способность справляться со стрессами.

Я живо помню два вечера в Чикаго. В первый вечер я встретил близкую знакомую, и она рассказала мне, что уходит от мужа. Он — тоже мой добрый друг. «Он не тот, кто мне нужен, — сказала она. — Я знаю, он старается быть хорошим мужем и отцом, но я нашла человека, который подходит мне больше. Я ухожу от мужа». Выслушав ее, я сказал, что трудности бывают во всяком браке. Я напомнил о достоинствах ее мужа, обо всем, что она теряет. Она кивала, соглашаясь с моими словами, но я видел, что решение уже принято. Я уходил с тяжелым сердцем, понимая, что мы с женой теряем семью, с которой дружили.

Сутки спустя я был приглашен к молодой вдове. Ее муж недавно умер от рака мозга. В этот день Чаку должно было исполниться тридцать два года, и вдова решила в память о нем устроить вечер. Я знал, какими мучениями сопровождалась операция, которую перенес Чак, каким трудным было последующее длительное лечение. Теперь Линн предстояло выплачивать ссуду, взятую для оплаты медицинских счетов, и одной воспитывать двоих детей. Меня еще трясло от известия о предстоящем разводе моих друзей, и к Линн я шел с дурными предчувствиями.

Но я не услышал ни слова жалобы или сожаления. Линн достала фотографии и попросила каждого из нас рассказать что-нибудь о ее муже. Вспоминая, мы и плакали, и смеялись. Линн взяла гитару и спела несколько любимых песен Чака. Она рассказывала, как хорошо им было вместе, вспоминала его любимые шутки, показывала комиксы, которые он рисовал. Она делилась очень личными воспоминаниями о том, как они вдвоем прошли весь путь — от первых признаков болезни до смерти. «Мне всегда будет его недоставать, — сказала она, — но, пока я жива, я буду благодарна за то чудесное время, которое мы провели вместе. Чак — это дар, посланный мне Богом».

Всего два вечера, две встречи — и я увидел два абсолютно противоположных подхода к жизни. Один человек возмущается, обнаружив, что ему чего-то не хватает, и хочет большего. Другой празднует жизнь и воспринимает ее как дар, за который нельзя не благодарить. Я прошу Бога, чтобы дух благодарности не покидал меня ни при каких обстоятельствах.

Открыть доступ Богу

Бад

Питер Маршалл, бывший капеллан Сената США, как-то раз заметил, что Бог дал нам все необходимое для погружения в глубины морей, а мы упорно плещемся в корыте. Я уверен: наше пребывание в той или другой емкости зависит от степени серьезности, с которой мы относимся к молитве. Я думаю, что молитва — это способ открыться перед Господом, чтобы обрести способность исполнять Его волю на земле.

Как-то раз меня спросили, приходилось ли мне когда-нибудь быть очевидцем настоящего чуда. 0, да! Несколько раз. Мы живем в одном из беднейших районов Чикаго. И если бы не чудеса, нас бы здесь не было. Я организую строительные бригады, которые восстанавливают заброшенные здания, чтобы обеспечить жильем бездомных и неимущих. Однажды я работал с пескоструйным аппаратом. Воздух для дыхания подавался в гермошлем по трубам, и туда из компрессора начал проникать оксид углерода — ядовитый угарный газ, не имеющий ни вкуса, ни запаха. Вскоре я потерял сознание. В это время мой друг вел машину по автостраде в другом конце штата. Он явственно услышал голос Бога, Который сказал ему: «Кен, поезжай, проверь, как дела у Бада». Это было так странно и так неудобно — все-таки он был в пяти часах езды от меня, — что Кен не сразу повернул обратно. Он пропустил два подходящих разворота, и поехал назад в Чикаго, только потому, что Бог продолжал настаивать. Приехав, он обнаружил меня в глубоком обмороке, отвез в больницу и буквально спас мне жизнь.

Почему Бог не обратился к кому-нибудь, кто был ближе? Возможно, Он обращался ко многим, но они Его не слышали или не слуша лись. Мой друг Кен был подготовлен к тому, чтобы услышать Бога (хотя и подчинился Ему не очень охотно). Бог желает каждый день творить чудеса через нас, но для этого мы должны открыть Ему доступ к себе.

Мы живем в условиях духовной войны, и только Божья любовь способна преодолеть силы зла, нищеты и несправедливости. В этом году в районе, где я живу, произошло пять убийств. Люди губят свою жизнь наркотиками и алкоголем. Некоторые пытаются освободиться, но срываются и вновь попадают в оковы зависимости. Тем не менее, каждый год бывают спасенные. И каждый год мы устраиваем пасхальную службу на берегу озера Мичиган. Служба проходит в утренние часы, когда над озером встает солнце. Красота необычайная. На прошлой Пасхе одна женщина свидетельствовала: «Год назад я была мертвой, а теперь жива». Это — настоящее чудо: чудо молитвы, чудо новой жизни.

Наш приют для бездомных женщин и детей так и называется — «Новая жизнь». Прежде чем начать совместную трапезу, мы читаем благодарственную молитву. Как-то раз один из посетителей спросил, подходит ли эта молитва для бездомных. Вот что я отвечу. Абсолютно ясно, что у людей, собравшихся в приюте, гораздо больше благодарности, чем у многих благополучных прихожан. Неимущие молятся без стеснения, просто чтобы выжить, и благодарят Бога за каждый, даже небольшой, дар, выпавший на их долю.

Бедные понимают самую суть Евангелия, чему хорошо бы научиться и всем нам. Слушая, как они молятся, я сам учусь молиться. Я прошу, чтобы Бог помогал нам всегда оставаться открытыми для Него и готовыми служить друг другу и Царствию Небесному.

Вера

В Библии представлены два типа веры. Первый — это вера, подобная детской, ничем не замутненная, безоглядная и не рассуждающая. Она всегда производила впечатление на Христа. Он несколько раз удивлялся, когда такую веру являли люди, от которых никто ничего подобного не ожидал. Другой тип веры я назвал бы верностью. Это осознанная вера, за которую человек держится изо всех сил, любой ценой и вопреки всему. Такую веру являли Авраам, Иосиф, Иов и другие герои Ветхого Завета, особо любимые Богом, — им воздается хвала в одиннадцатой главе Послания к евреям.

Ценность веры и позитивного настроя для здоровья в целом была неоднократно доказана научными исследованиями. Вера в возможность сверхъестественного исцеления оказывает целительное влияние даже на клеточном уровне. Миллионы людей могут это засвидетельствовать.

Однако бывает и по-другому: наступает время, когда становится ясно, что никакая вера не принесет желанного исцеления. Стефен Шмидт — человек, знающий об этом не понаслышке. «Я живу с болезнью Крона[68] уже двадцать три года, — пишет он. — Мне знакомы и разочарование, и ярость, и не подлежащий обжалованию приговор: лучше мне никогда не будет. Точка.

Поэтому к молитве я подхожу предвзято. Молясь, я могу наизнанку вывернуть душу, могу бросить вызов Вечности — но не исцелюсь от болезни Крона… Во всяком случае, не исцелюсь сейчас, пока еще не придуманы новые лекарства или новые способы лечения. Я перестал просить Бога о чуде. Оно не произошло за двадцать три года, и, сколько бы мне ни осталось, я считаю, что просить Бога о невозможном бесполезно, неразумно и неправедно. Это было бы волшебством. Я слишком стар для волшебства, слишком опытен для сентиментальности и слишком зол и расстроен для молитвы о радикальном исцелении, которая в моем случае будет не более, чем плацебо[69]».

Далее Шмидт рассказывает, что он стал воспринимать страдания как часть человеческого существования. Он исцелился от желания быть исцеленным. Теперь он молится о том, чтобы мужественно переносить страдания, понимать их смысл и о том, чтобы сохранять веру в Божью любовь и милость даже тогда, когда ему снова и снова приходится идти на болезненные хирургические процедуры. Стойкость и верность необходимы Шмидту каждый день.

Что касается меня, я понял, что мне недостает именно той детской веры, которая удивляла Иисуса. Когда жизнь кладет меня на обе лопатки, я слишком быстро с этим смиряюсь и начинаю приспосабливаться к положению повергнутого. А мне следовало бы просить, чтобы Господь указал, что можно изменить, и не отказываться от ожидания чуда.

Однако при всех своих преимуществах детская вера имеет один существенный недостаток: она целиком ориентирована на будущее, на ожидание, на время, когда желаемые перемены свершатся. В некоторых же случаях перемены не наступят никогда. Если ждать, пока выздоровеешь, найдешь работу, женишься — словом, когда достигнешь любых состояний, о которых просишь в молитве, то можно никогда и не дождаться. Я понял: чтобы жить вместе со Христом, нет другого времени, кроме «сейчас». «Сейчас» — это единственное время, на которое можно рассчитывать.

Павел пишет: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (2 Кор 4:8–9). Это — другой уровень веры. Это вера, которая не устраняет трудности, но помогает выстоять. Это верность, которая превращает слабость в силу, а молитву об исцелении — в молитву о смирении.

Благодать

Заслужить благодать невозможно по определению. Говоря словами Порции, героини комедии Шекспира «Венецианский купец», «как теплый дождь, она спадает с неба на землю». Отвечая на благодать, наш дух воспаряет к высотам, которых ему больше никак не достичь.

Только по благодати Нельсон Мандела вышел после двадцатисемилетнего заключения, исполненный не жажды гнева и мести, а духа великодушия и примирения.

Только благодать помогла христианину Джорджу Чену, арестованному в Китае за участие в движении «Босые евангелисты» и приговоренному к восемнадцати годам каторги, найти там неожиданное и, казалось бы, самое неподходящее место для молитвы. Его заставили работать в выгребной яме, где он целый день, стоя по колено в нечистотах, должен был перемешивать их лопатой, чтобы получился компост. «Они думали, что я жалок, а на самом деле я был счастлив, — сказал Чен. — Вокруг все было наполнено таким запахом, что никто и близко не подходил, и я мог целый день молиться вслух и петь».

Только благодать позволяет матери ребенка, страдающего тяжелым дефектом развития, не утонуть в пучине жалости к себе, хотя именно к этому подталкивают ее безнадежные обстоятельства. Одна женщина из Мичигана рассказывала мне о своем сыне, родившемся с расщелиной позвоночника и водянкой головного мозга. Ребенку необходим постоянный уход и дорогостоящая медицинская помощь. Матери пришлось отказаться от многого, о чем она прежде мечтала. Но вот что она мне сказала: «Хотя мой сын не сказал за свою жизнь ни единого слова, никакие магистры богословия не научили бы меня безусловной любви лучше, чем он».

Я упомянул об этой женщине не для того, чтобы обвинить матерей, которые каждое утро просыпаются, возмущаясь необходимостью тратить силы на больных детей и негодуя на Бога за их и свои страдания. Благодать падает с неба, как теплый дождь. Она никого не выделяет и не предпочитает. Она не выбирает высших или низших. Благодать парит, словно облако в небе, и жаждущий молит о ней, как путник в пустыне молит о дожде.

Один человек с каждым днем все сильнее ожесточается из-за разбившего его паралича, другой парализованный молится о благодати, чтобы примириться с болезнью. Один ребенок, подвергшийся насилию, питает ненависть и жаждет мести, другой — ликует: «Я жив!» Когда семья находится на грани распада, одни люди кладут кирпичи в стену отчуждения, а другие начинают нелегкий труд, чтобы разрушить ее. Молитва о благодати дает возможность радикального исцеления, или, по крайней мере, способ примириться с тем, что невозможно исправить.

Ли Ван Хэм, пресвитерианский священник, начал вести молитвенный дневник, когда у него обнаружили рак яичка. Сначала, под влиянием потрясения от внезапно обнаруженной болезни, он исписал много страниц, говорил с Богом и слушал Его. После операции общение с Богом прекратилось. Ли был не в состоянии молиться сам и положился на молитвы других. Ему грозило умереть раньше, чем вырастут его дети и появятся внуки, — он впал в уныние.

Священник вновь и вновь спрашивал Бога: «Как мне, потерявшему все силы, не имеющему возможности ни на что повлиять и способному лишь наблюдать за происходящим, прожить оставшиеся дни?» И однажды ответ пришел: «С любовью. С великой любовью».

Вот что рассказал Ли Ван Хэм:

«Я стал стараться делать с любовью самые простые дела. Я ставил тарелки в посудомоечную машину и вынимал их с мыслью о любви. Такое состояние очень отличалось от прежнего, когда меня посещали мысли вроде: «Если бы мне не надо было заниматься посудой, я бы сделал что-нибудь более важное» или «Кажется, на мою долю выпадает больше рутинной работы, чем на долю других».

Я учился с любовью ждать, когда загрузится компьютер, вместо того чтобы суетиться и ругать его за медлительность. Когда я еще мог водить машину. Желтый свет на перекрестках стал для меня напоминанием, что надо остановиться и снова настроиться на любовь, а не на ускорение и не на спешку…

Я понял, что несколько недель тьмы были темнотой театра, и в этой темноте и пустоте, за занавесом моей души Господь готовил для меня великие и вечные откровения: «С любовью, Ли. Проживи эти дни с великой любовью». Эти слова, как песнь, звучали во мне дни напролет… Они звучат и сейчас».

Благодать снизошла на Ли, когда он был священником в Иллинойсе. Она осталась с ним и в Калифорнии, где он служит в новой церкви, служит с любовью. Благодаря болезни он научился новому отношению к жизни, которое останется с ним навсегда.

Подготовка

Фланнери О’Коннор, замечательная американская писательница, не дожившая до сорока лет и постоянно боровшаяся с волчанкой[70], сокрушалась: «Я никогда не была здоровой, только больной, всю жизнь. Мне кажется, что болезнь дает намного больше знаний и опыта, чем долгое путешествие по Европе. Правда, в болезни не бывает компании — туда невозможно никого с собой взять». В свете страданий, которые перенесла Фланнери, особенно поражают такие ее слова: «Хорошо, когда перед смертью человеку дается недуг. Я думаю, что те, у кого его не было, лишились одной из Божьих милостей».

Не всем дано достичь таких высот духа и такого смирения, которые стоят за этими словами. Мы восходим к Господу по разным ступеням развития, в каждом из нас работа Бога проявляется особым, уникальным образом. Подняться на тот уровень веры, к которому стремишься, удается далеко не всегда. Именно поэтому мы молимся. Как гласит одна из католических молитв, «пусть то, что с нами происходит сегодня, послужит для нашего исцеления в вечности. Аминь».

Апостол Павел написал о своих личных переживаниях, находясь в римской тюрьме. По сравнению с невзгодами, выпавшими на его долю, смерть представлялась апостолу желанным избавлением. Окончив земной путь, он будет со Христом — чего еще можно желать? «Вечная слава» (2 Кор 4:17) перевесит все земные страдания. У него будет новое тело, здоровое, без синяков и шрамов. Молитва Павла была об одном: да «возвеличится Христос в теле моем, жизнью ли то, или смертью» (Флп 1:20). Павел научился исполнять заповедь Иисуса: «…не заботьтесь для души вашей…» (Мф 6:25). Он примирился с неизбежностью смерти и не беспокоился о своем физическом здоровье. Он глубоко, полно осознал, что время земной жизни со всеми ее радостями и горестями, победами и поражениями — только подготовка к жизни вечной. Апостол Павел был готов к смерти.

Я уже упоминал о том, что моя жена Дженет одно время работала в хосписе. Уровень смертности в хосписе — сто процентов. Туда принимают только с заключением врача о том, что болезнь пациента является неизлечимой, смертельной и достигла последнего этапа. В среднем пациенты хосписа живут менее двух недель. Как обнаружила Дженет, работа в хосписе меняет отношение к бытию и к смерти, и особенно сильно влияет на молитвенную жизнь. Осознание близкой и неминуемой смерти дает человеку возможность исцелить старые раны, простить обиды, распорядиться наследством. Иногда люди пользуются этой возможностью, а иногда упускают ее.

Дженет поняла, что нормальной смерти мешает то же самое, что мешает и нормальному здоровью: тревога, напряжение, волнение, вина и страх. Она старалась помочь пациентам выразить эти чувства и примириться с ними. Дженет заметила: для верующих пациентов чрезвычайно важна уверенность в том, что смерть — это не конец. Особенно утешительна для них надежда на будущую встречу с любимыми — с теми, кто уже покинул этот мир, и с теми, кто последует за ними.

Для каждого человека смерть сопряжена с необходимостью отпустить. Отпустить свои привязанности, родственные связи, дружбу, собственность, самого себя — то есть все, чем является для нас жизнь. Все это уходит со смертью. Человек, находящийся в хосписе, не может отвернуться от этой истины, о которой большинство из нас стараются не думать.

Для христианина ожидание смерти одновременно является и ожиданием нового начала. Мы расстаемся с телом, которое служило нам пусть не идеально, но неплохо, и ожидаем нового. Мы расстаемся со знакомой жизнью, отмеченной благодатью и радостями, но также — с болью и злом. Взамен нам обещана новая, совершенная жизнь. Мы расстаемся со спорными богословскими доктринами, на смену которым должно прийти твердое знание. К этим великим переменам мы готовимся всю жизнь.