Глава 3

Несмотря на мое горячее желание попасть в синагогу, я имел самое смутное представление о том, где она находится. Она должна быть где-то в Подоле, но где? Спросить кого-либо в метро об этом я не решился и ломал голову, на какой же остановке мне выйти…

Не зная, что вышел я километра на четыре дальше от нужного мне места, я стал бродить по улицам этого знаменитого еврейского квартала. Позже я усвоил, что эта часть города на языке идиш называется «Игупец», то есть «Египет».

Евреи веками жили в этом районе, где старые особняки теснились за густопосаженными вдоль улиц деревьями. Когда Советы пришли к власти в Киеве, большие дома оказались превращены в коммуналки, вмещающие вместо одной десятки семей. Район этот был мне знаком, поскольку здесь жили друзья нашей семьи. Многие из домов теперь, во время перестройки, пустовали, потому что их обитатели эмигрировали в Израиль. Однако уехали еще не все — кое-где в наступающей темноте виднелись за окнами огоньки субботних свечей. Решившись все-таки найти синагогу, я продолжал бродить по улицам. Сумерки постепенно сменились темнотой. Наконец за железными воротами я увидел фасад какого-то здания с колоннами. В темноте нельзя было разглядеть здание, но оно очевидно отличалось от других. Приблизившись к воротам, я заметил небольшую металлическую табличку со словами: «Киевская иудейская община», и ниже еще надпись какими-то загадочными буквами (на еврейском). Итак, это была синагога! Судя по темноте и тишине, служение уже закончилось. На этот раз я опоздал, но сказал себе, что непременно буду здесь на особом богослужении Девятого Ава на следующей неделе.

Последующие дни казались мне, с нетерпением ожидающему пятницы, невыносимо долгими. Наконец настал желанный час, и я снова стоял перед железными воротами с таинственными буквами на маленькой табличке.

Вместе с другими я вошел в небольшой вестибюль. Но в тот момент, когда я направился ко входу в богослужебный зал, какой-то человек лет шестидесяти преградил мне дорогу. На нем было длинное черное пальто, молитвенное покрывало и черная шляпа. Я посчитал его раввином, но потом узнал, что это был один из канторов , проводящих богослужение.

«В таком виде вы не можете войти», — тихо сказал он. Одетый в обычную рубашку и брюки, я полагал, что выгляжу вполне прилично, и эти слова озадачили меня. «Почему?» — поинтересовался я. «Следует вначале покрыть голову», — отозвался он. Это оказалось весьма проблематичным, особенно теперь, в середине августа, когда вокруг стояла такая жара. В карманах у меня никакой кепки или шляпы, конечно же, не было. Я знал, что идеальным вариантом была бы кипа , но никто не предлагал здесь кипы входящим, как на ступенях московской синагоги. Да где же я возьму здесь кипу? — думал я. Было слышно, что служение началось, и я страстно желал оказаться внутри зала. Столько дней я с нетерпением ждал этого момента и вот теперь не могу войти! В то время как я мысленно искал пути проникновения в зал, ответ сам собою пришел вместе с человеком, входящим в этот момент в вестибюль. Он уверенным шагом направлялся в зал, но на голове у него не было никакого головного убора. Перед тем как переступить порог, он извлек из кармана джинсов носовой платок, развернул его и положил себе на голову. Это выглядело довольно странно, но я понял, что если хочу побывать сегодня на богослужении, то должен сделать то же. В крайнем смущении я достал свой носовой платок и положил его себе на макушку. Кантор улыбнулся и открыл передо мной дверь.

Как только мои глаза привыкли к полумраку внутри, все мое смущение сразу же улетучилось. Из примерно сотни собравшихся по меньшей мере пятьдесят человек покрыли головы носовыми платками! Женщины, сидевшие отдельно на балконе, никаких головных уборов не имели. Я внимательно вслушивался в слова кантора. Несмотря на то, что все произносилось на еврейском, я получал большое удовольствие от звучания распевов. В руках у

человека, сидевшего рядом со мной, была книжка молитв, называемая Сидур, и я придвинулся к нему поближе, чтобы следить за текстом. К счастью, Сидур содержал параллельный еврейскому русский текст богослужения, и я старался уловить смысл произносимого, насколько это было возможно при довольно быстром темпе. Глядя на окружающих людей, я говорил, когда говорили они, склонялся, когда они склонялись, и пел, когда они пели. Одни отзывались на русском языке, другие же были способны на отклики по-еврейски. Завидуя им, я испытывал огромнейшее желание стать настоящим евреем и говорить на этом неизвестном мне языке. К сожалению, ни одна буква не была мне знакома.

Служение шло обычным порядком, а мое желание знать еврейский все возрастало. «Как мне выучить его?» — этот вопрос занимал меня целиком. Желание это достигло своего апогея в конце служения, когда раввин, до того сидевший, вдруг встал и вышел на середину синагоги. Приблизившись к стене, он скрылся за прекрасным, но загадочным занавесом из синего вельвета, расшитым золотыми нитями. Среди сидящих почувствовалось волнение. «Что раввин делает там, за занавесом?» — думал я. Когда он снова появился перед собравшимися, в руках у него был большой свиток в таком же синем, как и занавес, вельветовом чехле. Раввин поцеловал свиток и медленно приблизился к молящимся. Я вспомнил, что Тора4 имеет форму свитка. Наверное, это Тора!

Когда раввин проходил между рядами сидящих, некоторые из них тоже целовали свиток, другие протягивали руки, чтобы хотя бы коснуться его. В тот момент, как раввин поравнялся со мной, я тоже протянул руку и мои пальцы дотронулись до синего вельветового чехла. Как удивительно было коснуться такой великой святыни! Желание изучать Тору стало еще сильнее, оно было неотделимо от желания овладеть еврейским, поскольку, как я понимал, не зная языка, невозможно по-настоящему понять ее.

Обойдя зал со священным свитком, раввин отнес его обратно, за синий занавес. В это время община пела заключительное песнопение. Я был так воодушевлен, что почти парил под облаками.

При выходе из синагоги я заметил выставленную на продажу книгу Ликутей Омарим Тания («Сборник речей ») раввина Шнеура Залмана из Ляд5.Открыв ее, я увидел, что текст имеет параллельный русский перевод. В надежде, что книга поможет мне понять Тору, я купил ее. Перелистывая страницы, я обнаружил приклеенный к внутренней стороне обложки листочек со словами:

Общество еврейской культуры Володя Донец, председатель

(044)229-23-59

В тот вечер, вернувшись в квартиру друзей, я позвонил по этому телефону, желая узнать, что такое «Общество еврейской культуры». Мне ответил какой-то человек и любезно пригласил посетить его квартиру в понедельник вечером. Я немедленно дал согласие и стал считать дни до понедельника. К счастью, их оставалось только два.